Жизнь такая, как надо: Повесть об Аркадии Гайдаре
Шрифт:
Один из красногвардейцев загородил собою вход и, перекрывая пьяный гул, крикнул:
— Господа! Приготовьте документы! Сейчас будет проверка.
Пиликнув, умолкли скрипки, и только барабанщик в такт ударял по барабану — раз, два, три, но, увидев замешательство музыкантов, так и замер с палочкой в руке.
— Я не понимаю, господа, — заплетающимся языком произнес сосед по столику, тот самый, который говорил о своем способном сыне. — Я не понимаю, господа, почему нет музыки?
Аркадий насмешливо
— Ничего, сейчас поймете…
Двое в штатском вместе с красногвардейцами быстро прошли в заднюю комнату. Через минуту оттуда под конвоем вывели троих: человека в пенсне на черном шнурочке и двух в серых солдатских шинелях.
Встревоженные посетители «Черной кошки» стали понемногу расходиться.
И как ни усердствовали пришедшие в себя музыканты, на всякий случай заигравшие чуть ли не революционный марш, как ни уговаривали посетителей привыкшие ко всяким неожиданностям официанты, зал кафе пустел с каждой минутой.
Аркадий гордо взглянул на приятеля.
— Ну, понял что-нибудь?
Адька мало что понял. Во всяком случае, лицо его выражало полное недоумение, хотя он кое о чем и начинал уже догадываться.
Аркадий встал и крепко тряхнул руку приятеля:
— Благодарю за службу!
В «Черную кошку» ее постоянные посетители больше заходить не отваживались: мало ли что еще может случиться? И вскоре кафе закрыли. На дверях висело объявление: «Закрыто на ремонт».
Проходя мимо «Черной кошки», Аркадий всякий раз улыбался: кто-кто, а он-то знал, какой там «ремонт».
И только однажды у самых дверей он столкнулся с тем самым официантом, который их обслуживал с Адькой. Официант был изрядно пьян, но все же узнал Аркадия.
— Два стакана кофе и одно пирожное… Ха-ха…
Покачиваясь, он прошел мимо и, обернувшись, погрозил кулаком.
Аркадий только посмеялся: «Скучно без работы человеку».
А через неделю, когда Аркадий, простившись с Антипычем после очередного дежурства, возвращался домой, в переулке его встретил человек в черном.
— Постой, парень! Подойди сюда, дело есть…
Аркадий приблизился к незнакомцу. И вдруг что-то холодное и острое резануло около лопатки. Падая, Аркадий что есть силы закричал:
— Антипыч! Помоги!.. Антипыч, сюда-а…
Где-то рядом грохнул выстрел, за ним другой.
— Стой, кто там! Стой, стрелять буду!
Из-за угла выбежал Антипыч. На булыжной мостовой он увидел Аркадия.
— Бог ты мой, да это и впрямь Аркашка. Что случилось?
— Ранили меня, дядя Антипыч, — слабо простонал Аркадий.
Антипыч дрожащими руками ломал спички о коробок. Наконец одна зажглась. Пламя выхватило из темноты курточку из верблюжьей шерсти, на которой темнело большое пятно, которое все увеличивалось.
— Больно? — спросил Антипыч, осторожно
— Немного больно…
— Будя, не храбрись. — Антипыч разорвал у себя на груди рубаху и стал перевязывать рану.
— Честное слово, не больно, вот только испугался…
— Как тут не напугаться. Тут и взрослый напугается. Это они за «Черную кошку» отомстили. Ну ничего, брат, не унывай! Главное, можешь гордиться: боевое крещение получил — первую кровь за революцию пролил. Понял?
Аркадий слабо улыбнулся.
— Маме ничего не говорите.
— А зачем говорить? — Антипыч лукаво подмигнул. — Ну а если спросит, скажем, что, мол, кошка черная поцарапала. У нее вон какие когти острые… Только не долго ей когти выпускать, будя, — отрубим скоро. Так что ли, герой?
— Отрубим!
Рана была не очень серьезная: спасла толстая куртка из верблюжьей шерсти и к тому же кончик ножа уперся в ребро, так что крови вышло немного.
В штабе сделали перевязку, и Аркадий ушел домой. Чувствовал он себя хорошо.
На другой день Аркадий записал в дневнике: «Меня ранили ножом в грудь на перекрестке. Был в Совете».
О, как он гордился своей раной! Еще бы! Ведь это кровь, пролитая за святое дело революции.
Время было тревожное. В окрестностях Арзамаса то и дело появлялись дезертиры. Они укрывались в лесах, нападали на крестьян, грабили, убивали. Только и слышно: около Ардатова убит волостной комиссар, в другом месте зверски замучен крестьянин-большевик. Но Михаил Евдокимович и его боевые друзья тоже не дремали. Они вылавливали бандитов и судили их суровым революционным судом.
В эти дни Аркадий в реальном почти не появлялся. Какое уж тут ученье, если революция в опасности!
Старшеклассники досрочно сдавали экзамены и уходили на фронт. Ушел на войну и Петя Цыбышев, товарищ Аркадия. В солдатском тулупчике, в папахе с красной звездой, с походным мешком за плечами, Петя простился с родными и побежал в партийный комитет, где его уже поджидали друзья-коммунисты.
Как завидовал ему Аркадий! Ну скажите, почему он, Аркадий, родился на два года позже Пети? Вот тогда-то бы его уж непременно зачислили в Красную Армию!
О фронте мечтали многие друзья Аркадия: Коля Кондратьев, Федя Субботин и даже те, что немного младше Аркадия. Они приходили в партийный комитет, настойчиво доказывали, что им уже шестнадцать или семнадцать, а не двенадцать или тринадцать лет.
Просился на фронт и Аркадий. Он был высок, не по годам широкоплеч, и на вид ему, конечно, можно дать даже целых шестнадцать — только бы поверили. Конечно, врать нехорошо, об этом всегда ему говорили и отец, и мать. Николай Николаевич тоже терпеть не мог неправды, но что поделаешь, если на фронт не берут четырнадцатилетних?