Жизнь русского обывателя. Часть 3. От дворца до острога
Шрифт:
Я нашла в своей комнате диван стиля empire, покрытый старым желтым штофом, и несколько мягких кресел, обитых ярко-зеленым ситцем, что составляло далеко не гармоничное целое. На окнах ни намека на занавески. Я останавливаюсь на этих деталях… потому что они свидетельствуют, при сравнении с тем, что мы теперь видим при дворе, об огромном возрастании роскоши за промежуток времени менее четверти века. Дворцовая прислуга теперь живет более просторно и лучше обставлена, чем в наше время жили статс-дамы, а между тем наш образ жизни казался роскошным тем, кто помнил нравы эпохи Александра I и Марии Федоровны».
Скованная этикетом, жизнь фрейлин, этих безгласных спутниц августейших особ, была довольно печальной, мало отличаясь от жизни приживалок при старых помещицах. «С какой поспешностью бедные фрейлины бежали из своих одиноких комнат, которые никогда не могли быть для них home’ом и создать им ни уюта домашнего очага, ни уединения кельи. Среди шумной и роскошной жизни, их окружавшей, они находили в этих комнатах лишь одиночество и тяжелое чувство заброшенности.
Справедливости ради отметим, что в качестве некоторой компенсации фрейлины имели возможность выгодно вступить в брак и получали приданое за счет двора. Что же касается статс-дам, то они получали звания не сами по себе, а в соответствии со статусом мужей, как своеобразную награду мужьям.
Финансовое обеспечение двора лежало на созданном в 1797 г. Удельном ведомстве, которому принадлежали к концу XIX в. 790 тыс. десятин земли, в том числе виноградники на Кавказе и в Крыму, чайные плантации под Батумом, Мургабское имение в Мервском оазисе в Средней Азии, многочисленные так называемые доходные статьи: мельницы, рыбные ловли, пристани, торговые заведения, рудники, фабрики и заводы, например, Петергофские гранильная и писчебумажная фабрики, полотняная фабрика в Петербурге и т. д. До 1863 г. уделам принадлежало и 826 тыс. душ крестьян. Кроме того, лично императору принадлежали кабинетские земли, т. е. находившиеся в управлении кабинета Его Величества, в основном на Алтае, в Забайкалье, на Урале, в Польше и под Петербургом; преимущественно это были рудники, прииски, фабрики и заводы, на которых работали кабинетские крестьяне и ссыльнокаторжные. Это не значит, что эти доходы императоры тратили на личные прихоти. Из кабинетских сумм выдавались награды, воспомоществования по именным прошениям, производились расходы по статьям, «лично Его Величеству известным», т. е. секретным (на разведку, политический сыск и пр.); собственно, это были государственные расходы, но шедшие помимо Государственного казначейства.
Эти огромные богатства и служили для обеспечения нужд императорской фамилии и высочайшего двора. Пожалуй, для страны, находившейся в перманентном финансовом кризисе, это было дорогое удовольствие – иметь самый блестящий двор в Европе.
Глава 3
Чиновничество
В старой русской традиции с ее официально признанным разделением всего и всея на «корону» и «землю», «земщину», на «казну» и «мир» людей, служивших государству, бывших на казенной службе, в просторечии нередко называли казенными. И в первую голову казенным человеком считался чиновник. Формально чиновником именовался любой государственный служащий, имевший чин по Табели о рангах, хотя бы и военный офицер. В просторечии же, как все духовенство называли попами, так все казенные гражданские служители, имевшие чин или не обремененные им, именовались чиновниками.
Здесь надобно сделать пояснение. Во введенную в 1722 г. Табель о рангах входили только 14 чинов, или классов, от младшего (мы здесь ведем речь лишь о гражданских служащих), 14-го, коллежского регистратора, до высшего, 1-го, – канцлера либо действительного тайного советника 1-го класса. Но чин сначала нужно было заслужить. Лица, закончившие учебные заведения, хотя бы духовную семинарию или гимназию, получали право на чин по образованию, в зависимости от ранга заведения – от 14-го до 10-го класса. Прочие же, с «домашним воспитанием», никакого курса не закончившие, поступали на государственную службу канцелярскими служителями 1-го или 2-го разряда и более или менее долгий срок тянули лямку в должностях копиистов (т. е. переписчиков бумаг, писарей), протоколистов и журналистов.
Государственная служба была привилегией неподатных сословий, а практически – почти полной монополией дворянства. Лишь некоторые группы, не принадлежавшие к дворянству, принимались на службу; даже купцы 1-й гильдии, беспорочно пробывшие в ней 12 лет, могли только просить о приеме сыновей на государственную службу, а податные, т. е. крестьяне и мещане, вообще на нее не принимались. Разумеется, не принимали на службу и женщин. При этом до конца XIX в. преимущественно, а в первой его половине – полностью условия службы определялись сословной принадлежностью. По закону 1790 г. канцелярские служители из потомственных дворян производились в классный чин коллежского регистратора (14-й класс) через три года, дети личных дворян, купцов 1-й и 2-й гильдий и белого духовенства – через четыре года, разночинцы и низшие служители – через 12 лет, а кантонисты – только через 20 лет службы. Точно так же разными были и сроки чинопроизводства: недворяне служили весьма неспоро, так что даже при благоприятных условиях пройти все ступени с 14-го по 5-й класс можно было лет в 35. Однако в течение XIX в. все большую роль в менявшейся системе чинопроизводства начинало играть образование, и к началу ХХ в. происхождение перестало учитываться. С конца 60-х гг. XIX в. некоторые ведомства (народного просвещения, медицинское, почтово-телеграфное, тюремное) стали принимать на службу и женщин, точнее, девиц, так что в 1897 г. в России служило уже 38 тыс. женщин, из них почти 29 тыс. – в учебных заведениях. Однако служили они по вольному найму и прав на чины не имели.
Чиновник был почти исключительно городским жителем: все учреждения, за незначительным исключением, были сосредоточены в городах. Современники отмечали засилье чиновников. На 1796 г. их насчитывалось около 17 тыс., включая и канцелярских служителей. И количество их быстро росло. В 1804 г. только классных чиновников числилось более 13 тыс., в 1850 г. – почти 72 тыс., а в 1856 г. – уже более 82 тыс. К ним нужно добавить и канцелярских служителей, которых в 1850 г. было более 26 тыс., а в 1856 г. – около 32 тыс. В 1901 г. в России насчитывалось около полумиллиона чиновников, в том числе 120–125 тыс. канцелярских служителей. Но нужно иметь в виду и то, что формально чиновниками, т. е. обладающими чинами, считали и преподавателей начальной и средней школы, и профессуру, и казенных врачей, и судейских – множество лиц, которых мы сейчас к бюрократии не относим.
Наличие чина, быстро ставшего пережитком и возмущавшего фактом своего существования даже многих видных представителей высшей бюрократии (в правительстве неоднократно обсуждался вопрос об упразднении чинов), было гарантией получения той или иной должности. Например, губернатором мог быть только генерал, военный или штатский, т. е. лицо, имевшее чин не ниже IV класса Табели о рангах. Даже мизерная должность почтового станционного смотрителя, отпускавшего лошадей проезжавшим, архивариуса или письмоводителя где-нибудь в уездном суде требовала чина XIV класса.
Чинам соответствовали и награды: первые, т. е. высшие степени Российских императорских и царских (таковыми были польские ордена Св. Станислава и Белого Орла) орденов могли получить только лица в чине не ниже IV класса, а в обер-офицерских чинах, т. е. в группе с XIV по IX класс, можно было получить лишь знаки орденов Св. Анны и Св. Станислава 3-й степени и Св. Владимира и Св. Георгия (для военных) 4-й. Знаки (кресты) первых степеней сопровождались звездами и носились на широких лентах через плечо; лишь у орденов Св. Владимира, Св. Георгия и, недолго, Св. Станислава звезды принадлежали также и вторым степеням, и звезду ордена Св. Георгия мог получить полковник, а Св. Станислава – статский советник. И выражение «получить звезду» или «получить кавалерию через плечо» означало наличие генеральского чина.
Все лица, находившиеся на государственной и даже общественной службе, обязаны были носить мундирное платье. Во второй половине XVIII в. стали вводиться губернские и ведомственные цвета мундиров и так называемого приборного сукна (воротников, обшлагов и пр.), затем стало вводиться ведомственное серебряное или золотое шитье на мундирах, а с 1834 г. были установлены 10 разрядов мундира, с тем или иным количеством шитья по чину. Например, в высшем, 1-м разряде ведомственное шитье того или иного орнамента размещалось на воротнике, на спине под воротником, на обшлагах, фалдах, клапанах карманов и под карманами, на груди и полах в три ряда и на всех швах. В низшем же разряде на воротнике, обшлагах и по борту мундира шел только так называемый борт, узенький шитый кант. В 1-м разряде на треугольной шляпе, непременной принадлежности мундира, шитье того же орнамента размешалось в три ряда по полям, которые с углов пересекались черными муаровыми лентами с шитым кантом, на пуговицу в центре круглой кокарды-розетки застегивалась шитая петлица, а сверху по полю шел невысокий белый плюмаж из страусовых перьев. Мундирные панталоны были белые с широкими шитыми тем же орнаментом лампасами. А в 10-м разряде шляпа была без шитья и лент, с кокардой (кокарда – знак государственной службы) с простой петлицей из шнурка, панталоны же мундирного сукна, только с приборной выпушкой по шву. В 60-х гг. стали появляться и знаки различия по чинам, сначала в ведомствах с мундиром военного покроя – бывших военизированных корпусах: лесном, горном, почтовом, путей сообщения, межевом (до 1864 г. чиновники этих ведомств считались офицерами и носили военную форму и знаки различия), а затем и в других ведомствах. Чиновники непременно желали походить на военных (военная служба была престижней), и ведомства настойчиво вводили наплечные знаки различия – погоны, то плетеные из плоского шнура, то тканые и даже штампованные из металлической фольги. Военное ведомство так же настойчиво противилось этому, и периодически наплечные погоны заменялись знаками различия на воротниках. В конечном счете погоны оставили только чинам, работавшим «в поле» (т. е. тем же лесным, горным, межевым и т. п. чиновникам), поскольку это придавало им больше веса в глазах простого народа, плохо разбиравшегося в форменной одежде, а в начале ХХ в. погоны были оставлены только главам ведомств, т. е. министрам, их товарищам (заместителям), губернаторам и вице-губернаторам, а также чинам тюремного ведомства, служившим на о. Сахалин (последнем месте каторги). Все остальные теперь носили знаки различия на воротниках: на мундирах непосредственно в углах воротника, среди шитья, у кого оно было, а на вицмундирах, сюртуках и тужурках – на галунных или суконных либо бархатных клапанах с металлической окантовкой и просветами по группам чинов; и здесь у особ первых четырех классов звезды были большие, шитые, с блестками и сиянием, у штаб-офицерских чинов тоже шитые, но уже без сияния, а у мизерных обер-офицерских чинов – простые штампованные звездочки. Так что статские генералы были просто загляденье, все в золоте, а мизерабли… ну, они мизерабли и есть.