Жизнь в авиации
Шрифт:
Евгения допрашивал фашистский офицер. Ни на один вопрос не ответил ему отважный советский воин.
– Коммунисты не изменяют Родине!
– таковы были последние слова героя.
Враги расстреляли Евгения за несколько минут до того, как хутор Карачун был освобожден советскими войсками...
Мне хочется выразить глубокую признательность матерям Шалико Козаева и Евгения Овчинникова, воспитавшим таких замечательных сыновей. Хочется, чтобы память о героях, погибших ради жизни на земле, была увековечена в их родных местах. Пусть воспитанники Цхинвальского аэроклуба
С самого начала войны большая часть авиации входила в состав общевойсковых армий. При такой организации управления возможности решительного сосредоточения авиационных сил в масштабе фронта были очень ограниченны. Положение не улучшилось, после того как в январе 1942 года авиадивизии были упразднены, а полки непосредственно подчинены командующим ВВС наземных армий.
Чтобы подготовиться к летним воздушным боям, нужно было прежде всего укрепить авиацию материально-техническими средствами, провести организационную перестройку.
В мае 1942 года несколько командующих ВВС фронтов, в том числе и я, были вызваны в Москву. Беседовал с нами генерал-лейтенант авиации А. А. Новиков. Он сказал:
– Авиационная промышленность непрерывно наращивает темпы производства. Среднемесячный выпуск самолетов возрос до двух тысяч и уже превысил довоенный уровень. В самое ближайшее время в боевые части начнут поступать новые типы истребителей Як-7б и Ла-5, не уступающие по своим тактико-техническим данным "Мессершмиттам-109" последней модификации. Расширяется производство бомбардировщиков Пе-2 и штурмовиков Ил-2. Таким образом, благодаря увеличению выпуска новой техники самолетный парк к середине лета должен возрасти по сравнению с январем вдвое. Однако, если мы по-прежнему будем наносить удары "растопыренными пальцами", успеха нам не добиться. Вот почему принято решение о создании воздушных армий, состоящих из однородных дивизий. Это позволит применять авиацию массированно, централизовать управление, оперативнее решать боевые задачи. Будем бить врага крепким кулаком, товарищи!
Участники совещания остались довольны перспективами, о которых рассказал генерал-лейтенант Новиков. Мне было предложено сформировать на базе ВВС Брянского фронта 2-ю воздушную армию.
Вернувшись из Москвы в Елец, я приступил к организации штаба армии. Хотелось сколотить гибкий и мобильный аппарат, опираясь на который можно было бы решать самые сложные задачи.
С боевой техникой дела обстояли пока не блестяще. Мы дорожили каждой машиной. И тем не менее в это время произошел курьезный случай: у нас "украли" четыре самолета...
В Елецких авиамастерских на ремонте стояли штурмовики, поврежденные в боях. Это были машины из дивизии М. И. Горлаченко, которая убыла из состава 2-й воздушной армии на Сталинградский фронт. Вскоре за "илами" приехали летчики во главе с командиром эскадрильи старшим лейтенантом И. И. Пстыго. Отдавать самолеты было жалко, и я предложил Ивану Ивановичу:
– Оставайтесь у нас.
Комэск ничего определенного не сказал, однако и не возразил мне. И вот как-то я увидел четыре
– Наши. Их облетывают после ремонта, - доложил начальник рембазы.
– У нас сейчас нет своих летчиков-штурмовиков, поэтому свои услуги предложили Пстыго и его товарищи.
Минут через десять, когда "илы" произвели посадку, ко мне подошел старший лейтенант и отрапортовал о результатах облета.
– Много дефектов обнаружили?
– спросил я.
– Да, есть, товарищ генерал...
– Продолжайте облетывать.
Когда Пстыго ушел, я предупредил начальника мастерских:
– За сохранность самолетов вы несете полную ответственность...
Каково же было мое удивление, когда на другой день мне доложили:
– Старший лейтенант вместе со своими ведомыми не вернулся с очередного облета. Видно, улетели на Сталинградский фронт.
Я ничего не мог предпринять. Хотя и наказал начальника ремонтной базы, но подумал: "Он тоже не в силах был удержать летчиков. Не по железной же дороге отправили они самолеты в Сталинград". Понимал я и настроение командира эскадрильи и его товарищей: их ждали боевые друзья в родном полку. Там тоже не хватало машин, а в небе шли трудные, непрекращающиеся бои...
Следующая наша встреча с Иваном Ивановичем произошла осенью 1944 года. О ней он сам напомнил мне в 1966 году, в Кремлевском Дворце съездов.
– Это было, помнится, на аэродроме подо Львовом,- улыбаясь, рассказывал генерал Пстыго.
– Вы прибыли туда, чтобы ознакомиться с моим полком, который входил в состав 2-й воздушной армии вместе с другими частями 3-го штурмового авиационного корпуса. Я предполагал, что вы забыли случай в Ельце. Однако ошибся. Когда меня представили вам, вы сказали: "Так это же тот соловей-разбойник, что из Ельца самолеты угнал".
Мы рассмеялись, припомнив давние дни... Начальником штаба 2-й воздушной армии был назначен полковник Константин Иванович Тельнов, имевший большой боевой опыт. В 1920 году он начал службу в частях особого назначения при Вольском укоме. Затем, будучи курсантом военного училища, участвовал в подавлении меньшевистского восстания в Грузии, служил командиром взвода, роты, начальником штаба батальона. В 1933 году Тельнов стал слушателем авиационного отделения академии имени М. В. Фрунзе, по окончании которой его назначили начальником штаба тяжелой бомбардировочной эскадрильи.
Начало войны Константин Иванович встретил в должности начштаба 13-й бомбардировочной дивизии. Комдив Ф. П. Полынин, успевший получить к тому времени боевой опыт в Китае, и Тельнов не растерялись в трудной обстановке. Несмотря на понесенные потери, дивизия наносила весьма эффективные удары по врагу.
Меня радовало, что на должность начальника штаба армии пришел опытный, зрелый офицер. Моим заместителем по политчасти утвердили полкового комиссара Сергея Николаевича Ромазанова. Он участвовал в гражданской войне, громил басмачей в Средней Азии, воевал на Халхин-Голе. Начальником политотдела назначили Александра Ивановича Асауленко, выдвинутого на политработу из летчиков.