Жизнь продолжается
Шрифт:
— Мир дому сему, отче, благослови! — задыхаясь от гонки, выпалил я, успев заметить, что за столом с Флавианом сидит мой работодатель Григорий, сын Семёна, со своим личным шофёром и телохранителем, другом детства Игорем. Это был добрейшей души двухметровый гигант с совершенно «зверским» выражением лица, изуродованного ожогами после пожара в подбитом «духами» БМП где-то в районе Газни в Афганистане в 84-м. Несколько раз заходившие в девяностых годах в офис к Григорию на предмет предложения «крышевания» «крутые бандюганы», столкнувшись в приёмной с Игорьком, каждый раз долго извинялись, оправдываясь,
— Бог благословит велогонщика Алексия! На тебя, никак, собаки напали?
— Нет, отче, я просто с велика упал! Григорий, Игорь, здравствуйте! Семёныч! Я обработанную заявку уже отправил Нине Павловне, в пять с чем-то утра.
— Спаси тебя Господь, Алексей, опять выручил! Нина Павловна уже звонила, всё как всегда сделано на отлично.
— Батюшка! Доставай епитрахиль! Хочу исповедать грех осуждения начальства, которое меня в страсть тщеславия вгоняет!
— Алексей! Подожди ёрничать, у Григория к тебе серьёзное дело есть. Гриша, скажи сам!
— В общем, брат Алексей, придётся тебе поехать в ответственную загранкомандировку.
— Куда, Семёныч?
— В Грецию, на Святую Гору Афон, в качестве сопровождающего нашего батюшки. Игорь тоже поедет с вами, а я, к великому сожалению, не смогу в этот раз, придётся лететь в Женеву, разгребать проблемы по бизнесу. Вот так! Отдавай паспорт Игорю, он сейчас поедет оформлять визы для всех вас.
— Сесть можно?
— Давно пора, садись.
— Ну, вы, отцы и братия, даёте! Это же вроде как человеку объявить, что завтра Рождество, Пасха и Троица вместе, плюс его собственный день рожденья и именины!
— «А кому сейчас легко?» — засмеялся Флавиан. — Твоя любимая поговорка?
— Ну да, отче... А как же так вдруг-то?
— Просто в Епархиальном управлении, Лёша, неожиданно моё прошлогоднее прошение об отпуске и паломничестве на Святую Гору удовлетворили, кто-то из авторитетных отцов переменил время отпуска, и сюда мне на замену отца Варнаву отпустили. О чём меня вчера вечером секретарь Епархии и известил.
— Когда летим, отче?
— Через три дня, Лёша. Ктитор наш, брат Григорий, все ресурсы и финансы на срочное оформление поездки бросил, он же всю поездку и оплачивает, всем нам троим, спаси его Господь!
— Да что вы, отче, не за что. — Григорий встал. — Бог средства даёт, а я ими лишь управляю, это Он ваш Ктитор! Благословите, отче, в путь, хочу по дороге к папке заскочить на минутку, отдать заказанные им «штилёвские» цепи и «звёздочку» для бензопилы.
— Бог благословит, Гриша, Ангела-хранителя в дорогу, отцу поклон! Игорь! С Богом! Ждём звонка!
Дома Иришка ахнула:
— Лёшка! Неужели на настоящий Афон? Который в Греции? Это же твоя «хрустальная» мечта! А на вершину подниматься будете?
— Я думаю, поднимемся, а как же без вершины!
— Везун ты, Лёшка!
— Да, Ирочка, сбывается то, чего и не думал, даже не верится! И почему вдруг Господь меня туда направляет? Что я должен оттуда привезти?
— Там увидишь, Лёша! Молись, чтоб добраться благополучно!
— Как уж Бог благословит, Ириша!
Бог благословил во всём!
Бывая много раз авиапассажиром в своей прошлой, «дофлавиановской» жизни, я ни разу не проходил все аэровокзально-таможенно-посадочные процедуры
Три часа полёта пролетели как три минуты. Флавиан, закрыв глаза, молился по чёткам, Игорь спал сном младенца, я лихорадочно изучал пару книжек-путеводителей по Афону, мысленно составляя маршрут и список святынь, которые непременно надо будет посетить. Список получался огромным, особенно если учесть местонахождения этих святынь в монастырях, расположенных в противоположных концах и по обоим берегам полуострова.
Очевидно, учуяв исходящий от меня «дым кипящих мозгов», Флавиан приоткрыл глаза, обозрел сваливающиеся с моих колен путеводители и блокнот с фломастерами, вздохнул:
— Лёш! Ты не напрягайся! Если даст Бог добраться, там Пресвятая Владычица Сама всё устроит! Она там Хозяйка, и очень гостеприимная, к тому же лучше нас знает, что и где для нас повидать полезней! Лучше помолись Ей, как Путеводительнице, и предадимся на волю Сына Её.
Я послушался.
Аэропорт в Салониках встретил нас жаром раскалённого взлётного поля, быстро подошедший автобус бесшумно доставил пассажиров к таможенному терминалу.
Черняво-смуглые греки-пограничники, не скрывая весёлого недоумения, разглядывали наш колоритный покровский десант, торжественно шествовавший к пункту паспортного контроля. Впереди, словно престарелый бегемот, вразвалочку на своих артритных ногах, опираясь на резную «семёновскую» палку, нёс могучую веригу своего тела батюшка Флавиан, казавшийся совсем необъятным в свободно развевающемся летнем подряснике из небелёного льна.
Его седая львиная грива буйно выбивалась из-под полей широкополой соломенной шляпы, торжественно врученной батюшке перед выездом заботливой матерью Серафимой вместе с мешком различных сердечных лекарств и подробно расписанной инструкцией по их употреблению. Всё это сопровождалось суровым взглядом в мою сторону — «Алексей! Проследи!»
Следом за отцом Флавианом, с улыбкой радостного «Франкенштейна», в своей излюбленной десантной тельняшке, в фирменных горных кроссовках мягкой ленивой походкой тигра шествовал Игорь. Солнышко поигрывало на его загорелых плечах, бугрящихся узлами накачанных мышц и украшенных с одной стороны татуированной эмблемой «Войск Дяди Васи» и сеткой шрамов-швов — с другой.
Замыкал шествие ваш покорный слуга в стильной бизнесменской рубашке с короткими рукавами, чёрных брюках с наглаженными до бритвенной остроты стрелками (спасибо, жена! — «Лёшенька! Ведь в европейскую страну летишь! Потерпи хоть до гостиницы без своих тёртых джинсов!») и сверкающих, как «Мерседесы-Брабусы», лакированных штиблетах от Карло Пазолини, купленных ещё во время нашей исторической встречи с Флавианом в обувном магазине.
Как-то быстро мы проскочили таможню, проворные ребята из «Музинидиса» в жёлтых майках отконвоировали нас в автобус (с кондиционером! Ура!). Пара часов до курортного приморского посёлка Калликратия пролетела незаметно за разглядыванием незнакомой греческой действительности, проносящейся за тонированными окнами.