Жизнь полна загадок
Шрифт:
— Ты просто взбалмошная девчонка и сама не знаешь, чего хочешь.
Ник завел машину. Она видела, что он не сердится. Наоборот, губы его чуть подрагивали, словно он еле удерживался от смеха. Она вздохнула с облегчением и стала расправлять платье, наконец, заметив, что оно страшно помялось. Ник не сердится, а обо всем остальном можно забыть.
— А что, это и вправду было чудесно? — тихо спросил он.
— Танцы? Да ничего. Мне несколько раз наступали на ноги, но я мужественно это перенесла.
— Я имею в виду поцелуй — поцелуи. Ведь мы об этом говорили, когда ты употребила слово «чудесно». Так что?
— Не особенно. — Она покачала головой с задумчивым видом. — Даже совсем не интересно. Мокро и неудобно — носы мешали. Это не по мне.
Ник расхохотался, и она с удивлением увидела, как засверкали его глаза.
— Что тут смешного? Может, я что-то делала не так? Ты мне покажешь?
— Ни за что, — усмехнулся он. — Почитай что-нибудь об этом, а лучше сначала подрасти.
— Никогда я этому не научусь, — проворчала она.
Ник взял ее руку, поднес к губам и отпустил.
— Не торопись стать взрослой, принцесса, — мягко посоветовал он. — Это время наступит очень скоро, но ты мне нравишься такой, какая ты есть. А что касается поцелуев, однажды у тебя все получится и без всякой подсказки, поверь мне.
За весь день это было самой утешительной для нее новостью, а к тому времени, когда они вернулись домой, все встало на свои места. Ник по-прежнему был рыцарем, а она принцессой. Как всегда.
Что же случилось? Отчего теперь все не так? Удастся ли ей когда-нибудь докопаться до истины?
Она решила принять душ и выбросить все из головы. В конце концов, это началось не сегодня, но с тех пор она не продвинулась ни на йоту. Скорее всего, Нику не нравится, какой она стала, а с этим ничего нельзя поделать.
Из душа вдруг хлынула ледяная вода, и Виктория опрометью выскочила из кабинки. Что такое? Сегодня, наверно, один из несчастливых дней! Набросив халат, она отправилась узнать, что случилось, и почти налетела на страшно недовольного Ника.
— Почему, черт возьми, нет горячей воды? — прорычал он.
И Виктория тут же взорвалась:
— Думаешь, это я ее всю истратила?!
— Не говори чепухи. Вода не может кончиться. Никто тебя ни в чем не подозревает, так что застегни рубашку — или что там на тебе.
— Это халат! — огрызнулась она, придя в ярость и одновременно в замешательство.
— Разве? Я считал, что халаты обычно длинные, до пят, и шуршат.
— Это короткий халат.
Виктория покраснела и почувствовала себя полной идиоткой. Как он умел дать ей почувствовать себя дурой одним-единственным замечанием, брошенным как бы вскользь?
— Я заметил. Но когда я неожиданно попадаю под ледяной душ, то могу думать только об одном — куда подевалась горячая вода.
Ник что-то раздраженно буркнул и направился к чулану, где помещались водонагреватель и разные краны, о которых Виктория имела, весьма, смутное представление. Она поплелась следом, только сейчас заметив, что он без рубашки.
У него были широкие загорелые плечи. Он больше походил на спортсмена, чем на адвоката, и она вспомнила, как великолепно он играет в теннис, гораздо лучше ее. Интересно, среди женщин, дававших показания в суде, была ли хоть одна, которая не пожирала бы его восхищенным взглядом, пока его холодные, язвительные замечания не приводили их в замешательство?
Ник открыл чулан и раздраженно хмыкнул.
— Видимо, это дело рук маминой служанки. Насос отключен. В один прекрасный день мы все взлетим на воздух, — проворчал он, открывая какой-то кран.
Прикусив губу, Виктория наблюдала за Ником, представляя себе, как все они взлетят, и, одновременно, восхищенно наблюдая, как играют мышцы на его плечах.
— Тебе лучше взглянуть сюда, — обратился он к ней, — чтобы знать, что делать, если вдруг никого не окажется дома.
— Ну, тогда и узнаю, — поспешила она ответить.
Но Ник схватил ее за руку и дернул к себе.
— За все двенадцать лет, что здесь живешь, ты ни разу этим не поинтересовалась. Если уж тебе суждено взвиться к небу, то пусть это случится благодаря твоему характеру, а не из-за того, что ты не знаешь, какой повернуть кран.
Он почти насильно втянул Викторию в чулан.
— Вот этот кран, — показал он и повернул его. — Слышишь, никакого шума, а когда я снова его поверну, заработает насос.
Ник продемонстрировал работу крана еще раз. Виктория вдруг почувствовала себя страшно неловко. Давно ей не приходилось стоять так близко от него. Но сейчас он уже не был ее героем, ее наставником. Он стал другим. К тому же и собирался обручиться с другой.
— Смотри внимательно, — приказал он. Она стояла тихо, как мышка. — Мне следовало бы давно показать тебе все это, когда ты еще была легкомысленной девчонкой. Но если ты можешь пробить проект на десять миллионов, то уж насос как-нибудь сумеешь включить.
— Слушай! Оставь меня в покое! — огрызнулась она, но Ник привлек ее к себе. Руки у него были сильными, а грудь слишком близко. Она здорово испугалась, особенно того, что ей не хотелось, чтобы он ее отпускал. — И я не легкомысленная, — сердито добавила она. — Единственно, с чем я не могу смириться, так это с твоей манерой обращаться со мной высокомерно.
Он тут же ее отпустил. Виктория не смела взглянуть ему в глаза, которые, наверняка, потемнели и метали молнии. Она вела себя по-идиотски, устроив скандал на пустом месте, и ей было стыдно.
— Тебе недолго осталось меня терпеть, — мягко сказал он. — Скоро тебе никто не будет мешать.
Виктория готова была откусить себе язык.
— Я не то хотела...
— Мне кажется, ты никогда не знаешь, чего хочешь. А когда поймешь, может оказаться слишком поздно.
Она не поняла, что именно он имел в виду, и поспешила уйти в свою комнату. Уж лучше было принять бодрящий холодный душ, чем терпеть его выговоры. Ее сердце бешено колотилось. Несмотря на то, что она была раздражена, на глаза навернулись слезы.