Жизнь-в-сновидении

Доннер Флоринда

Я была возмущена. Мне ничего не оставалось, как решить, что она — одна из представительниц угнетенных сварливых женщин-мужененавистниц.

— Почему ты так не любишь мужчин, Делия? — спросила я своим самым развязным тоном.

— У меня нет нелюбви к ним, — заверила она меня. — Единственное, что я страстно ненавижу, — это наше нежелание испытать, насколько основательно мы подверглись внушению. На нас оказывают настолько яростное и самодовольное давление, что мы стали старательными соучастницами. А если женщина осмеливается вести себя иначе, то она подвергается гонениям и осмеянию как мужененавистница или ненормальная.

Покраснев

от смущения, я тайком бросила на нее взгляд. Я решила, что она так пренебрежительно отзывается о сексе и любви прежде всего потому, что она старая. Физические желания остались для нее позади. Тихо хохотнув, Делия закинула руки за голову. — Мои физические желания остались позади не потому, что я старая, — сообщила она, — а потому, что мне дали шанс использовать мою энергию и воображение, чтобы стать чем-то отличным от рабыни, на роль которой меня готовили.

Я почувствовала себя скорее обиженной, чем удивленной тем, что она прочитала мои мысли. Я стала защищаться, но мои слова вызывали лишь новые взрывы смеха. Перестав смеяться, она сразу же повернулась ко мне. Ее лицо напоминало суровое и серьезное лицо учительницы, распекающей ученика.

— Если ты не рабыня, тогда как же они воспитали тебя как Hausfrau? — спросила она. — И как случилось, что все, о чем вы все думаете, это о heiraten, о своем будущем Herr Gemahl, который будет Dich mitnehmen?

Она так сильно рассмешила меня своим немецким, что я вынуждена была остановить машину, чтобы не случилось аварии. Меня настолько заинтересовало, где она так хорошо выучила немецкий, что я забыла защитить себя от ее нелестных замечаний о том, что предел моих желаний в жизни — это найти мужа, который бы увлек меня. Невзирая на мои настойчивые просьбы, она пренебрежительно проигнорировала мой интерес к ее немецкому.

— У нас потом будет достаточно времени поговорить о моем немецком, — успокоила она. Затем насмешливо посмотрела на меня и добавила: — Или о твоем рабстве.

Прежде чем я успела возразить, она предложила, чтобы мы поговорили о чем-нибудь безличном.

— Например? — спросила я, снова трогая машину. Устроившись полулежа на сиденье, Делия закрыла глаза.

— Позволь я расскажу тебе кое-что о четырех наиболее известных вождях яки, — тихо проговорила она. — Я интересуюсь вождями, их успехами и неудачами.

Опередив мое ворчливое замечание о том, что я совершенно не интересуюсь военными историями, Делия сказала, что первым вождем яки, который привлек ее внимание, был Калисто Муни. Она не была прирожденным рассказчиком: ее рассказ был строг, почти академичен. Но я внимала каждому ее слову.

Калисто Муни был индейцем, который много лет плавал матросом под пиратским флагом в Карибском море. Возвратившись в родную Сонору, он возглавил вооруженное восстание против испанцев в 1730 году. В результате предательства он был схвачен и казнен испанцами.

Затем Делия пустилась в длинное и сложное повествование о том, как в 1820-е годы, после того, как Мексика добилась независимости и мексиканское правительство пыталось разделить земли яки, движение сопротивления превратилось в широко распространившееся восстание. Человеком, который организовал вооруженные отряды индейцев яки, был Хуан Бандера, управляемый самим духом. Вооруженные лишь луками и стрелами, воины Бандеры сражались против мексиканских войск около десяти лет. В 1832 году Хуан Бандера был разбит и казнен.

Делия рассказала, что следующим известным вождем был Хосе Мария Лейва, больше известный как Кахеме — «тот, кто не пьет». Это был индеец яки из Эрмосильо. Он получил образование и разносторонне овладел военным искусством, сражаясь в мексиканской армии. Благодаря этому искусству он объединил все города индейцев яки. Со времени его первого восстания в 1870 году Кахеме поддерживал свою армию в активном состоянии готовности к бунту. Он был разгромлен мексиканской армией в 1887 году в Буатачиве, укрепленной горной крепости. И хотя Кахеме ухитрился бежать и скрыться в Гуаймасе, он в конце концов был выдан и казнен. Последним из великих героев яки был Хуан Мальдонадо, известный также как Тетабиате — «катящийся камень». Он реорганизовал остатки сил яки в горах Бакатете, откуда делал жестокие и отчаянные партизанские вылазки против мексиканских войск более десяти лет подряд.

— На рубеже нынешнего века, — завершила Делия свой рассказ, — диктатор Порфирио Диас начал кампанию по истреблению яки. Индейцев расстреливали во время полевых работ. Тысячи были пойманы во время облав и морем отправлены на Юкатан для работы на плантациях генекена [2] , и в Оахака, для работы на полях сахарного тростника.

Я была поражена ее знаниями, но все еще не могла постичь, почему она рассказала мне все это.

— Ты похожа на школьного учителя, преподающего историю жизни индейцев яки, — сказала я восхищенно. — Кто же ты на самом деле?

2

Бот. — генекен (Agave fourcroydes), а также «мексиканская пенька» (прим. ред.)

Казалось, она на мгновение была ошеломлена моим вопросом, который был чисто риторическим, но потом, быстро опомнившись, сказала:

— Я тебе сказала, кто я. Мне просто удалось много узнать. Я живу рядом с ними, знаешь ли. — Она помолчала немного, а затем кивнула, как будто пришла к какому-то выводу, и добавила: — Причина, по которой я рассказала тебе о вождях яки, в том, что именно женщины должны узнать силу и слабость вождей.

— Зачем? — спросила я в замешательстве. — Кого заботят вожди? По мне, это могут быть лишь глупые люди.

Делия почесала затылок под париком, потом дважды чихнула и сказала с нерешительной улыбкой:

— К сожалению, женщины должны восстанавливать энергию вблизи них, как бы им ни хотелось управлять самим.

— Кем они собираются управлять? — спросила я саркастически. Она изумленно взглянула на меня, затем потерла руку совершенно девичьим, как и ее лицо, жестом.

— Это довольно трудно объяснить, — пробормотала она. Необычная мягкость прозвучала в ее голосе, отчасти нежность, отчасти нерешительность, отчасти отсутствие интереса. — Лучше не надо. Я могу потерять тебя окончательно. Все, что я могу сказать в настоящее время, это только то, что я ни школьный учитель, ни историк. Я рассказчица, и еще не дошла до самой важной части своего рассказа.