Жизнь не кончается никогда!
Шрифт:
Мы с Верой, изнуренные, поплелись на кухню восстановить потраченную энергию. Сели за стол и, не отводя глаз друг от друга, накинулись на колбасу с огурцами. За окном было темно, а у нас уютно горела настольная лампа с оранжевым абажуром. Когда чувство голода исчезло, то, естественно, пришло время поболтать ни о чем. Верунчик, опершись щекой на кулачок, с хитреньким прищуром спросила:
– Ты спать хочешь?
Я с улыбкой повертел головой, что означало: «Конечно же, нет». Она поднялась, подошла ко мне сзади и, обняв за шею, прошептала на ухо:
– Сейчас я тебе открою свою тайну. Ты же хочешь знать – кто я?
Я кивнул.
– Тогда слушай и не перебивай. Так вот, мой отец очень богатый и влиятельный человек. Именно – человек! Потом ты поймешь, почему я заострила твое внимание на этом. Он из тех представителей большого бизнеса, которые не являются публичными личностями, но о нем знают все. Кому положено, конечно. Я же – единственная его дочь, причем очень им избалованная. Была! Мне можно было все, и я имела все! Но никогда не входила в число так называемой «золотой молодежи», хотя тусовалась с ними, когда хотела. В высотке, куда ты меня подвозил, квартира нашей семьи. Папина, мамина и моя. Я у них поздний ребенок, а поздних детей всегда безумно любят. Этот дом – он был нашим счастливым гнездышком. Туда меня принесли из роддома, и там я провела все мои чудеснейшие детские годы. Папа очень любил маму, она его, ну а я любила их обоих. Мы были очень хорошей, дружной семьей. Но два года назад все рухнуло. Внезапно и нелепо умерла мама. Сердечный приступ на фоне сильного нервного истощения – мы с отцом в это не верим! Она всегда была жизнерадостным и здоровым человеком. Знаешь, в нашей квартире я стараюсь не бывать – мне очень больно и одиноко там. Все время кажется, что вот сейчас откроется дверь моей спальни и войдет смеющаяся мама со своим лучезарным утренним приветствием: «Ну что, доченька! Ты готова
Вера замолчала и, слегка потерев виски, отошла в угол. Там стоял маленький стульчик. Она села на него, прислонилась затылком к стене и закрыла глаза. Я молчал, следил только за движениями ее рук. Сильно потерев ладони, она скрестила пальцы и положила руки на колени. Минуты три стояла мертвая тишина – казалось, даже ходики на стене прекратили свое монотонное тиканье.
Наконец Вера открыла глаза и спокойно продолжила:
– Моя бабушка – папина мама, была очень интересной женщиной. И, наверное, странной. Она верила в победу добра над злом. При этом злом считала глубокую убежденность человека в существование собственной «правды». А добром – понимание жизни как школы Матери-Природы, добросовестными учениками которой мы все являемся. Никаких особых приоритетов в развитии, никаких строго направленных векторов движения… Вот она-то и передала мне многие свои познания, научила чувствовать людей и общаться с ними без слов. Таким образом, уже с шестнадцати лет я стала так называемой «бизнес-свахой» в закрытых кругах влиятельных и деловых людей. Родители разрешили мне заниматься этим деликатным делом и помогли войти туда, где двери открываются только изнутри. В чем заключалась моя работа? Пожалуй, это очень сложно понять человеку со сложившимися стереотипами, а вот детям – просто. Но дети ничего не могут объяснить, а взрослые не хотят спрашивать. А ты… Ты всегда был и будешь со мной и… почувствуешь через меня, что это такое. Единственное, что могу сказать тебе сейчас, – это то, что взрослому человеку почти невозможно понять и принять чужое мнение, а дети до пяти лет легко договариваются со сверстником. Все дело в том, как бы его, этого спрятавшегося ребенка, пригласить «выйти погулять» с новым товарищем. Или другой образ: ларец – утка – яйцо – иголка. Понимаешь, Костик?
Честно признаться, не понимал. Слушал ее и думал: «Как же хорошо жить без всяких этих заморочек. Жениться, плодиться и получать удовольствие от незамысловатых прелестей нашего бытия. Короче, семья и любимая работа». Но Вере я уважительно ответил, что пока все понятно, за исключением одного: «А не опасно ли тебе копаться в этом Кощеевом ларце?»
Она посмотрела на меня с удивлением и немного раздраженно, сорвавшимся голосом произнесла:
– Да не копаюсь я нигде! Все, что я делаю, – это так же нормально и естественно, как твое общение с друзьями за кружкой пива. Просто стандартные штампы твоего чувственного восприятия реальности не дают тебе возможности расширить границы ощущений. Ты просто ищешь причины, чтобы не заходить в незнакомые двери. И это несмотря на то, что на них огромными буквами написано: «Добро пожаловать, Костя!» Ну, ты ж не тупой, как валенок?
Я рассмеялся, любуясь ее нахмуренными бровками и подрагивающей нижней губкой. Она была похожа на маленькую девочку, которой не купили куклу. Замахав руками, я постарался успокоить ее:
– Нет! Что ты! Я все понимаю. Только это так ново и удивительно для меня. Ты права – я стандартный осел!
– Ну, то-то же! Самокритика – это начальный путь к личностному развитию, – уже с улыбкой прокомментировала Вера. – Ладно! Пока ты сдал на «отлично» экзамен в постели. Но это в большей степени животный уровень, и обсуждать мы его не будем. А что касается основной моей работы, то объясню тебе некоторые нюансы производственным языком таксиста. Я встречаюсь с клиентом и получаю от него все возможные документы на человека, с кем он планирует заключить договор. Затем знакомлю их на уровне тех самых скрывающихся внутри трехлетних детей и стараюсь, чтобы они стали друзьями. Остается перевести их детские симпатии в настоящее время и подстраховать от внезапных сбоев. То есть, когда эти два солидных бизнесмена встречаются за столом переговоров, у них, по крайней мере, возникает взаимная симпатия. Даже не симпатия – если сказать по-другому, они готовы честно выложить все карты. Казалось бы, просто! Но, поверь, технология этого процесса нереально сложная. Так вот, этим я успешно занималась до потери мамы. Я, уже говорила тебе, что после случившегося впала в жуткую депрессию. И вот однажды произошло то, что я до сих пор не могу четко понять и объяснить самой себе. У меня в голове прозвучал голос! Вначале я очень жутко испугалась за свое психическое состояние. Действительно, я девушка умная, и что это означает, знала прекрасно, да и ты знаешь. Так вот, мой панический страх длился недолго, и когда прошел, я почувствовала чудеснейшее ощущение внутренней свободы и силы. Голос был очень похож на голос мамы. Он успокоил меня, разъяснив, что бояться мне нечего, что он мой друг. И правда, он стал для меня самым важным собеседником в тот период. Я считала его маминым духом, который защищает и помогает мне. Ведь жила с ощущением «что воля, что не воля», а голос сказал, что я не должна быть одинокой и подавленной. Безо всякого страха, а наоборот, с огромной радостью и интересом я приступила к выполнению своей новой работы. Самое первое задание я запомнила на всю жизнь – так перевозбудилась, что даже в обморок упала. Мне нужно было посетить одну невероятно колоритную даму с престранным именем – Миленда Куприановна. Мне очень понравилось место, где уединенно жила эта незнакомая мне женщина в окружении своих кошек: уютный особнячок на берегу Черного моря в Сочи. Калитка была открыта, я вошла и чудесным образом очутилась в сказочном мире ароматов и искусно подобранном сочетании красок. Кругом были только розы – всех цветов и оттенков. Я нигде не видела такого чуда, хотя много где побывала. На крылечке меня уже поджидала хозяйка. У меня возникло ощущение, что она давно с нетерпением ждала моего появления. Средних лет, невероятно красивая, с поистине княжеской осанкой. Очень гордая женщина. Как только мы встретились с ней глазами, я моментально почувствовала сильное головокружение, передо мной буквально все поплыло. Состояние это длилось не больше секунды, однако потом я стала совершенно другой – просто «хозяйка Медной горы». Миленда Куприановна быстро погасила свое высокомерие и стала радушно, я бы даже сказала, угодливо, обхаживать меня. А я все это смирение принимала как должное. Меня поразили ее глаза. Точно помню, что, когда женщина стояла на крыльце в ожидании моего прибытия, – они были черные. А когда она с трепетом взяла мою руку и поцеловала ее – они стали небесно-голубые. И смотрела она на меня так, будто к ней явился сам Ангел Господний. У нее я пробыла до вечера. Мы сидели на кухоньке, пили чай и много говорили. О чем именно, я плохо помню, но одно знаю точно – она должна была пройти какое-то жизненное испытание и очень боялась его. Я же не просто успокаивала ее, а давала четкие советы, которые должны были помочь ей в преодолении гордыни. Меня сейчас пробивают некоторые воспоминания… По-моему, ей нужно было простить своего бывшего мужа, который причинил много боли. Более того, снова соединиться и ухаживать за ним – тяжело больным. Ужасно для женщины! Ведь нам простить обиду практически невозможно, даже если мы и поклонимся врагу. Поздно вечером она проводила меня до калитки и передала мне небольшую сумочку, которую я должна была вручить этому мужчине. Мы встретились с ним в больнице, где он – одинокий и никому не нужный – уже несколько месяцев ждал своего смертного часа. Увидев меня, он заплакал, и я точно буду помнить его глаза всю жизнь. Они были искренние… Его звали Эдуардом, и он когда-то был известным и очень богатым человеком. О таких говорят – баловень судьбы. А теперь – кожа да кости. Причем он испытывал муки не только телесные. Но, поговорив со мной, он успокоился, боль ушла. Когда я уходила, он трясущейся рукой вытащил из обшарпанной тумбочки маленький сверток, какой-то предмет, обвернутый газетой. «Пожалуйста! Это лично вам, миледи!» – прохрипел он и, закрыв глаза, опустил голову на подушку. Он плакал, а я – нет. Когда я уже ехала на машине домой, придя в обычное состояние, не смогла удержаться – что же он там передал? Остановилась у обочины пустынной дороги, с нетерпением развернула газету и с великим удивлением увидела голубую бархатную коробочку. С осторожностью открыла ее, и у меня перехватило дыхание. Меня сложно удивить дорогими вещами, но тут был особый случай. В руках я держала неописуемо красивое бриллиантовое ожерелье – старинное, восхитительной работы. Даже зайцу было понятно, что этот шедевр не поддается оценке. Такие вещи не продают и не покупают – они живут своей жизнью. Приехав домой, я, полностью обессиленная, свалилась на диван. Выполнив это задание, я убедилась, что голос был реальный, никакая это не болезнь. Откуда он и чем это все для меня закончится, в тот момент не имело никакого значения. И все это вовсе не напрягало меня.
Я слушал ее, не перебивая и не задавая вопросов. Все было понятно и… непонятно. Казалось, я попал в какой-то другой, неизвестный мне доселе мир. Мне было уютно и хорошо, даже скажу – я чувствовал себя защищенным. А Вера продолжала свой рассказ. Она говорила, и в глазах ее отражался свет горящей на столе лампы.
– Потом началось, как говорится, совсем по-взрослому – все круче и чудеснее. Я стала получать задания, связанные с посещением различных людей во многих странах мира. Некоторые из них были такого высокого уровня, что у любого крышу снесет от встречи с ними. Но после моего перевоплощения, а я перевоплощалась, Костя, и даже внешне, наверное, менялась, я уж не говорю про изменение сознания; повторялось то же самое, что и с Милендой Куприановной – они все с уважением склоняли голову передо мной. Кстати, мой папа ничего не знал, куда и зачем я отлучаюсь, хотя я пользовалась его личным самолетом. Он, конечно, волновался, но между нами не принято спрашивать про личные дела, если ты сам не захочешь рассказать. Отец всегда уважал мою свободу. Я успокоила его, сказав, что это моя новая работа, но все подробности – потом. Все это время я была одна. Правда, иногда меня сопровождал специальный обслуживающий персонал, но в основном – одна, такие правила. Порой я ощущала себя властительницей человеческих судеб, пусть это и громко звучит. После моего отъезда в жизни этих людей происходили невероятные изменения. Иногда, по человеческим меркам, – трагические. Но я всегда понимала и понимаю сейчас, что обижаться на палача, ненавидеть его – глупо. Он всего лишь делает свою рутинную работу – исполняет приговор высших инстанций. Мне дарили много ценных подарков, признавая мою нелегкую миссию. Особняки за границей, яхты, ну и деньги, конечно. Но для меня все это было не столь важно, по сравнению с тем, чему учил Голос. Он давал мне знания, которые уводили меня от привычного восприятия ценностей человеческой жизни. Между прочим, нашу встречу с тобой он мне тоже предрек, сказав, что мы с тобой всегда были и будем вместе. Именно ты всегда был моим земным защитником и спасителем. Не обижайся, Костик, но я сама не понимаю, как это так, потому что пока чувствую себя сильнее тебя. Одно знаю точно – в природе так не может быть. Женская энергетика не имеет формы и всегда находится внутри мужского пространства. Так что все феминистки рано или поздно сломают свои острые зубки и смирятся со своей гендерной ролью. Как мне ни грустно об этом говорить, все имеет свое место и время. Помнишь, ты сказал «навсегда» на Воробьевых горах? Так вот, это было сказано не языком, а сердцем. Ты ведь читал «Мастера и Маргариту»? – там как раз про это. То, что мы желаем и делаем в жизни, совершенно не означает, что это рациональные действия. Ну да ладно, короче сказать, работу свою я выполняла добросовестно, доверившись во всем этому Голосу – маминому голосу. Но тут произошло событие, которое немного напугало меня. Это произошло как раз в ту самую ночь, когда мы с тобой встретились в первый раз на пустынной дороге. Кстати, после этого я перестала получать задания, но хорошо чувствую, что это временно и нужно ждать чего-то. Ты подобрал меня ночью, заплаканную и абсолютно растерянную, и шла я из этого дома. А произошло вот что – в тот вечер я получила очередной инструктаж. Мне нужно было лично привезти письмо хозяину особняка, причем я должна была приехать к нему на такси. Поначалу все происходило как обычно, меня встретили и проводили в кабинет, где я увидела высокого стройного мужчину в генеральской форме. Он мне показался эталоном мужества, настоящий боевой офицер. Просто – кавалергард!!! Но в отличие от других, он не склонил голову передо мной. Его взгляд напоминал мне взгляд тигра перед последним прыжком на жертву. Я таких глаз никогда не видела раньше. Даже мой отец, самый смелый человек для меня, не имел такого сильного подавляющего врагов, взгляда. Он молча принял от меня письмо и удалился в другую комнату, а я, сев в кресло, стала ждать ответа, согласно полученному инструктажу. Единственно, что могу добавить, когда он сжал письмо в кулаке, он был бледен как мертвец. Минут через пятнадцать вернулся с большим серебряным подносом, на котором стояла бутылка великолепного красного вина в окружении свежих фруктов. На щеках у него появился румянец, глаза горели, он улыбался. Это был человек без возраста – волосы седые, глубокие выстраданные морщины, но энергетика, исходившая от него, была молодой и немыслимо мощной. Уверенно разлив вино по бокалам, он предложил тост: «За честь российского офицера!» Я слегка пригубила, а он спокойно выпил до дна. Потом генерал встал, поправил китель, развернулся как на параде и вышел из кабинета. Ровно через пять минут раздался откатистый щелчок – это был выстрел из револьвера. Я узнала этот звук, так как давно занималась стрельбой в отцовском тире. Тут же прибежали двое его телохранителей, и я вместе с ними прошла в соседнюю комнату, где в кресле, запрокинув окровавленную голову, сидел мертвый генерал. Несмотря на то что я была в измененном состоянии, эта сцена меня шокировала. И даже не потому, что я впервые так близко видела мертвого человека. Нет. Меня поразила его, если можно так сказать, спокойная улыбка. Мне показалось, что этот человек ни о чем не сожалеет. Телохранители тоже были совершенно спокойны – я так поняла, что они были готовы к такому исходу. Видимо хозяин заранее отдал им свой последний приказ. В комнате догорал камин, и в нем лежало не полностью сгоревшее письмо. Один из телохранителей подошел и пододвинул ногой листок к огню. Язычки пламени превратили его в пепел – причину смерти этого удивительного человека теперь уже никому не узнать. На большом столе лежали аккуратно разложенные ордена и медали генерала, а также предсмертная записка и заверенное нотариусом завещание на дом. В записке он просил никого не винить в его смерти, а вот завещание… Этот пятидесятилетний человек был совершенно одинок от рождения. У него не было родителей, не было родственников, и вдобавок он никогда не был женат и не имел детей. Он все оставил мне, причем на завещании стояла дата трехмесячной давности, и все мои данные были вписаны правильно. В комнату вошел офицер в звании капитана, и он приказал охранникам считать меня новой хозяйкой, не вдаваясь в подробности. Также он дал им распоряжение проводить меня, куда я укажу. Полицию они не вызывали. Меня довели до машины, но я велела им оставить меня одну и пошла в город пешком. Отойдя от дома метров пятьсот, я вернулась в свое обычное «нерабочее» состояние, заплакала и испугалась. Ну а после я встретила тебя, Костик. Когда ты отвез меня к моему дому, я начала догадываться, кого мне приходится посещать и для чего это все. Все эти люди подготавливались к своеобразной сдаче экзамена на звание человека – понятие, совершенно не поддающееся объяснению и простой логике существования. Возможно, что им всем необходимо было пожертвовать самой дорогой для себя ценностью во имя чего-то Высшего, непознанного… По-видимому, генерал, оставив себе честь, отказался взбираться на вершину этой невидимой горы. Мы все имеем право на выбор, но душа нам не принадлежит. Вот пока и все обо мне, а что будет дальше, я не знаю. Но ты со мной. А вдвоем легче!
Вера подошла ко мне, как в столбняке сидящему за кухонным столом, поцеловала меня в макушку и буднично сказала:
– Пошли спать. Я устала ужасно.
А я подумал, что сегодня мы стали с ней единым целым – мужем и женой, хоть и не официально.
Глава 5
Наступившее утро я встретил первым. Вера блаженно спала. Бодро соскочив с кровати, я решительно двинулся по направлению к душу, на ходу собирая разбросанные по полу вещи. Как я их сбрасывал – убей, не помню, восстановить в памяти момент страсти невозможно. Вернулся в спальню свежачком, готовым к дальнейшим подвигам любого значения и масштаба, но увидел аккуратно убранное любовное ложе с плюшевой собачкой на покрывале.
Снизу раздался насмешливый призыв хозяйки дома:
– Костик! Спускайся вниз кофею откушать.
«Вот хитрюга! – подумал я. – Притворялась спящей, чтобы я ее не трогал. Боится, что вчерашний фейерверк продолжится. Ну, ничего, я с ней позже разберусь. И да, вероятно, здесь ванных комнат не менее пяти. Для брата, для свата и для сводной сестры».
Я проследовал в кухню. Вера, сияющая как бриллиант в сто карат, сидела за столом в строгом черном костюм. Она была в нем просто неотразима. Увидев меня, продолжила с ехидцей, стрелять по моему самолюбию:
– Милый, нас ждет с тобой очень увлекательное хозяйственно-закупочное мероприятие. Давай-ка быстренько облачайся в свой парадно-выходной костюмчик: ведь именно в нем ты окончательно покорил меня, и двинем потихоньку в сторону столицы.
Я абсолютно не комплексовал по поводу своего материального положения. Ну нет денег и нет. Однако мешок уверенности, что я заработаю и отдам всем с процентами, был бездонный и крепкий. Отец учил меня: «Если берешь у кого-то деньги, даже у меня, возвращай с лихвой. Запомни, не отдашь при жизни деньгами – расплатишься своим здоровьем или, может быть, здоровьем своих потомков».
Приобняв мою строгую насмешницу, я достойно ответил:
– Сударыня! Полагаю, вы меня хотите сегодня малость унизить, коварно воспользовавшись своим богатством – оружием слабых и самовлюбленных особ. Ну что же! Как гордый рыцарь, лишенный наследства, с радостью принимаю ваше милосердие и временную помощь. Для того чтобы залечить душевные раны и начать совершать подвиги, посвященные даме сердца! – Я вдохновенно встряхнул головой. – Принимая от вас бренное злато, глубоко убежден, что моя честь не пострадает. Ведь золото – это ценность тела, честь же – ценность духа. Причем она принадлежит не только мне – эту дорогую реликвию заработали в битвах и честном труде многие поколения моих мужественных предков. Торговать ею я просто не имею права. Вот так, моя госпожа!