Жизнь не кончается никогда!
Шрифт:
– Папочка, любимый мой! Я всегда с тобой, где бы я ни была. Ты мне нужен и больше всех важен! Я всегда буду твоей малышкой Верунчиком!
Она повернулась и быстро зашагала к своей машине. Я тоже сел за руль пятисотсильного монстра и медленно тронулся вслед за Верой. В зеркале я видел одинокого мужчину с седой головой, и в моем сердце что-то кольнуло. Как же его жалко, пусть он сто раз король.
Приехав домой, мы не стали заходить внутрь, а сели на лавочке под разлапистой елью, чтобы обсудить сегодняшнюю встречу.
– Папа всегда был и будет главным мужчиной в моей жизни, но и ты теперь становишься равным ему, – сказала Вера. – Равным, но… Вы для меня как две параллельные прямые, которые нигде не пересекаются. А я… Я посередине – на двух лыжах увереннее и быстрее двигаешься. –
В доме я свалился в кресло от усталости, видимо, сказалось нервное перенапряжение, и у меня как-то самопроизвольно вырвалось:
– Твоя мама была чудесная женщина и очень счастливая. Почему-то я уверен, что она по-прежнему с вами. Объяснить не могу, сердце подсказывает.
У Веры по щеке потекла слезинка, она прижалась ко мне и шепотом поблагодарила:
– Спасибо! Мне сейчас нужно было услышать это.
В спальне на кровати нас поджидал, опухший от лени и сна, Маркис. Кто бы сомневался, что он там будет. Мы разделись, легли и тут же уснули. Засыпая, я подумал о том, что этот день совместил совершенно несовместимое. Почему так произошло – думать бесполезно. Задача не решаемая, это все из области исключений.
А следующий день начался замечательно. После большого стресса с позитивным результатом всегда ощущаешь прилив обновленной энергетики, поэтому хорошее настроение просто шкалило на верхних его отметках. Солнышко уже поднялось высоко и наполнило спальню животворящим светом. Все это гарантировало нам словить неплохой «приход», как выражаются наши от химии зависимые братья по дурости. Конечно же, мы с Верой были из абсолютно разных миров, но все же дышали одним воздухом, и над нами было общее небо. Но и в небе можно разное увидеть – кто-то говорит, что тучи сгущаются, а кто-то – что облака похожи на овечек. Вера никогда не жила в нищете, на одну зарплату, в тесной хрущевке. Но она потеряла маму, а мои родители, слава Богу, живы и здоровы. Вера понимает, насколько может быть несчастным человек, имея практически все в жизни, – это объяснил ей на своем примере одинокий отец. Но чувствовать одиночество можно и в кругу близких людей, вот такой непонятный парадокс жизни. Виктор Борисович, несомненно, принадлежит к сильным мира сего. Но к своему несметному богатству он относится спокойно, как плотник к хорошему инструменту, – делает свое дело, зная, что ему завидуют, а кто-то и ненавидит. Завидуют по-черному и ненавидят люто, не понимая всей тяжести его видимого благополучия. Я где-то читал, что завистники и злопыхатели притягивают к себе многие болезни и грехи богатых и успешных людей. А не очень честные предприниматели специально даже дают повод для агрессии «черни». Покажи дурачку кулак или скажи неприятное слово – он и закипит от гнева как самовар. Глядишь, и аура очистится у зачинщика. Кстати, это и есть хитрый дьявольский метод – дай одному все, чтобы тысячи других завидовали ему и плотно сидели на крючке Великого искусителя. Пропитать людей греховными мыслями и ядом агрессии. Тут и миллионы не нужны – завистники за рубль убьют кого угодно. Про себя могу сказать лишь одно – когда другим плохо, я не получаю удовольствия. Хуже нет – смотреть, как кто-то падает. Наверное, характер у меня слабоват для продвижения в этой жизни – ведь если ты не можешь идти по головам, расталкивая других локтями, то и шансов нет пробиться к более щедрой кормушке. Хотя здесь выбор каждого – кто во что верит и что ценит. Один мудрый человек сказал: «Высота горы, на которую тебе удалось взобраться, зависит от глубины пропасти, из которой тебе удалось выбраться». Не совсем так, но смысл тот же – короче, кто не падал, тот не поднимался. Тогда какой смысл в зависти и гневе на тех, кто находится выше тебя в социуме? Мы все поднимаемся и падаем, притом не видим ничего дальше своего носа.
Вера вернулась из душа, и мои размышления тут же прекратились. Оказывается, хитрюга Маркис, воспользовавшись моим улетом в философический туман, забрался ко мне под мышку и засопел. Посмотрев на нас с легким укором, Верочка поправила на голове полотенце и театрально строго произнесла:
– Эй вы, мыслители! Сегодня такой удивительный день, а вы решили провести его лежа на боку? Не выйдет, дорогие мои! Маркиса я понимаю – воспитание и врожденная лень не позволяют ему делать лишние телодвижения. А ты, герой труда, решил Обломовым стать, воспользовавшись дарами «золотой рыбки»? Ну-ка, быстро подскочил, и двинем в город на праздник жизни!
Завершив свою обличительную речь, она изящно развернулась и направилась, покачивая бедрами, на кухню. Я же, опозоренный, лениво поплелся в ванную под струи ледяного душа. Вот-вот – лениво. Наверное, Верочка права – роскошь и богатство могут превратить меня в самодовольную рохлю.
Маркис смотрел на меня с небольшим презрением. Скорее всего, заподозрил во мне предательство мужского начала – свободу променял на бабу. Но он, хоть и друг мне, однако ж дурак беспросветный – ничего в любви между мужчиной и женщиной не понимает. По моей вине, между прочим. Но с другой стороны, может, в этом как раз его счастье – нервы всегда в порядке, как и аппетит. Одним словом – каждому свое!
Через час мы с Верочкой при полном параде сидели в ресторане и наслаждались экзотическими блюдами, поданными нам на завтрак, – в четыре часа дня. Потом, погуляв немного, мы направились на встречу с прекрасным… страшно даже сказать, – в Большой театр, да вдобавок на балет. Верочка наверняка решила поднять мой эстетический уровень, но я в итоге ощутил острое желание уснуть непросвещенным. Моя прелестница испортила мне вечер, а я возлагал на него столько приятных надежд. До чего ж жестоки эти переученные интеллектуалы! Я жаждал мести. Ладно-ладно, выпускница Института благородных девиц! Ночью я получу от тебя компенсацию за все мои страдания, перенесенные в этом чертовом храме искусств. Будем с тобой тупыми животными – а к этому я готов как никогда. (По-видимому, сработали три порции устриц на завтрак.)
Скосив дьявольский взгляд в ее сторону, я мило улыбнулся и, наклонившись к ушку, прошептал:
– Спасибо тебе, любимая моя! Я получаю необыкновенное наслаждение от этого чудесного зрелища. Балет – это точно мое!
Вера улыбнулась и шепотом послала меня к чертовой матери, прибавив при этом:
– Твое место в аду, Константин! Там пляшут голые девки и там очень тепло. Знаешь, там все на одной горячей сковороде!
Но это так, лирика. Главное, мой план мести сработал на все сто процентов. Я был в ударе! Даже многое повидавший Маркис появился в спальне утром с испугом в глазах и надеждой, что лично он такого больше никогда не увидит. Все нюансы проведенной ночи я не помню, но, к счастью, я хорошо ощущаю ту наивысшую точку блаженства, когда женщина удовлетворена и ей достаточно ласк. Так что в этот раз я проснулся первым и убежал в ванную комнату, а оттуда в кухню. Силы у меня еще остались, но требовалась значительная дозаправка. Тревожить Веру было нельзя! Налив себе большую чашку кофе и отрезав слоновий кусок колбасы, я начал восстанавливать потраченные калории, смутно припоминая начало волшебства. Неожиданно зазвонил телефон, и я услышал дружеский голос Виктора Борисовича.
Конец ознакомительного фрагмента.