Жизнь прекрасна. 50/50. Правдивая история девушки, которая хотела найти себя, а нашла целый мир

Джаггер Стэф

И если в Аспене ты постоянно наблюдаешь на людях повязки на голову из заячьего меха, а в Швейцарии то и дело замечаешь ледорубы, то в Сьерро Катедрале главный талисман – огромные синие пакеты. Да, гигантские синие мешки для мусора, правда, на солнце они слегка мерцают, так что вскоре понимаешь – это ненастоящие мусорные мешки. В некоторых разновидностях мешки немного сужаются в области талии будто в попытке показать некое подобие фигуры у надевшего. Эта попытка, чтоб вы знали, дает обратный эффект. Каждый до единого человек, облачившийся в мешок на Сьерро-Катедрале, – а таких были сотни – выглядел как мутант, в котором соединились Барни [20] и любимый персонаж McDonald’s

Гримаса. Мешок добавляет по меньшей мере тридцать фунтов веса к любой заднице, двенадцать или около того к бедрам и примерно семнадцать к верхней части спины.

20

Плюшевый тираннозавр из детского сериала «Барни и друзья». – Прим. пер.

Я видела одного парня, обвязавшего свои плечи свитером в стиле «Cape Cod», поверх этого синего костюма. Я считала, что сорвала фэшн-джекпот, пока не услышала, как Пит задыхается от смеха.

«Смотри», – сказал он, указывая на будку с билетами с таким выражением лица, как будто только что увидел редкое животное на грани вымирания. А потом ее увидела и я. Женщина, щеголявшая редкой пурпурного цвета сумкой, стояла в очереди к будке. Она была вершиной, квинтэссенцией стиля Сьерро-Катедраль, и в тот день мы поздравили друг друга с покорением новых высот нашей рутин-о.

Примерно в три часа дня мы с Питом закруглялись, отмечая время ухода со склона в своих «перфокартах». После дня агрессивного катания наши ноги подрагивали, а животы болели от многих часов разрядки смехом – в таком состоянии мы прыгали на автобус и возвращались домой. Оказавшись там, я начинала свой восстановительный процесс, омолаживая свое тело контрастной формулой, известной большинству лыжников, как джакузи плюс пиво. Мое тело хорошо справлялось с нагрузками благодаря подготовке, проведенной перед началом путешествия, меня даже приятно впечатлили сила и выносливость, которые я развила у себя. И все же в большинстве случаев к концу дня я валилась с ног от усталости. Ноги были деревянными и болели, а все маленькие мускулы в икрах, голенях и ступнях дрожали, когда я снимала с себя ботинки. Если я собиралась продолжать нагружать их в том же духе следующие девять месяцев, мне нужно было уделять много внимания восстановлению и отдыху.

Джакузи и упаковки холодного пива у меня не было, но зато были душ и биде, вполне адекватная замена. Когда я приходила домой после катания, я включала в душе кипяток, наполняла биде льдом и несколькими бутылками очень темного пива. Очень горячая вода снимала всякое напряжение с моих ног, и в этом деле ей помогал ледяной солодовый напиток, одновременно стекавший из бутылки мне в горло. Я стояла в душе и поздравляла себя с очередным замечательным днем катания и хвалила себя за первоклассное умение превратить биде в кое-что действительно полезное.

То был мой рай на земле. Шесть-семь часов в день я пребывала в нирване на горе, а на несколько вечерних часов уходила в Валгаллу восстановления. Я была спокойна и расслаблена, и в то же время излучала энергию. Пока не засыпала ровно в девять вечера каждого дня.

Тогда я осознала, что мой подготовительный тренировочный процесс под руководством Алекса был направлен не только на физическую подготовку; он учил меня не унывать, не позволять любым обстоятельствам, какие бы ни повстречались на моем пути, как-либо влиять на меня. Каким-то образом он догадался, что в моем путешествии будет не только катание на лыжах. Он знал, что мне нужна будет такая выносливость, которая поможет мне справиться с перетаскиванием сумок с лыжным снаряжением весом в 80 с лишним футов по двадцати с лишним аэропортам без потери самообладания. Он знал, что мне понадобится психологическая крепость, которая нужна, чтобы терпеливо объяснить водителю микроавтобуса в Индии, что да, мы сможем запихнуть эту шестифутовую сумку в

машину. Мы оба знали, что у меня была необходимая для всего этого хватка, но за время нашей совместной работы моя абсолютная сила воли превратилась в нечто куда более крепкое, мощное, нежели то, с чем я приходила к нему изначально.

Все это обеспечило мне оглушительный успех в Южной Америке. Но позже я удивлялась, как вышло так, что моя бычья решимость, над развитием которой я так усердно работала, на самом деле оказалась моим самым наивным заблуждением. Ведь что происходит, когда мы слишком сильно полагаемся на свою крепость и сопротивляемость, на способность тут же встать на ноги после падения? Что происходит, когда запас психологической выносливости истощается или когда колодец, откуда пил упертый козлик, пересыхает? Что тогда? Кто тогда возьмет на себя заботу о нашем бесценном самолюбии?

Если бы вы задали мне эти вопросы тогда, я бы просто пожала плечами. Я была словно пятилетняя девочка, с выпученными глазами бегавшая по игровой площадке в компании лучшего друга. Мои волосы были взъерошены и спутаны, а на лице была жирная полоса размазанного шоколада. «Не знаю», – сказала бы я, подняв ладошки к небу, а после рванула бы по дороге так, что пятки бы сверкали, – играть с Питом в прятки.

То было время благодатного неведения, и, честно говоря, мне было комфортно с этой слепой невинностью, она даже, наверное, питала меня своей энергией. Все, что происходило в Сьерро Катедраль в те дни, было настоящим волшебством. Наивностью и волшебством.

Глава 6

Ржавый подъемный мост и Большой Взрыв…

Ну, не так. Ладно, быть может, примерно так.

Примерно раз в неделю я и Пит виделись с Крисом и его растительностью на лице, которую он стал использовать в качестве шарфа-трубы для шеи. Если погодные условия в Катедрале в точности соответствовали его вкусу, он решал почтить нас своим присутствием. Я была рада, когда это происходило, но только потому, что эти встречи сулили комфортное передвижение в машине Криса. Поездка до курорта на машине снижала шансы умереть в автобусе от травм, полученных от лыжных палок, и я была благодарна ему за это. Помимо прочего, ржавый подъемный мост Криса, казалось, начал медленно опускаться (очень медленно, со скоростью движения ледника – когда они еще двигались, а не таяли, истекая водой в нашей глобальной теплице).

В один из дней мы были на подъемнике, когда Крис принялся копошиться в своем рюкзаке – оттуда он извлек маленькую упаковочку печенья, и на каждом из печений было улыбающееся лицо из желе. Я была смущена. Крис не был похож на парня, который стал бы покупать печенье с желейной начинкой в виде улыбающихся рожиц. Он предложил одну мне, а потом, клянусь, он хихикнул, откусывая кусочек ухмыляющейся мордашки со вкусом малины.

Спустя неделю или около того я испытала шок, когда Крис пригласил нас с Питом на ужин. Он снимал маленькую хижину на озере, находившемся в частном владении, а само это место гнездилось на территории национального парка. Хижина находилась примерно в двадцати минутах езды на машине к западу от города. Она принадлежала другу друзей Криса, что само по себе уже было шоком, поскольку означало, что у Криса в жизни были какие-то отношения – более того, даже дружеские. Поскольку на втором этаже хижины протекала вода, друг Криса сдал ее ему по абсурдно низкой цене в 10 долларов за ночь и тем самым позволил ему жить в роскоши и полнейшем, абсолютном уединении.

Пит и я приняли приглашение, и после очередного дня совместного катания на лыжах мы сели в машину Криса, который повез нас к себе. Узкая грунтовая дорога привела нас в редколесье, а позже открыла нашему взору маленький пляж, дополняло который питавшееся водами ледника озеро. Дом, покрытый белой штукатуркой, с отделкой из темной древесины, представлял собой не то хижину, не то коттедж, и выглядел очаровательно. Я почувствовала себя так, словно забрела на съемочную площадку «Властелина колец».

Конец ознакомительного фрагмента.