Жизнь неуёмная. Дмитрий Переяславский
Шрифт:
Гасану Савватий приглянулся: ловок урус, камень точит, ножом вырезает всякие украшения и с рыбой управляется споро. Так запечь ее в глине да с травами даже жена Гасана, уруска, не могла.
Карауля суздальцев, Гасан оставлял Савватия с собой у костра. Тот чистил рыбу, какую приносил Гасан, варил уху, и они вели долгие разговоры. Савватий больше помалкивал, а Гасан предавался воспоминаниям. Чаще всего рассказывал, как мчались в набег на русские княжества. Шли Волгой, до излучины, потом вверх по Дону и вторгались на Рязанщину. Войско делилось, и пока одна часть продолжала преследовать княжеские дружины, другая угоняла людей в полон и увозила все, что приглянулось ордынцам. Возвращались в степь, а зарево пожаров освещало им дорогу.
Савватий же думал о побеге…
В полдень князь Андрей прошел через княжий двор, поднялся по скрипучим ступеням угловой башни бревенчатой стены. Холодный северный ветер продувал насквозь, не спасало и подбитое мехом корзно.
Городецкому князю вспомнилось, как в такую пору дворовые девки напевали:
Матушка Покрова, Покрой землю снежком, А меня женишком!Ветер гнал по Волге крутую волну, она плескалась в бревна причала, разлеталась мелкими студеными брызгами.
С высоты башни открывалось правобережье, пойма реки, луговина, поросшая уже пожухлой травой. По утрам она покрывается мучным налетом. А вдали стена леса и глушь - ни деревеньки, ни избы.
Городец - городок малый, удел бедный. Даже торг и тот чаще пустует. В праздничные дни церкви посещают несколько прихожан. В Городце две деревянные церквушки да еще женский монастырь и несколько келий.
На княжеском дворе хоромы боярские и палаты князя Андрея, совсем опустевшие после смерти жены. А за городской стеной домики и избы ремесленного люда и смердов-хлебопашцев. Вот и весь посад.
Городецкое княжество не то, что Переяславль-Залесский удел, всем богатый: и людьми и землей плодородной.
Князь Андрей хоть и не выдался ростом, но кряжистый, плотный. Скупая борода с редкой проседью. В последние годы надеждами жил городецкий князь. Все мечтал: станет великим князем - всех удельных князей под себя подомнет. Ан нет. Дмитрий в Переяславле-Залесском отсиделся и к Ногаю отправился. А от него с ярлыком воротился. Теперь Дмитрий удельных князей к себе во Владимир затребовал. О чем речь вести будет? Опасался князь Андрей, как бы удельные князья не наплели на него лишку.
Добрым словом помянул боярина Сазона. Когда ордынцы на Русь набежали, Сазон в Костроме задержался. Там и нашли его с перерезанным горлом. Городецкий князь сначала на Дмитрия подумал: он убийц подослал. Однако, поразмыслив, заключил: кто-то из холопов с боярином счеты свел.
И снова вернулся к прежней мысли: о каждом удельном князе подумал. Особенно о Федоре Ярославском: хоть он и в родстве с Ногаем, но водить дружбу с Дмитрием ему ни к чему.
И, чуть погодя, решил: надобно ехать во Владимир, с братом мириться.
Он не помнил, чтобы его звали по имени. Все больше как рыбака окликали. Да он и был рыбак. С юности во многих реках рыбу ловил. Теперь на Клязьме осел.
Когда татарин зарезал Ничипора, Силантий от ордынцев в лесу схоронился. А когда князь возвратился во Владимир, Силантий на паперти побирался. Похолодало - у княжеской поварни прижился. Здесь с голоду умереть не давали: то хлеба кусок вынесут, то щей в миску плеснут.
Выйдет Силантий на берег Клязьмы, постоит молча. Ничипора помянет. Течет река, покачиваются у берега лодки. Не с кем теперь Силантию и сеть поставить…
Как-то увидел Силантия князь. С коня сошел, передал повод отроку. Поманил Силантия:
– Почто ты здесь, холоп?
Поклонился Силантий поясно, поведал о своих бедах. Дмитрий брови поднял, головой покачал:
– Земля наша, холоп, горем полнится. Куда ни глянь, одна беда другую догоняет. И всяк живущий свою чашу изопьет. Только одному - с медом, другому - с полынью.
И, повременив, добавил:
– Не волен я в судьбе твоей, холоп. Один совет дам: живи на княжьем подворье. Дворецкому велю не гнать тебя, а стряпухе - подкармливать.
Удалился в княжеские хоромы, оставив Силантия в раздумье. Истину сказывает князь: разные чаши пьют люди.
Вздохнул:
– Вразуми, Боже, и наставь.
Из Переяславля-Залесского в распахнутые настежь ворота выехал в заснеженное поле гридин. День клонился к ночи, сгущались сумерки, но, по всему видно, всадник собрался в дальнюю дорогу. Был он в нагольном тулупе, подпоясан саблей, а у седла приторочен лук с колчаном. На гридине меховые сапоги, а по самые брови нахлобучена волчья шапка.
Остановив коня, воин привстал в стременах, огляделся. Нагоняя тоску, скорбно звонили, плакали колокола переяславских церквей. Гридин перекрестился, надел высокие кожаные рукавицы и, вглядываясь в даль, уверенно тронул коня, направив его по владимирской дороге.
Серебристыми перекатами покрылось поле, белел под снегом ближний лес, и лишь далеко мутноватой полосой виднелся мещерский окоем - глухой, местами болотистый, таинственный. Но в морозную пору болота сковывало, и они не грозили опасностью.
Сыпал снег. Колючий, он сек лицо и таял на щеках, в бороде.
Как ни удалялся гридин от Переяславля-Залесского, ему все слышался колокольный звон. Воин думал, что этот плач будет сопровождать его весь путь. Он еще раз оглянулся, но через снежную пелену уже не увидел ни бревенчатых стен, ни башен.
Рукавицей смахнув слезу с глаз, воин дал повод, и конь, поняв, чего от него ждут, перешел на рысь…
От яма [25] к яму, установленным ордынцами, от деревни к деревне гнал гридин коня. Из сна выбился, спешил. Недобрую весть вез он великому князю. И, когда въехал во Владимир и поднялся по высоким ступеням дворца, переступил порог и упал, успев сказать дворецкому:
[25] Ям – селение на почтовом тракте на Руси в XIII- XVIII вв., жители которого несли ямскую повинность.