Жизнь после
Шрифт:
Но помимо чиновников, стражей порядка и агентов оказалось ещё множество людей, провозглашавших себя сторонниками «нового посланника Божьего». Этими гражданами оказались, прежде всего, слуги Христианской Конгрегации Праведной Веры. Тысячи священников проводили службы у монументов-часовен, посвящённых Архиканцлеру, стараясь в своих таинствах вымолить у Бога благословение на его правление. А ещё десятки тысяч клириков и миллионы граждан готовили крестный ход, дабы восславить «нового отца, который принесёт праведность и спасёт грешные души».
Но на этом волна фанатизма не кончалась. По улицам в серых, без знаков различия, рясах
Что ж, это всё тот Рейх, что и несколькими днями ранее, в своём новом обличии и никак не изменившийся с поры той самой «Революции», о которой мало кто знает и практически никто из нескольких сотен миллионов граждан не узнает.
Но посреди всего «марша праведности» выделяется один человек, что подобно тени пробирается сквозь толпы священников, чиновников, уличных комиссаров и полицейских, что монолитными толпами исполняют столь старую цель нового правления.
Этот человек облачился во всё чёрное. Кофта с широким капюшоном цвета ночи покрывает хорошие джинсовые штаны, под которыми на ногах прекрасно уместились остроконечные туфли.
Незнакомец аккуратно, как старый лис, проходит среди бетонных холодных стен и фанатично пламенных людских масс, оставаясь незамеченным, словно ночной призрак, который никому не виден. Ни слуги церкви, ни Конгрегации, никто почему-то даже не подходит к странному гражданину. Судя по всему их устраивает мрачная одежда, наполненная отсутствием веселья и «праздной любви к яркости», как говорили священники. Слившись невзрачностью и серостью, безличием и мрачностью можно сойти со своего в стране абсолютного тоталитаризма.
Человек, облачённый в чёрное, увидев впереди усиленный и смешанный патруль, свернул с главной улицы и быстро скрылся в подворотне, не желая понапрасну испытывать судьбу. Гражданин, сориентировавшись на местности, понял, что совсем немного осталось до места назначения. Оставалось буквально пара кварталов, но все они кишели новым священническим слоем в иерархии – «гражданские министранты». Это люди из обычных граждан, что поступили на службу церкви. Их единственной задачей оказалась банальная слежка за всеми, выявление признаков ереси, скрытого религиозного неповиновения и подача сообщения о подозрительных признаках возможного неповиновения.
Гражданин в чёрном одеянии подошёл к одному из «серых исполинов», что стоит в ряд с собственными бетонными безликими собратьями и образовывает нераздельную и безликую стену домов, так и желающих проломить сознание любого человека, сделав его таким же тусклым.
Загадочный человек достал пластиковую карточку и прикладывает её к специальному замку, что чёрной пластиной красовался на массивной чёрной двери. И в это же мгновение прозвучал истошный писк, после чего тяжёлая дверь медленно приоткрылась. Понадобилось немало сил, чтобы её открыть и настолько аккуратно закрыть, чтобы не раздался жуткий гул.
– Принесла? – послышался вопрос, наполненный эмоциональным и интонационным холодом, от которого пробирала дрожь и ползла стужа по душе.
– Вы же сказали, что будете ждать в квартире, – прозвучало уточнение, преисполненное нотками удивления.
– Нет времени. За каждой квартирой пытаются следить министранты.
От голоса мужчины исходил безэмоциональный хлад, спешивший наполнить разум любого морозом общения.
– Да.
– Тогда давай.
Человек снял капюшон и на тусклый холодный свет, исходящий только от старых диодных ламп в подъезде, показался прекрасный и изумительный лик. Короткие чёрные волосы девушки едва ли касаются плеч, слегка дотягиваясь до кофты. Лицо своими очертаниями напоминает овал, с выделяющимися гранями, которые можно было охарактеризовать только как «прекрасные»: весьма аккуратный худой нос, серые, словно посеребрённая сталь глаза и тонкие бледные губы.
Девушка опускает в карман худую ладонь, вынимает оттуда бумажный свёрток, сжатый в тонких пальцах, и передаёт его высокому мужчине, облачённому в только чёрные, как непроницаемая ночь, одеяния, от которых даже свет не отталкивался. Он спешно схватил свёрток и так же холодно пояснил суть следующего задания:
– Тебе необходимо найти бывшего Верховного Инквизитора Карамазова. Я знаю, что он прячется где-то в этом городе. – Последние слова чуть было не пропали в безумном кличе, что донёсся сверху: «Именем Христианской Конгрегации Праведной Веры, оставайтесь на месте».
– Будет исполнено, Магистр Данте. – Сказала девушка и скрылась прочь.
Часть первая. Надежда во мраке.
Глава первая. Рассеянные братья
Спустя два дня. Милан.
Стоит мрачная и серая погода, которая предзнаменовала наступление тяжкой и холодной зимы, что скуёт ледяным поветрием весь север бывшей Италии. В это время люди запасаются тёплыми вещами, а новообразованные управления: «Коммунального обслуживания», «Подачи горячей воды» и «Надзора за температурой в помещениях», начнут тотальную и масштабную подготовку к холодному сезону. А раньше, до Великой Континентальной Ночи в этих краях, даже когда далеко на севере стоял лютый мороз, было весьма тепло. Но всё изменилось после ожесточённой войны между Рейхом и Либеральной Капиталистической Республикой, когда при полной своей ярости схлестнулись в жестокой бойне два абсолюта, да с таким остервенением, что чуть Альпы не были обращены в горную пыль. Однако погодные изменения на эту землю пришли ещё раньше, в ту эпоху, когда человеческая цивилизация канула в беспросветную тьму кризиса.
И таков сейчас Милан, ставший первым крупным городом у Альп и ставший верным стражем на случай вторжения вероломного соседа с севера. Величественный город со сломленным духом свободы, полностью подчинённый воле Архиканцлера, всецело скованный его чёрной волей и видением идеального мира.
«Никто не смеет перечить идейному курсу, ибо в нём свет истины» – так утверждалось в указе нового правителя, когда он спускал всех инквизиторов на тех, кто посмеет против него выступить, или нового курса, который, как полагает новоявленный глава государства – «спасёт государство от ереси похотей и развращения».