Жизнь пророка Мухаммеда
Шрифт:
По удалении ансаров и по окончании священного месяца преследование мусульман началось снова и с еще большим ожесточением, так что Магомет, предвидя опасность и решив удалиться из города, советовал последователям своим принять меры против грозившей им неприятности; сам же он все еще медлил и оставался в Мекке с некоторыми из своих ревностных последователей.
Неумолимый враг его, Абу Софиан, был в это время начальником города. Он и сердился, и огорчался, видя, как быстро распространяется новая вера, и потому обратился к совету начальствующих курайшитов, чтобы придумать вместе какое-нибудь верное средство, остановить распространение ислама. Некоторые предлагали изгнать Магомета из города, но на это кто-то возразил, что он может привлечь на свою сторону другие племена или даже жителей Медины и, вернувшись во главе их, отомстить им. Другие советовали запереть его в тюрьму на всю жизнь и снабжать пищей до самой смерти, но и тут явилось опасение, что друзья могут устроить его побег. Все возражения
Об этом-то заговоре и упоминается в восьмой главе Корана: «Вспомни, как неверующие составляли против тебя заговор, чтобы наложить оковы, или убить, или изгнать тебя из города; но Бог направил удар на них же; Бог — лучший защитник от злоумышлений врагов».
И действительно, в то время как злоумышленники направлялись к жилищу Магомета, тот уже знал о приближающейся опасности. Предупреждение было приписано, по обыкновению, ангелу Гавриилу, но, вероятно, это было делом какого-нибудь курайшита, не разделявшего кровавых замыслов своих соплеменников. Оно явилось как раз вовремя, чтобы спасти Магомета. Враги его остановились у дверей, но войти не осмеливались. Посмотрев в щель, они разглядели, как им казалось, Магомета, закутанного в свой зеленый плащ и спящего на кровати. Потолковав еще с минуту о том, напасть ли на спящего или подождать, пока он выйдет, они взломали, наконец, дверь и бросились к кровати. Спавший вскочил, но вместо Магомета перед ними предстал Али. «Где же Магомет?» — спросили изумленные и смущенные враги. «Не знаю», — грубо ответил Али и вышел вон, причем никто не решился остановить его. Взбешенные побегом своей жертвы, курайшиты объявили, что назначают сто верблюдов в награду тому, кто доставит им Магомета живого или мертвого.
Существует много рассказов о том, каким путем убежал Магомет из дому после того, как преданный Али закутался в его плащ и занял его место на кровати. Самый чудесный из них передает, что Магомет тихонько отворил дверь, когда курайшиты стояли перед ней, и, бросив в воздух горсть пыли, настолько ослепил их, что мог пройти среди них незамеченным. Подтверждение этого находится будто бы в тридцатой главе Корана, где сказано: «Мы напустили на них слепоту, чтобы они не могли видеть».
Наиболее правдоподобный рассказ передает, что он перелез через стену сзади дома и что в этом помог ему слуга, подставив свою спину, на которую Магомет и стал.
Он отправился прямо в дом Абу Бакра, и они решили немедленно бежать, согласившись укрыться в пещере горы Тор, находящейся на расстоянии часа пути от Мекки, и там обождать, пока можно будет безопасно тронуться в Медину; тем временем дети Абу Бакра должны были тайно приносить им пищу. Они вышли из Мекки ночью и шли пешком при свете звезд; на рассвете они достигли подошвы горы Тор, и лишь только вступили в пещеру, как услыхали приближавшуюся погоню. Тут и неустрашимый Абу Бакр задрожал от страха. «Преследователей наших много, — сказал он, — а нас только двое». — «Нет, — возразил Магомет, — здесь есть и третий — с нами Бог!» По поводу этого мусульманские писатели рассказывают о чуде, дорогом для сердца каждого правоверного. В то время, говорят они, когда курайшиты уже приближались к горе, в которой находилась пещера, перед ней вдруг выросла акация, на развесистых ветвях которой голубки свили гнезда и положили яйца, паук же обвил все дерево своею паутиной. Когда курайшиты увидали это, они пришли к заключению, что никто не мог недавно войти сюда, и повернули назад, продолжая поиски в другом направлении.
Чудо ли помогло тут или что другое, но только беглецы три дня скрывались в пещере, и Азама, дочь Абу Бакра, на закате солнца приносила им пищу.
Предполагая, что пыл преследования поостыл, беглецы отважились на четвертый день выйти и отправиться в Медину на верблюдах, приведенных ночью слугою Абу Бакра.
Избегая главной дороги, по которой обыкновенно следовали караваны, они поехали близ берега Красного моря. Не далеко, однако, отъехали они, как их догнал конный отряд под предводительством Сорака ибн Малека. Абу Бакр опять пал духом при виде многочисленных преследователей, но Магомета и тут не покинула уверенность. «Не смущайся, — сказал он, — с нами Аллах!» Сорак был страшный воин, с щетинистыми серо-стального цвета волосами, покрывавшими даже его жилистые руки. Поравнявшись с Магометом, лошадь его встала на дыбы и упала вместе с всадником. Это подействовало на его суеверный ум как дурное предзнаменование. Магомет, заметив такое душевное настроение его, обратился к нему с красноречивою проповедью, которая так подействовала на Сорака, что он, объятый ужасом, стал умолять о прощении, и, повернув назад вместе с отрядом, позволил Магомету спокойно отправиться дальше.
Беглецы
Дойдя до этого плодоносного места, ал-Касва, верблюд Магомета, опустился на колени и не пошел дальше. Пророк истолковал это в свою пользу и решил остаться в Кобе, чтобы приготовиться для вступления в город. Место, где верблюд преклонил колени, показывается и теперь еще благочестивыми мусульманами; кроме того, в память этого события здесь выстроена мечеть ал-Таква. Некоторые утверждают, что закладка фундамента произведена была самим пророком. Вблизи этого места показывается также глубокий колодец, у которого под сенью деревьев отдыхал Магомет и в который он уронил свое кольцо с печатью. Сохранилось предание, что кольцо это и теперь еще там и освещает колодец, вода которого проведена через подземные трубы в Медину. В Кобе они пробыли четыре дня в доме одного аусита, Колтум ибн Хадема, и в это время к ним присоединился глава племени сухамитов, Борейда ибн ал-Хозейб, с семидесятью последователями из того же племени. Все они приняли ислам от Магомета.
Другой замечательный новообращенный, пришедший к Магомету в эту деревню, был Салман ал-Парси (или персиянин). Говорят, он был уроженец небольшого города вблизи Испагани. Когда он проходил однажды мимо христианской церкви, его так поразили набожность народа и торжественность богослужения, что он получил отвращение к идолопоклонству, в котором вырос. После этого, бродя по Востоку из города в город, из монастыря в монастырь в поисках веры, он встретился однажды со старым монахом, богатым летами и недугами, который сказал ему, что в Аравии появился пророк, посланный восстановить веру Авраама в ее первоначальной чистоте. Про этого Салмана, достигшего впоследствии могущества, неверующие из города Мекки распустили слух, что он помогал Магомету в составлении его учения. Об этом говорится и в шестидесятой главе Корана: «Действительно, идолопоклонники говорят, что человек участвовал в составлении Корана. Но язык этого человека — аджами (персидский), а Коран написан на чисто арабском языке». [17]
17
Известный Г. Придо, доктор богословия и декан Норвича, смешивает в своей «Жизни Магомета» Салмана-перса с Абдаллах ибн Саламом, ученым евреем, называемым некоторыми по-еврейски Абдиас-бен-Салан, а другими Абдаллахом-Сален, которого христианские писатели обвиняют в том, что он помогал Магомету сочинять свои откровения.
Мусульмане города Мекки, нашедшие раньше убежище в Медине, услыхав, что Магомет находится близко, отправились в Кобу встречать его; тут же были и один из первых последователей его. Видя, что дорожная одежда Магомета и Абу Бакра забрызгана грязью, они дали им белые плащи для вступления в Медину. Многие из ансаров, или помощников из Медины, заключивших с Магометом договор за год перед тем, спешили теперь возобновить клятву в своей верности. Узнав от них, что количество городских последователей его быстро возрастает и что среди жителей господствует общее расположение принять его дружелюбно, Магомет назначил для своего торжественного вступления в Медину пятницу — шестнадцатый день месяца раби.
Поэтому в пятницу утром он собрал всех своих последователей на молитву; после проповеди, в которой он объяснил главные правила своей веры, он сел на верблюда своего ал-Касву и направился к городу, который впоследствии стал известен как место убежища Магомета.
Борейда ибн ал-Хозейб с своим конным отрядом в семьдесят человек из племени сохам сопровождали его как телохранители. Некоторые из его учеников осеняли его, держа по очереди над его головой пальмовые ветви, а рядом с ним ехал Абу Бакр. «О апостол Божий! — воскликнул Борейда. — Тебе не следует входить в Медину без знамени!» — и с этими словами он развернул свою чалму, прикрепил конец ее к острию копья и понес ее как знамя перед пророком.
Город Медина очень красив вблизи. Он славится своим чудным местоположением, здоровым климатом, плодородием почвы, роскошью своих пальм и ароматом своих цветов и кустарников.
В недалеком расстоянии от города толпа новообращенных, невзирая на пыль и зной, вышла им навстречу. Многие, никогда не видавшие Магомета, кланялись по ошибке Абу Бакру; но он, приподняв пальмовые ветви, указал на того, к кому относились эти приветствия, и пророк был встречен восторженными криками.
Таким образом, Магомет, недавно прогнанный из родного города, где голова его была оценена, вступил теперь в Медину скорее как торжествующий победитель, чем как изгнанник, ищущий приюта. Он сошел с верблюда у дома одного хазрадита, Абу Айюба, своего дальнего родственника, и был встречен очень гостеприимно, получив в свое распоряжение весь нижний этаж дома.