Жизнь во имя смерти
Шрифт:
Тот все еще сопротивлялся, но уже не так сильно, признавал, что им можно управлять. Да, они достигли пика силы тогда, когда освобождали Землю, но затем скатились вниз, словно кто-то даровал им эту силу. Скатились, но все еще оставались на уровне тех учений, закончившихся мятежом на Земле. Учений, когда погиб Лев, а они сбежали в космос, дабы потом вернуться и освободить Землю.
Полсотни лет, и никто из них не постарел ни на день, во всяком случае физически.
— Точно, постарел, - повторил Дюша, - и впал в глупую сентиментальность.
Что
И почему они сами не нашли его за все эти годы?
— Ладно, плевать, - выдохнул он и опять закурил.
Но воспоминания не отпускали, одолевали и хорошо еще, что не взял с собой лейтенанта! Молодого, глупого, наивного, как тот капитан, что остался с Львом на острове. Дюша помнил лицо, но никак не мог вытащить из памяти имя и вздохнул.
Возможно, следовало последовать примеру Виталя и Дмитрича, и жить мирно? Конечно, некому было бы защитить Землю, но разве могли они утирать сопли бесконечно? Земля жила без них сотни лет и будет жить еще потом, когда бывшего «Буревестника» уже не станет. Ведь они не были бессмертны, просто… да хрен его знает, что с ними происходило.
— Делай, что должен, случится, чему суждено, - повторил Дюша, добивая остатки сопротивления корабля.
Мгновение спустя тот ускорился и исчез, устремившись навстречу прошлому.
Глава 5
7 июня 2460 года по календарю Земли
— Мирная жизнь – это прекрасно, - заплетающимся языком вещал Дмитрич. – В военной жизни никогда не встретишь таких прекрасных собеседниц!
— Да что вы говорите, - ахала та, прижимая щупальца к щекам и моргала тремя глазами.
— Точно – точно, в военной жизни только смерть, кровь и скука. В мыр… мырной жизни все намного веселее!
— Невероятно, - ахала собеседница, подливая Дмитричу еще выпивки. – Просто невероятно!
— Только тс, это огромный секрет, - качнулся Дмитрич. – Все эти войны вокруг? Тьфу!
— Вокруг столько войн, но они для вас ничто? О, расскажите мне еще, - взволнованно дышала собеседница, подливая и стараясь прижаться крепче.
— Расскажу… а вы кто?
— Ваша поклонница! У меня с детства такая слабость к военным… такая слабость, что прямо все тело расплывается в кисель. У моей сестры, кстати, тоже.
— У вас есть сестра?
— Даже две! – заверили Дмитрича, вручая еще выпивки.
Вокруг говорили на дюжине языков, пили и заключали сделки, хватались за оружие и тут же шлепали друг друга по плечам, успешно надували и обманывали. Торговый город кипел и бурлил, обменивался, продавал и покупал все, и в середине его находился бар, где сейчас спаивали Дмитрича.
— Две! А всего это, - он попробовал сфокусировать зрение на пальцах.
— Три! – три щупальца обвили его, нежно сжимая. – Ведь вы же человек, да? Землянин? О, земляне-военные, это вдвойне моя слабость! Такая, что я просто теряю разум!
— Человек, но не землянин. Тсс! Нам туда нельзя, мы там мертвы.
— О, расскажете мне еще? Возможно, нам стоит переместиться куда-то в другое место, не такое шумное?
— Ты-тычно, - согласился Дмитрич. – Поехали ко мне! Я эта… живу мирна! Мирная жизнь – так прекрасно!
— Но я люблю военных, - щупальца чуть усилили нажим.
— А я расскажу все! О! У меня такое было в жизни, что ты не поверишь!
— А мои сестры?
— Все втроем не паверите!
Направляясь к выходу, Дмитрич задел какого-то здоровяка, украшенного шрамами. Тот вскочил, хватаясь за оружие, но обнаружил, что ему в район лица смотрит огромный ствол.
— Мирная жизнь – прыкрасно, но иногда тянет подраться, - заявил Дмитрич, покачиваясь.
Здоровяк вскипел и все же нанес удар, но промахнулся и лишился уха, а затем упал и потерял сознание.
— Идем, эта скучна, - заявил он, направляясь к выходу и обнимая «осьминожек».
Третья из них задержалась на мгновение у здоровяка и всадила в него иглу с парализующим составом. Затем догнала сестер, обмениваясь с ними взглядами и невербально общаясь при помощи поглаживания щупальцами друг друга.
Похоже, они нашли того, кого искали, но следовало убедиться окончательно.
— Дорогой, я уже вся теку, от того, какой ты весь мужественный и военный. Ты бился, как лев!
— Это невозможно! Только Лев мог биться, как Лев, а я так, лишь жалкий ученик, а то и вовсе ученик ученика, бросивший друзей и решивший жить мирно.
— Неужели ты знал Льва?
— Конечно, - Дмитрич качнулся и остановился, посмотрел на подружек. – А вы кто?
— Те, кого ты пригласил к себе домой, - последовал вкрадчивый ответ, - так как мы тебе понравились.
— Тыочно! Так, залезайте, сыйчас я павиду!
Его пытались отговорить, но Дмитрич с пьяным упорством настаивал и затем летел, вихляя в воздухе во все стороны. Ни с к нем не столкнулся, и «осьминожки» опять начали переглядываться и поглаживать друг друга щупальцами. Нужная цель, но крепче, чем казалась с виду, нужно еще опоить и парализовать, не вызывая подозрений.
Проживал Дмитрич в огромном доме, стоящем посреди леса. Ни дорог, ни заборов, ничего, просто дом, да еще и вписанный в лес так, что обычным взглядом его найти не получилось бы. Системы охраны подчинились пьяной команде «Ыти са мной», означавшей, что хозяин дома поступал так уже часто. Осьминожки продолжили прежнюю тактику, восхищались Дмитричем, то и дело, словно невзначай упоминая Землю и Льва, и затем сделали вид, что не верят.