Жизнь такая, как надо: Повесть об Аркадии Гайдаре
Шрифт:
«Ну что ж! — подумал Аркадий. — Урок так урок. Это не в училище, повторять не надо».
В сентябре Аркадия Голикова отозвали из редакции «Молота» в распоряжение уездного комитета партии.
Новая работа Аркадию не очень нравилась, но так, значит, надо, он получил первое партийное задание и обязан выполнить его честно и добросовестно, как подобает настоящему большевику. Так ему сказала Мария Валерьяновна. В самом деле, ведь и протоколами тоже должен кто-то заниматься, а чем Аркадий лучше других?
Да, он обязан вести учет, помогать заполнять анкеты тем, кому не довелось, как ему, Аркадию, учиться. И вот сейчас он, грамотный, со слов арзамасских кошмовалов и бородатых мужиков из села Водоватово вписывает различные сведения в графы партийных документов…
С каждым днем увеличивалась партийная организация уезда, и с каждым днем становилась все толще и толще папка, в которой хранились анкетные листы арзамасских коммунистов.
В этой же папке лежал «Анкетный лист коммуниста Арзамасской городской организации Аркадия Голикова». В нем говорилось, что он, Аркадий, в возрасте 16 лет, по профессии и должности учащийся (конечно, какая еще у него может быть профессия!), имеет образовательный ценз 5 классов реального училища, что в июле и августе был секретарем газеты «Молот», а с сентября работает делопроизводителем комитета партии, что ни к каким партиям до вступления в РКП(б) он, конечно, не принадлежал, а состоял членом арзамасской секции «Интернационал молодежи». На военной службе ему, Аркадию, быть, к сожалению, не довелось, если не считать «Боевого отряда молодежи», где некоторое время обучался стрельбе и рассыпному строю, а вот что касается того, аккуратно ли он вносит членские взносы, то на этот вопрос анкеты Аркадий ответил утвердительно и проставил сумму — 3 рубля.
Да, много не напишешь, думал Аркадий, коротка его биография и беден послужной список, не то что у других…
Аркадий часто вспоминал Петю Цыбышева, которому посчастливилось уйти на фронт.
Работая делопроизводителем в уездкоме, Аркадий не терял надежды, что ему в конце концов все же удастся уйти на гражданскую войну.
Неожиданно мечта Аркадия сбылась.
Уже больше месяца на пристанционных путях стоял эшелон командующего обороной и охраной железных дорог республики. А рядом, по рельсам, каждый день катили эшелоны — с песнями, музыкой бойцы уезжали на фронт.
И казалось Аркадию, что стоит только вскочить на одну из ступенек пробегающих мимо вагонов-теплушек, крепко вцепиться в поручни, — назад уже не столкнешь, нет, и тогда он наверняка уедет в дальние грозные страны, где идут бои с теми, кто хочет задушить Республику, растоптать ее багряное от пролитой крови алое знамя…
Аркадий не раз уже просился у бойцов принять его в отряд Ефимова, те сочувственно кивали головами и советовали сходить к самому Ефиму Иосифовичу — так звали Ефимова.
Такой случай неожиданно представился. В духовном училище, где разместился штаб Восточного фронта, Ефимов набирал бойцов в свой отряд. В штаб по своим делам зашли Аркадий и Антипыч.
— Здравствуйте, товарищ Ефимов, — поздоровался Аркадий.
— Здравствуй, здравствуй! Что-то давно я тебя не видел.
— Говорят, вы в отряд записываете?
— Записываю, а что тебе?
Тут кто-то позвал Ефимова и он ушел с каким-то военным.
Антипыч, смекнув в чем дело, насторожился:
— Что-то ты опять удумал? Куда это опять собираешься?
— Как это куда? Как это куда я собираюсь? — повторил Аркадий. — На фронт! Раз сказано, что надо записываться, значит, надо записываться. — И пояснил: — В отряд, к Ефимову.
Антипыч вздохнул, потом крепко схватил за рукав Аркадия, словно этим хотел удержать его.
— Ну, будя, Аркадий, никуда я тебя не отпущу. И не думай. И не мысли. И не уговаривай. Мне мамаша твоя строго-настрого приказала: никуда от себя не пускать… Я нянька вроде бы при тебе. Понял?
Аркадий рассмеялся и провел пальцем по рыжей щетине друга.
— А разве няньки с бородой бывают?
— Няньки, они всякие бывают. Так что не думай и не мысли. Будя, Аркаш, будя!
«Ну вот, опять заладил свое «будя», — подумал Аркадий — И как не понимает, что он уже член РКП. Целых три месяца. Даже сам товарищ Вавилов сказал про него, что он, Голиков, «настоящий большевик и бравый солдат революции».
А тот, словно читая мысли Аркадия, продолжал:
— Рано тебе, Аркаш, на фронт. Да и кто возьмет тебя на свою голову. Молод ты еще. Ну, конечно, смелый, стрелять умеешь. Это не отнимешь. А все-таки молод.
В коридоре снова появился Ефимов. Проходя мимо Аркадия и Антипыча, он остановился.
— Какие же у себя дела? Выкладывай!
— Да вот мне бы в отряд попасть…
— В отряд? — Ефимов нахмурил сросшиеся широкие брови, что-то обдумывая. — Так, так… Ну а лет-то тебе сколько, воин?
— Шестнадцать, — соврал Аркадий.
Ефимов смерил Аркадия с головы до ног.
— Парень ты вроде ничего. Крепкий. Шестнадцать, пожалуй, будет. Ну а отец что скажет?
— А его дома нет, товарищ Ефимов. На фронте он. Может, встречали. Комиссар полка Голиков Петр Исидорович.
— Голиков, говоришь? — переспросил Ефимов. — Петр Исидорович Голиков… Нет, пожалуй, не приходилось.
— А как же в отряд? — спросил Аркадий.
— В отряд, пожалуй, брат, тебе рановато. Вот если ко мне в ординарцы. Ты как?
Аркадий даже подпрыгнул от радости: ординарцем так ординарцем!
Ефимов в первый раз улыбнулся.
— Ишь обрадовался! — Потом строго поглядел в глаза: — Постой плясать. А ты, брат, не сдрейфишь, не убежишь?
— Это чтобы я, товарищ Ефимов, да убежал? Да вы вот Ивана Антипыча спросите.
Антипыч слушал разговор Аркадия с Ефимовым и думал про себя: «Не пусти его сегодня с добрыми людьми, он завтра сам убежит, а там бог один знает, что будет и к кому пристанет. Голова-то у парня горячая. А Ефимов — человек серьезный. А потом и кем берут — ординарцем. Все-таки не на фронт».
— Ну а твое мнение? — обратился Ефимов к Антипычу. — Как, не струсит?
— Что верно, то верно. Парень он не из трусливых — прямо заявляю. Только…