Жизнь такая, как надо: Повесть об Аркадии Гайдаре
Шрифт:
— Разрешите и мне поехать верхом?
Ефимов нахмурился и сказал:
— Ну смотри, герой! А можешь верхом?
— Могу, — не раздумывая, выпалил Аркадий, хотя держался он в седле еще совсем плохо.
Конь Аркадию достался с норовом, он храпел, крутил мордой и вставал на дыбы.
С грехом пополам Аркадий добрался до Советской площади, где с балкона Моссовета выступали коммунисты разных стран. Они говорили о том, какие замечательные, хорошие были люди Карл Либкнехт и Роза Люксембург и как верно они служили делу социализма.
Ораторы говорили о восстании берлинских рабочих и солдат и о том, как потом враги революции подавили его, расстреляв восставших.
Вожди восстания Карл Либкнехт и Роза Люксембург были арестованы и четыре дня тому назад по дороге в тюрьму расстреляны.
Огромная толпа у балкона Моссовета встревоженно гудела.
Вдруг вся площадь замерла. Раздались громкие аплодисменты.
— Ленин! Да здравствует Ленин! — снова загудела толпа.
Радостный, возбужденный, поднялся Аркадий на стременах, чтобы увидеть дорогое лицо, но проклятый конь, напуганный аплодисментами и гулом тысячеголосой толпы, вдруг вздрогнул, захрапел и попятился назад.
На Аркадия зашикали, и он как мог пытался успокоить норовистого коня.
— Сегодня в Берлине, — говорил взволнованно Ильич, — буржуазия и социал-предатели ликуют — им удалось убить Либкнехта и Люксембург…
Конь захрапел, и Аркадию удалось услышать только последние слова короткой ленинской речи:
— Смерть палачам!
Над площадью загремел «Интернационал», и тогда в гневе жиганул Аркадий своего коня и помчался куда глаза глядят по улицам Москвы.
«Смерть палачам!» — эти ленинские слова крепко врезались в сознание Аркадия. Под впечатлением всего виденного и слышанного написал Аркадий в тот самый вечер стихи:
Угнетенные восстали. У тиранов мы отняли Нашу власть. И знаменам нашим красным Не дадим мы в час опасный Вновь упасть. И звездою путеводной В дали светлой и свободной Мы горим. Нет звезды той яркой краше, И весь мир мы светом нашим Озарим! Коммунизм — маяк наш светлый. Победим!Это была клятва.
На другой день после митинга сотни бойцов попросили, чтобы их отправили на фронт. Просился и Аркадий. Суровый командующий Ефимов, хотя на фронт и не пустил, все же сделал для него доброе дело: направил на командные курсы.
— На фронт пойдешь красным офицером, — сказал Ефимов. — Нам не хватает преданных делу революции командиров. Так сказал Ленин. Учись, Аркадий!
И вот Аркадий на Пятницкой улице, в доме, на котором чуть пониже прибитой большой красной звезды доска со словами:
И хотя курсантов кормили постной пшенной кашей, к которой интендант отвешивал каждому по полтораста граммов воблы, а запивали все это морковным чаем на сахарине, будущие командиры не унывали и мечтали о том времени, когда сядут на лихих коней, взмахнут саблями острыми и помчатся ветром по полю на врагов революции.
Учиться было нелегко. Занимались в холодных классах. Изучали русский язык и географию, природоведение, арифметику и историю. Эти предметы Аркадию давались легко: помогали знания, полученные в реальном училище. Куда труднее тактика, фортификация, основы артиллерии и другие военные дисциплины, которые изучались по учебникам, написанным царскими генералами для «господ юнкеров». Своих учебников у Красной Армии еще не было.
Три раза в неделю курсанты слушали рассказы комиссара об истории развития революционного движения, о Марксе, Ленине, о 1905 годе и Октябре, о международном положении.
— Наши курсы, — любил повторять комиссар, — это не только кузница пролетарского комсостава, но и боевая единица, надежная опора Советской власти.
В часы отдыха курсанты громко распевали боевые задорные песни. Вместе со всеми Аркадий подхватывал припев звонкой курсантской песни:
Прощайте, матери, отцы, Прощайте, жены, дети! Мы победим, народ за нас. Да здравствуют Советы!Глава IV
Люби барабанщика, который сам падал и сам поднимался.
В ДНИ ПОРАЖЕНИЙ И ПОБЕД
Учиться в Москве Аркадию пришлось недолго: курсы неожиданно перебросили в Киев для укрепления боевых сил Украины, которая только что сбросила ярмо германцев и вела борьбу с бандами Петлюры и Деникина.
В Киеве московским курсантам было многое непривычно. Впервые за много месяцев увидел Аркадий в продаже белый хлеб, булки, колбасу, сало. Как не похож Киев на голодную Москву! Открытые магазины, рестораны, беспечно смеющаяся публика…
Но в Киеве тоже было тревожно. Комиссар рассказал о последних событиях на Украине. Со всех сторон ее осаждали враги революции: на Днестре бесчинствовали румынские бояре, на западе — белополяки и петлюровцы, поднимали восстания кулацкие банды.
Вскоре Аркадий получил боевое крещение. Курсантов бросили на подавление Западноднепровской дивизии, которой ко мандовал Григорьев, объявивший себя «атаманом Херсонщины и Таврии». Путь курсантов лежал к Кременчугу.
На подступах к городу курсанты остановили григорьевцев, потом враг не выдержал и отступил.
Курсанты снова вернулись в Киев. Занятия тактикой и топографией часто прерывались боевыми тревогами.
И вот наконец Аркадию Голикову присвоено звание красного командира, он назначен командиром 6-й роты 8-го полка Отдельной бригады курсантов. Аркадию хорошо запомнился этот день — 23 августа 1919 года.
Под Киевом шли тогда горячие бои. Красные отчаянно отбивались сразу от деникинцев и петлюровцев.
Бригада курсантов была брошена против стихийно наседающей петлюровщины.