Жизнь рядом с нами
Шрифт:
Так вот для чего несколькими днями раньше волчица приходила к ней, подросшей девочке, которую она когда-то спасла от холода и голода! Это была разведка, чтобы показать приверженность и дружелюбие к давней подопечной, убедиться в ее благонадежности, а убедившись, оставить ей щенка! Не было у волчицы ни одной близкой души из людского сословия, кроме этой малышки, кому можно было доверить собственное дитя. Не было в окрестности и того охотника, которому она когда-то «из рук в руки» передала обнаруженного в стойбище младенца. С ним, взрослым и надежным человеком, она скорее и проще могла бы «договориться» о вручении щенка, но пусть тогда живут вместе девочка и щенок, пусть живут в радости и согласии, ведь
Проводив убегавшую в темноту волчицу-мать, Вероника обратила всю свою детскую ласку на оставленного ей на попечение волчонка. Тепленький пушистый карапуз терся о ноги, смешно барахтался, опрокидывался на спину, подавая девочке все знаки любви и преданности. Так наказала ему мать, да он и сам сознавал, что отныне его дальнейшая судьба зависит от нее, маленькой и славной хозяйки. Их возню прервал подошедший бдительный сторож, дядя Федя, которому понадобилось узнать, как воспитанница в полночь оказалась на улице и откуда у нее объявился щенок.
– Это мой щенок, – последовал уверенный ответ, окончательно сбивший сторожа с толку. – Меня позвала волчица и подарила мне своего ребенка.
– Да это же волчонок! – воскликнул сторож, присмотревшись к щенку.
Что за волчица завелась у девчушки, подарившая ей посреди ночи щенка, сторож не мог уразуметь, но, наслышанный о «волчьих связях» Вероники, задавал ей на разный лад одни и те же вопросы, на которые получал одинаково чистосердечные ответы. По его понятиям, волчонка девчонке мог бы передать кто-то из «нормальных людей», а не какая-то мифическая волчица. Не добившись на месте происшествия из показаний ответчицы никакой ясности, сторож взял для пущей надежности «странную девочку» за руку и привел в сторожку. Волчонок, подчиняясь материнскому наказу, неотступно следовал за девочкой.
В освещенной комнатушке, где не должно было быть места разного рода нечистым силам, дядя Федя усадил полуночницу напротив себя и приступил к расспросам, «обо всем по порядку». Полученные сведения его опять не устроили, и он решил оставить расследование до утра, у директора, а волчонка в качестве вещественного доказательства поместить в сторожку. Дядя Федя достал из покосившегося шкафа старую безрукавку, бросил ее у входа, затем, похлопывая по подстилке рукой, подал ночному приобретению команду: «Лежать!» Волчонок подошел к постели, обнюхал ее затхлые запахи, но выполнять поступившую команду отказался, вернувшись к девочке и пристроившись у ее ног.
«Ну что ты будешь делать?» – самому себе задал вопрос дядя Федя и, почесав затылок, принял новое решение – оставить до утра волчонка спать с ребенком, а наутро вывести его на прогулку и оставить в сторожке до прихода начальства. Полуночная троица двинулась в спальню, где девочки, семь безмятежных голов по своим подушкам, мирно спали, просматривая каждая свой детский сон. Едва сторож положил прихваченную подстилку у кровати Вероники, как щенок в полной готовности к исполнению поданной в сторожке команды разместился на лежанке, уютно свернувшись калачиком, и затих. Сторож покачал головой и тихо вышел. Вероника опустила руку с кровати и поглаживала нового маленького дружка. Вырастут ли они вместе до большой и взрослой жизни, где все по-другому, не как в детском доме, где они, взрослые люди, сами для себя решают, как им жить, вернется ли снова волчица, чтобы забрать своего ребенка, – думала девочка, погружаясь в мягкий сон.
Утренняя разборка у директора детского заведения с участием «волчьей пособницы», а также сторожа, завхоза и Марфы Вениаминовны новый свет на ночное чрезвычайное происшествие не пролила. После очередного пересказа малышкой несуразной истории, теперь уже с двумя волками, наступила гнетущая тишина. Маленький серый симпатяшка, «подаренный волчицей» малолетней девчушке, дружелюбным и добродушным нравом располагал к себе серьезных взрослых людей. Да и памятная встреча девочки с волчицей, прошедшая при многочисленных свидетелях, «в теплой и трогательной обстановке», невольно заставляла их хоть отчасти верить в необъяснимые чудеса. Вероника и пристроившийся к ней волчонок ждали приговора. Он оказался самым благоприятным. Директор распорядился провести необходимые процедуры с животным в ветеринарке и пристроить его на территории детдома. «Пусть одним подброшенным воспитанником будет больше», – сказал директор.
Волчонка, оказавшегося при осмотре самкой, поместили в отдельной конуре, рядом со сторожкой, и после всеобщего коллективного обсуждения назвали Найдой. Попутно к Веронике приклеилось прозвище Волчица, на что она нисколько не обижалась и даже втайне гордилась признанием своей принадлежности к волчьему роду, с которым у нее установились вполне добрые и даже близкие отношения. Характер у Найды оказался спокойным и уравновешенным. Она позволяла гладить себя всем детям, но при появлении Волчицы находилась только при ней. Пес Серко тоже принял Найду на удивление спокойно, хотя особой дружбы между ними не водилось.
В следующем году вернувшийся с дальневосточной службы Иван Петров не замедлил навестить Веронику, воспоминания о которой никогда не покидали его и согревали на чужой стороне чуткое солдатское сердце. Он и сам с малых лет воспитывался в том же детском доме, что позже приютил его двоюродную сестренку, единственную на свете родную кровинушку. Ему ли, до тонкостей испытавшему строгую детдомовскую жизнь, не понять состояния Веронички, не знавшей мягкой материнской ласки и сильной отцовской поддержки? Надо ли объяснять, что радость встречи брата с сестренкой была безмерной. Они не могли насмотреться друг на друга и насладиться наступившим общением. Их бурные восторги охотно разделяла подросшая Найда, сразу признавшая в Иване своего нового хозяина.
Выслушав рассказ сестренки о приходах волчицы, передавшей на попечение девочки своего детеныша, Иван испытал сильнейшее потрясение. В его памяти живо, во всех подробностях встали дикие и жуткие картины прошлого: лесной волк со взглядом в упор, сверток одежды на снегу и припорошенные тела Булчута с женой… Но делиться воспоминаниями с Вероникой он не стал, отложив трудный разговор до поры до времени. В правдивости рассказа сестренки он, знающий натуру волчицы, ничуть не сомневался и понимал, почему она оставила детеныша именно ей, девочке, вскормленной собственным молоком. Другой вопрос: зачем она это сделала? От какой безысходной нужды? Но эту тайну знала только сама мудрая волчица, и она унесла ее с собой.
На этот раз Вероника даже не успела попросить Ивана забрать ее к себе, как он сам объявил ей долгожданную радостную весть:
– Готовься, Вероника, скоро я заберу тебя из детского дома. Ты не возражаешь?
– Нет-нет! Я не возражаю! – торопливо ответила девочка, прижавшись к дорогому человеку. – А Найду мы возьмем?
– Конечно, возьмем! Как же она без нас?
Иван поделился с Вероникой ближайшими планами на переезд в облюбованные места армейской службы, где и природа богата, и погода хороша, а пока он оформит документы на ее опекунство или удочерение. К переезду его подталкивал и недавний разговор со Степаном Захаровичем, сообщившим, что в округе не стихли пересуды о человеке-волке. Иван стал чужим для родной с детства местности.