Жизнь в зеркале чудес
Шрифт:
– Не скучай! – сказала я собаке на прощание. – Я завтра снова приду.
Пес проводил меня взглядом. Люди – тоже. Мама подхватила меня на руки и едва не бегом бросилась к дому. Люди зазевались, и тут собака вспомнила о своих обязанностях и стала злобно бросаться на стены, прогоняя чужаков от вольера.
Время сохранило эту картину в моей памяти до мельчайших подробностей. Мама ещё долго причитала потом: «Как ты могла?!» и следила за каждым моим шагом. Кличка пса испарилась из памяти, а саму собаку я и сейчас вижу, как живую.
Ещё картинка из детства
Сон
Мне
Мы жили в крупном областном центре, но тогда он ещё не был так плотно застроен, и в нём сохранялись небольшие рощицы, пустыри, заросшие кустарником и невысокими деревьями.
Один такой пустырь был совсем рядом с нашей улицей, и вся окрестная детвора собиралась на нём, чтобы поиграть в войну, казаки-разбойники или прятки. С момента окончания войны прошло уже двадцать пять лет, но для нас она была реальностью. Мы откапывали патроны, мины, разряжали их и жгли порох, бывало, что некоторые подрывались на минах, но это нас не останавливало.
Играя в войну, мы делились на красных и белых, потому что быть фашистом не хотел никто (даже по жребию).
На нашем пустыре был пруд длиной метров пятнадцать и вполовину уже. Однажды мы играли в казаки-разбойники и мне пришлось убегать от противника как раз в сторону пруда.
Я ещё до него не добежала, когда обнаружила, что окружена со всех сторон и деваться мне некуда. Сзади уже раздались победные крики, но я, не сбавляя скорости, так и побежала через пруд.
Стояла глубокая осень, но настоящих холодов ещё не было, поэтому вода слегка подёрнулась тонюсенькой корочкой льда. Вот по этой корочке я и пролетела на другой берег и только там остановилась и обернулась.
Мальчишки тихой группкой стояли на другом берегу и ошарашенно смотрели мне вслед. Потом один очнулся и растерянно спросил:
– Слушай, а как это? Тут же вода.
Я посмотрела на пруд и испугалась. Действительно, – вода. А как же я пробежала? Я не была худышкой, и миллиметровый слой льда не мог выдержать мой вес. Он и не выдержал. Вон вода плещется, отмечая мой путь.
Играть в тот день мы больше не стали, а сон этот снился мне долгие годы, пока я, наконец, не расшифровала его значение: нет в нашей жизни ничего такого, что нельзя преодолеть. И всё сразу стало на свои места.
Преодолевать после этого откровения мне пришлось много ещё чего, но сон сниться перестал.
Странное Рождество
Осенью 1991 года я стояла на автобусной остановке, и вдруг меня что-то остро кольнуло под левую лопатку. Так остро, что даже дышать стало больно.
На остановке я была одна; дул сильный ветер, и я всё время старалась повернуться к нему спиной. Что меня могло кольнуть, я так и не поняла, но домой приехала словно с шилом, которое в меня кто-то вонзил да так и забыл вытащить.
С этого дня странная боль со мной не расставалась. Но это бы ещё ладно: я к ней притерпелась и только дышать старалась пореже и неглубоко. А вот то, что я как-то странно обессилевала, с каждым днем всё больше и больше, меня всерьёз стало беспокоить.
Я даже в больницу обратилась, но врач-терапевт развёл руками, и я поняла, что искать выход придётся самой. Вот только где он, этот выход?!
Я пыталась сидеть на диетах, заниматься зарядкой, выкраивала время на прогулки, но боль не уходила: виртуальное шило чувствовало себя вполне уютно в моей спине, и я никак не могла избавиться от незваного гостя.
Со мной происходило нечто странное, но за ежедневной суетой я никак не удосуживалась подумать над этим нечто: бежала по жизни крупной рысью, потому что работа в школе, трое детей, огромное хозяйство (коровы, козы, свиноматки, куры, утки, цесарки, кролики, сад и огород) отнимали все силы.
Спала я уже несколько лет подряд 5 -6 часов в сутки, так что усталость была моей постоянной подругой.
Однажды я слегла. Это было в канун Нового Года, но люди не выбирают, когда им болеть. Спина совсем отказывалась гнуться без боли, голова болела постоянно, ноги не держали.
Потом, уже после выздоровления, я написала рассказ, в котором очень точно было отражено моё тогдашнее состояние. Вот он:
Преодоление
– Господи! Как душно! Душно! Невмоготу! Мне плохо! Плохо! – Анна заметалась на кровати. Мысли теснились, метались, но слов не было. Не было сил, чтобы произнести хоть слово, только тяжёлое, сиплое дыхание билось в темноте.
Чёрный, плотный, удушающий воздух… И она… Измученная долгой болезнью, задыхающаяся тридцатидвухлетняя женщина. Возраст, когда радуются жизни…
Сколько себя помнит, она всегда болела. Кажется вся жизнь – одна большая простуда. Надо же! Простуда длиною в жизнь. Короткую, как заячий хвост.
Она много успела в этой жизни. И даже без тысячи бронхитов, ларингитов, ангин… Список бесконечен…
Это всё сопровождало её, но не было истинной жизнью, потому что она отмахивалась от своих болячек таблетками, уколами и другими процедурами. Отмахивалась – и вот… домахалась.
Проклятые таблетки заполнили её всю, забили, зашлаковали весь организм. Ни руки, ни ноги, на вид молодые и крепкие, не хотят слушаться её. Колени давно болели и скрипели при ходьбе, но она привыкла стойко переносить боль, и эта привычка сыграла с ней скверную шутку.
– Ну ладно, муж… Он молодой, здоровый, один не останется, но дети…
Кому нужны чужие дети?! Уж точно не мачехе! – додумать Анна не успела.
Удушающая темнота стремительно загустела, перекрывая доступ последним, жалким остаткам кислорода, и Анна, задыхаясь, понеслась куда-то, закручиваясь дикой спиралью. Словно чёрная бездонная труба всасывала её в себя, крутила, вертела на ходу, как щепку, брошенную в водоворот.
Она почувствовала, как остатки сознания покидают её, и, собрав в кулак все силы, даже те, которых у неё не было, сползла с кровати. Тяжело ударяясь о стены, мебель, обо всё, что попадалось на пути, она добрела до веранды, распахнула дверь на улицу, мечтая о глотке бесценного свежего воздуха и – упала. Упала навзничь.