Жизнь собачья

Магуто Н.

– Челочка у тебя симпатичная, я такой ни у кого не видела. Жаль мне так нельзя, я гладкошерстная.

– Тебе, что – нравится? С замиранием сердца спросил я.

– Конечно, – отозвалась она. И мышцы теперь твои видно. Не зря ты спортом занимаешься, то на роликах, то на лыжах бегаешь. Вид у тебя спортивный, накаченный и прическа чудесная. В общем выглядишь ты классно. Вон, посмотри, Шейла уставилась, глаз отвести не может.

Я встрепенулся – Боже мой – Неужели правда? Быть может только девчонкам нравится, а пацаны засмеют. Жалко ни одного не видно. Ладно, еще проверим. Но уже легче, хоть не совсем урод. Правда опять я выгляжу слишком субтильно, шерсть она вес придает, объем. Ну, да ладно, если мышцы видно, тоже неплохо. Пусть знают, ни на слабака напали.

– Ричард, пойдем на канал.

– Пойдем, деда. Жуть, как интересно, что скажут. Как я тебе?

Молчит, значит, не нравится. Так я и думал. Ох-хо-хо…

Ночь

Не знаю, что и сказать, прическа моя всем во дворе понравилась. Некоторые, правда, панком обзывали, по-видимому, из-за чуба. А когда пошли в Иваньково гулять, многие говорили, что просто здорово. Я от похвал себя на седьмом небе почувствовал. Не шел, а гарцевал. А когда компания мальчишек захотела такой же отрастить, понял, что прическа и в самом деле удалась. Вот только мальчишек жалко, шерсти у них маловато, не будет так торчать.

Пришел домой, посмотрел на себя в зеркало – А что? – Ничего, – вид задорный, боевой. Брови кустистые, лапы тоже лохматые, волосок к волоску. Глаза горят, с груди шерстка свисает, – красотища – Только туловище лысое, совсем чуть-чуть прикрыто. Ну ничего, обрасту – И что я так из-за прически испереживался. Вот уж ерунда. Для серьезного пса это не вопрос.

Вот с Тосей вопрос, с Дези тоже. Где она моя милая?

Долго шатался из угла в угол. Все думал о ней.

Слышал я, что вернулась она с этой самой дачи, видели ее во дворе. Подросла, говорят, расцвела. Настоящей женщиной стала. Я, как о ней услыхал, едва на лапах устоял. Теперь каждый раз, как на улицу выхожу, встретить ее надеюсь. Бегаю, как сумасшедший, ищу. Не забыла ли она меня? – Жизнь тогда мне не в радость.

Спать лег, а мысли только о ней. Все представлял, как свидимся после разлуки. Мечтал.

Только начал засыпать, как вспомнил о Тосе. И до того неуютно было, а тут и вовсе сон пропал. Жаль ее, бедную. Она же своих любила, думала о них, переживала, а они ее предали.

Как такое возможно?

Почему люди не понимают, что мы ради них на любой подвиг готовы? Не бывает среди нас трусов или предателей. Маленькая, от горшка два вершка, но ведь броситься защищать хозяина. Любая собака сначала подумает о нем, – о человеке, а лишь потом о себе. Конечно, бывает, что мы не слушаемся, хулиганим, и лапы бывают у нас грязные. Но разве, люди, найдете вы где-нибудь еще такую преданность, – такую любовь? – Бедная, бедная Тося…

Лежишь в теши, в ночной дали, одна, как перст судьбы.

Мы любим мир, мы любим жизнь, в людей мы влюблены.

Им не по силам та любовь, что нам сердца сжигает, Когда вся кровь, что в нас бежит, вдруг в жилах закипает.

Когда готовы ради них мы все на свете сделать, Пусть скажут мне: – Умри. Умру. Подумаешь – Что делать?

Вот так. Полежал, подумал и решил. Лариса ее не оставит, не тот она человек. Хорошо, что так все закончилось. Тем более Тося уже не ребенок, к новым хозяевам ей тяжело привыкать.

Пусть поживет у Ларисы, там ей спокойнее будет. Позабудется все со временем, полегчает ей, бедной.

Забрался в кресло, пригрелся и заснул.

Беда

Не знаю, как и рассказать о таком – До сих пор, как вспомню, сердце замирает, плакать хочется. Ну да ладно.

Похолодало уже на улице, дело к зиме близится. Первые снежинки на землю упали. Чисто кругом, бело. Шерстка моя уже отросла, выгляжу я неплохо, – хорошо, можно сказать, выгляжу. И исполнился мне уже год. Справили, как положено. Чарлика пригласили, Лору.

Посидели, поговорили, поели за мое здоровье. Все, в общем, в порядке. Только одно плохо.

Не встречал я ни разу Дези. Где ее водят, ума не приложу. И там искал, и здесь, – все впустую.

Ну, да ладно, что-то я ни о том.

Пришел к нам как-то Чарлик, и Олю с собой привел. Предложили они пойти погулять, в снежки поиграть. Ну, мы с Танюшкой, что – Мы с радостью. Собрались и на улицу. Побежали на канал, там снега полно. Возились, валялись, даже с ледяной горки съехать удалось.

Нагулялись, в общем, на славу. Наконец все мокрые собрались домой. Обернулся я, а Чарлика нет. Тут и девчонки заметили. Куда пропал? Начали его звать, искать. Думали, опять сбежал.

А я чувствую, где-то он рядом, пахнет им. Задрал морду, вгляделся, смотрю, а он невдалеке, на горке за деревом стоит. Я скорее к нему. Они за мной.

Подбегаю, и с возмущением спрашиваю:

– Ты что тут делаешь? Тебя зовут, зовут, а ты не откликаешься. Девчонки все испереживались.

Что ты тут вынюхиваешь? Девочку что ли учуял?

– Какая девочка? – Тут поинтересней – Понюхай, чем пахнет? Я такого запаха еще ни разу в жизни не нюхал – И правда, запах какой-то странный, в нос шибает. Наклонился пониже, – там кастрюля в кустах валяется. Принюхался, – чувствую – нехорошо, дурман какой-то – В сторону отскочил, и говорю:

– Гадость, не нюхай.

– Какая гадость!? Что ты понимаешь!? Мелкий еще, глупый – Обиделся я. Только хотел в ответ какую-нибудь пакость сказать, как девчонки налетели, и давай на Чарлика ругаться. Один раз даже рукавицей по попе дали. Посадили его на поводок и поволокли домой. Погуляли, значит – Но это бы все ничего – Услышал я через пару дней, что занемог он. Есть не хочет, гулять, не гуляет, лежит и чихает. Простыл он после той гулянки. Особенно серьезного ничего нет, но я все же забеспокоился. А еще через два дня его в лечебницу повезли, врачу показать.

Посмотрел он, температуру померил и поставил диагноз: ОРЗ. А Чарлику с каждым днем все хуже и хуже. Честно говоря, у меня и самого какая-то ломота в суставах началась. Как будто все кости болят, и в горле першит от чего-то.

У меня-то все ерунда, а ему совсем плохо. Танюшка от подруги не вылезает. Зареванная каждый день приходит. И, наконец, услышал, вызвали они какого-то врача, самого хорошего.

И обещал тот собаку за три дня на ноги поставить. Танюшка ожила, надежда появилась. День, два, думает, и все пройдет. Но не тут-то было. Вечером плохо Чарлику стало, совсем плохо – Помучился он еще с час и отошел в мир иной.