Жизнь реальна только тогда, когда 'Я есть' (фрагмент)
Шрифт:
Мог бы этот изобретенный мной принцип быть также и во всех других окружающих условиях обычной жизни таким оживляющим фактором?
Откровенно говоря, согласно убеждению моего подсознания, я должен сказать... нет.
Это могло случиться только по причине общего материального кризиса.
Я должен поэтому выразить свою благодарность такому общечеловеческому несчастью. Но поскольку делать это было бы довольно неуклюже, я сохраню поэтому свое прежнее мнение.
Сейчас, выражая полу-издевательски свою благодарность этому ненадежному фактору за внутренние богатства, которыми я теперь обладаю, я вспомнил многих людей, живших рядом со мной, которые, из-за этих моих вышеупомянутых эгоистических идей должны были иметь много разочарований.
Среди таких людей, которые вольно или невольно имели не очень "сладкую" жизнь, было много на самом деле близких мне как по крови, так и по духу.
В заключение этой главы третьей серии моих писаний я почти накануне запланированного осуществления моих эгоистических целей, обращаясь ко всем, кто рядом со мной, буду говорить только о двух "существенных факторах", сформировавшихся в моем внутреннем мире.
Первый, который сформировался в моем бытии еще в детстве и является наивысшим из всех моих убеждений, можно сформулировать следующим образом: ."Только тогда может человек быть хорошим альтруистом по отношению к своим близким, если временами он может быть полным эгоистом".
А второй был сформирован во мне два года спустя после того, как я начал осуществлять эти три цели моей семилетней задачи.
Работая интенсивно над книгами, предназначенными для публикации, в условиях закономерно возникающих несчастий я, заметив, что по причине моего следования моим эгоистическим идеям люди рядом со мной становились хуже и хуже, однажды привел себя в особое состояние ума по технике, перенятой у моего отца, и посредством само-внушения кристаллизовал в своем бытии этот психический фактор, в форме следующей гипотезы:
Если я добьюсь осуществления поставленных мной целей, и при этом останусь жив, тогда я должен буду жить с определенной программой, примерно следующей: одну треть моего бодрствующего состояния я буду посвящать удовольствиям моего собственного тела; вторую треть исключительно тем, кто к тому времени останется из близких мне людей, как по крови, так и по духу; и третью часть науке, то есть всему человечеству.
И вот теперь, после всего того, что было объяснено в этой вступительной статье, я советую, и причем очень искренно, всем моим читателям, как тем, кто знает меня, так и тем, кто не знает, а также моим дорогим друзьям и не менее дорогим "врагам", постараться понять правильно сущность текста этой моей последней книги и особенно сущность заключительной главы.
Заключительную главу моей последней книги я намереваюсь назвать "Внутренний и внешний мир человека" и объяснить в ней один вопрос, необычный для мышления людей, но тем не менее самый насущный из всех вопросов, из всей целости которого происходят почти все недоразумения в нашей обычной жизни.
Очень искренно я советую вам понять это потому, что благодаря этому каждый для своего обычного бытия безусловно приобретет, по крайней мере, если не сможет приобрести ничего другого, один, действующий даже, возможно, подсознательно, "фактор-умиротворитель" для большей части бесполезных волнений и моральных страданий, возникающих в его жизни.
Выше я употребил слово "враги" не случайно, а потому, первое, что самые лучшие друзья моего реального меня, то есть моего внутреннего мира, оказываются, что может показаться странным, некоторыми из огромного числа моих "непримиримых врагов", в настоящее время рассыпанных по всему миру; а также потому, второе, что это может идеально послужить мне как хороший пример для заключительной главы настоящей книги, так что я буду употреблять это слово по-прежнему.
Вспоминая теперь по ассоциации некоторых из этих "врагов", особенно дорогих моему внутреннему миру, я, чувствуя себя искренно тронутым, хотел бы уже здесь, в этой вступительной главе моей последней книги, к их удовольствию или неудовольствию процитировать несколько известных мне изречений - изречений народной мудрости, которые из древних времен дошли до нас посредством "легоминизмов".
Я сказал "к их удовольствию или неудовольствию", потому что я не знаю, по какому течению реки жизни они теперь следуют.
С тех пор протекло много времени... Остались ли они в том течении реки жизни, в которое я, безжалостный к самому себе, направил их - а именно в то течение, которое рано или поздно должно вывести их в безграничный океан - я не знаю; или, может быть, соблазны жизни также закономерно толкнули их в течение, которое рано или поздно должно унести их в бездну, для последующей эволюции.
Итак, первое из этих изречений народной мудрости звучит так:
"Человек не свинья, чтобы забывать добро, и он не кот, чтобы помнить зло".
"Первый отказ человеку, лишенному совести или благодарности, уничтожит результаты даже тысячи добрых дел, прежде сделанных ему тобой".
"Только тот человек достоин быть последователем какой-либо религии, кто, хотя и помнит зло, причиненное ему кем-либо, не будет проявлять по отношению к нему никакого зла".
"Ты будешь разумным только тогда, когда ты научишься различamь добро и зло своего будущего от добра и зла своего настоящего".
"Такова природа человека, что за первый твой подарок - он падает ниц перед тобой;
за второй -- целует твою руку;
за третий - подлизывается;
за четвертый -- лишь кивает головой один раз;
за пятый -- становится слишком фамильярным;
за шестой - оскорбляет тебя;
а за седьмой - судится с тобой за то,
что ты дал недостаточно".
ВСТУПЛЕНИЕ
6 ноября 1934
Ресторан Чайльдс
Колумбус Серкл
Нью-Йорк
В то время, когда я, можно сказать, "вздыхал" и "охал" в последней главе третьей книги второй серии моих писаний, в процессе моего, так сказать, "подсознательного мышления", в моих автоматически текущих мыслях центр тяжести интереса сам собой сконцентрировался на вопросе: как мне нужно начать третью серию книг, запланированную для написания, а именно, ту серию книг, назначение которой, по моему убеждению, было в том, чтобы стать в очень короткий срок, так сказать, "назидательно -инструктивной" для всех созданий Нашего Общего Отца, подобных мне самому; но здесь я должен искренне признаться, что вскоре после того, как я выбрал для себя профессию писателя, как наиболее соответствующую моему неожиданно возникшему физическому состоянию, и когда, параллельно с улучшением моего физического состояния, я ясно понял, что мои личные письменные объяснения принесут огромную пользу большинству современных людей, так же как и будущим поколениям, я решил этой самой серией книг сознательно отплатить Великой Природе за мое появление на свет и существование, главным образом за существование не просто как "обычная жизнь", автоматически выполняющая некое назначение, необходимое для общих надобностей Великой Природы, но больше за существование особенное и сознательное, беспристрастно оценивающее себя и, в дополнение, одаренное способностью всестороннего совершенствования и независимого единства.