Жизнь (не) вполне спокойная
Шрифт:
— Вы не это искали?
Ура! Четыре пропавшие книжки про котика! Я просто обезумела от счастья.
На следующий день чудо продолжилось — пришла пятая посылка с книжками про котика, в которой лежали шесть томиков с двадцатого по двадцать пятый. Мы с Малгосей усомнились, что правильно умеем считать. К счастью, я нашла в посылке маленький листочек с извинениями, что в четвертой посылке не хватало двадцатого тома, и его положили в пятую посылку. Я едва не рухнула на колени, чтобы вознести благодарственную молитву.
— Вот видишь, Малгося, нет худа без добра! — торжественно
Малгося со мной согласилась.
Именно тогда во мне зародилась надежда, что закончились наконец эти семь горьких и невезучих лет, и мне уже не понадобится принимать «лекарство для крупной собаки», чтобы не рехнуться!
Кстати, объясню, откуда взялось понятие «лекарство для крупной собаки».
Как-то мне нанес визит ветеринар, который следил за моими приблудными кошками. А у меня самой как раз закончился обожаемый успокоительный препарат в черном флаконе. Я попросила ветеринара выписать для меня рецепт, потому что никто мне не сделает такую смесь без рецепта. Ветеринар прекрасно меня понимал, но он был все-таки звериным доктором и для человека не мог выписать рецепт. Поэтому рецепт он выписал, как для крупной собаки весом не менее сорока килограммов. Принимать по три столовых ложки в день. Препарат получала Малгося, и ей стало немножко не по себе, когда пани фармацевт ложками стала измерять содержимое согласно инструкции по применению, подозрительно поглядывая на Малгосю. Она боялась, что мы случайно отравим несчастного пса.
С той поры мой успокоительный препарат стал называться «лекарством для крупной собаки».
Наконец-то настало лето, приехали дети, потому что мы снова планировали совершить поездку по Европе.
Чувствовала я себя великолепно, но с неприятностями приходилось держать ухо востро, расслабляться было рановато. Первая ласточка огорчений мелькнула уже в день приезда детей. Я хотела, как обычно, запечатлеть на фото момент приезда детей, полезла за фотоаппаратом и убедилась, что его нет. Его нет на том месте, где он должен быть. Я осмотрела три столика, проверила буфет, заглянула еще в несколько мест — фотоаппарат как сквозь землю провалился. Так я и не сделала снимков.
Как только улеглась приветственная суматоха, все бросились искать фотоаппарат. Роберт и Витек буквально перерыли весь дом. Пусть аппарат был из дешевых, но ведь работать-то он мог. Бесполезно, фотоаппарат пропал, как в воду канул. Ну, черт с ним, проведу отпуск без фотоаппарата.
Здоровье ко мне вернулось уже в такой степени, что я решила лично принять деятельное участие в упаковке вещей. Для меня это значило — давать ценные указания. Это я возьму, вон то — оставлю, это кладите в тот чемодан, а то — в другой. Я села за письменный стол, чтобы отыскать в ящиках мелкие евро, которые мы специально копили на дорожные сборы и на чаевые. Мы складывали их в старые портмоне.
И в этот момент упаковывающий мои вещи дитятко произнес:
— Мать, а где у тебя ноутбук?
— Вон в той черной сумке, — ответила я, шаря в портмоне.
— В какой именно? Тут их две, и обе пустые.
— Не может быть!
— Сама посмотри.
Я наконец-то сосредоточилась на том, что мне говорил сын. Ноутбук просто должен был быть в черной сумке. После того как нужную информацию перенесли в стационарный компьютер, его аккуратно запаковали и оставили в углу. Теперь ноутбук предстояло обязательно найти, иначе вся моя жизнь на отдыхе будет испорчена.
Я отставила евромелочь и моментально учинила следствие.
Для меня проблема пропажи ноутбука разделилась на две части. В первой части я успела вспомнить, что в ноутбуке нет ничего ценного, я на нем с прошлой осени не написала ни единой буковки, а всё его содержимое перебросила в домашний компьютер. Значит, с точки зрения работы я ничего не теряю. Мысль была удивительно утешительной и очень разумной, благодаря ей моя нервная система притихла и не успела меня прикончить.
Во второй части возникла мысль — всё, без ноутбука я никуда не поеду! Эту мысль я отмела мгновенно — ведь можно же купить новый ноутбук!
Вокруг меня царила общая растерянность. Ноутбук — это вам не пуговица. В конце концов все сообразили, что мое решение немедленно купить новый ноутбук самое правильное. И его купили. Осталось последнее: заполнить его новым содержанием. И тут опять незадача.
Все USB-накопители, или попросту флешки, в моем доме всегда назывались «свистками», мне так было проще. У меня их было всего три: одна со всякой всячиной, вторая — с работой для наборщика, а третья — с моими заметками. Все флешки были разного цвета, да еще и с ленточками. Я достала из стола две, и они мне очень не понравились — одна была с ленточкой, а вторая нет.
Вторая флешка была серебристая, похожая на мою, но какая-то не такая. Она сразу показалась мне подозрительной.
— Это что такое? — брезгливо спросила я, поднимая подозрительную штуковину двумя пальцами. — Это же не мой «свисток»!
Тут же разразилась дикая ссора с Витеком, который упрямо твердил, что «свисток» мой, и не надо морочить ему голову. Я была готова выцарапать ему глаза, верещала и тыкала Витеку под нос предмет спора, указывая на разницу. Эта флешка меньше! Другой формы! Без каемочки! И без ленточки! Кто вытащил ленточку? Может, ты?
Ну да, делать ему больше нечего, как только вытаскивать ленточки из моих «свистков»! И откуда эта флешка могла взяться? Сама пришла, что ли?
Кажется, это Роберту пришла в голову разумная мысль проверить, что хранится на этой флешке, используя для этой цели другой компьютер, на котором стояла антивирусная защита. Роберт воткнул «свисток» в разъем, и оказалось, что во флешке сидит мощнейший вирус-троян. Защитная программа остановила врага и спросила, что с ним дальше делать. Посоветовавшись, все решили, что флешку надо уничтожить. Мое дитятко, всегда скорое на радикальные решения, вынес «свисток» за порог и, вооружившись топором, порубил его на мелкие кусочки.