Жизнь взаймы
Шрифт:
Как бы там ни было, находке он сильно обрадовался. Нож был хорошо сбалансирован и лежал в руке как влитый. С ним Паленый чувствовал себя гораздо уверенней.
Машины покинули территорию дачного поселка и свернули в сторону автомобильного шоссе. Это был самый паршивый с точки зрения безопасности участок. По крайней мере, так считал Паленый.
Что касается охраны, то, похоже, им так не казалось.
На этом участке был крутой поворот, где машины поневоле притормаживали. По бокам дороги росли кусты и чахлые деревца, но за ними шла болотистая
"Джип" как обычно шел впереди. Когда он сбросил скорость и вошел в поворот, в груди Паленого словно что-то оборвалось. "Опасность!!!" – закричал его внутренний голос. Внимание Паленого привлекли сороки, которые явно были чем-то встревожены, суматошливо перепархивая с ветки на ветку.
Глухой взрыв впереди подтвердил его выводы. "Джип" подпрыгнул и перевернулся.
Паленый среагировал мгновенно.
– Задний ход!!! – рявкнул он водителю, который начал тормозить. – Быстрее, мать твою!.. – И, обернувшись к Анне Григорьевне: – Ныряй под сидение!
Но водителя – это был молодой парень лет двадцати семи – на какой-то момент переклинило, и он замешкался. Слишком уж резким был переход от ясного солнечного утра к мрачной жестокой действительности.
Эта нерешительность его и погубила. По "мерседесу" хлестнула очередь, осыпав дождем стеклянных осколков Паленого и Анну Григорьевну, которые уже лежали на полу машины, и голова водителя от прямого попадания пули словно взорвалась.
"Мерседес" вильнул и, съехав на обочину, продолжил движение, подминая кусты, пока не уткнулся бампером в дерево.
Паленый времени зря не терял. Извернувшись, он вырвал из наплечной кобуры мертвого водителя пистолет – это был "ТТ" – и вывалился из машины. Рванув на себя заднюю дверку, Паленый схватил за шиворот переставшую что-либо соображать Анну Григорьевну и одним мощным рывком вытащил ее наружу.
– Лежи и не двигайся! – приказал он не терпящим возражений голосом, грубо прижимая ее к земле.
Дослав патрон в ствол, Паленый притаился за колесом, предвкушая продолжения. Оно не заставило себя долго ждать.
Снова зачастил автомат, превращая салон "мерседеса" в решето. Впереди тоже началась стрельба. Видимо охранники, ехавшие в "джипе", остались живы и теперь отстреливались от нападавших.
Это обстоятельство немного приободрило Паленого. Но не более того. Он был как сжатая пружина. В его голове калейдоскопом мелькали картинки дальнейшего развития ситуации. А она была не просто критической, а смертельно опасной.
Стрелять по "мерседесу" перестали, и Паленый услышал, что к машине бегут.
Понятное дело, мелькнула в голове мысль, киллеры должны удостовериться, что работа выполнена на "отлично". А заодно и произвести "подчистку" – сделать контрольные выстрелы в голову, чтобы "клиент", случаем, не оклемался.
Все дальнейшее слилось в одном безумном порыве. Дождавшись, пока убийцы приблизятся к машине, он кувырком вышел на удобную для стрельбы позицию и, буквально сгорая от бешенства и какого-то странного азарта, несколько раз нажал на спусковой крючок.
Их было двое – один с автоматом, а второй держал в руках снайперскую винтовку. Похоже, пуля, вылетевшая из ее ствола, и расколола голову водителя как перезрелый арбуз.
Они явно не ожидали такого поворота событий. Все внимание киллеров было приковано к салону "мерседеса". И когда Паленый выскочил сбоку от них, как черт из табакерки, убийцы среагировали на опасность с некоторым опозданием.
Тому, что был с автоматом, свинцовая "примочка" попала точно в грудь; он упал, даже не охнув – как подкошенный. Со вторым получилось нескладно – одна пуля расщепила приклад винтовки, а вторая лишь слегка задела ему плечо.
Отбросив в сторону искореженное оружие, бандит выхватил нож и со зверской гримасой ринулся на Паленого, который, поднимаясь, на ноги, зацепился за корневище и потерял равновесие.
Это был опытный противник. Скорее всего, он прошел школу спецназа. Паленый не успел опомниться, как бандит ногой выбил у него из рук пистолет и ранил острым, как бритва, клинком предплечье.
Превозмогая боль, Паленый отскочил на безопасное расстояние и выхватил из кармана нож, позаимствованный из тайника. На заросшем щетиной лице бандита появилась презрительная гримаса. Он уже считал, что дело сделано.
Похоже, противник Паленого управлялся с холодным оружием отменно.
Паленый вдруг успокоился. Это спокойствие шло изнутри, чему Паленый невольно подивился – он еще не знал, умеет драться на ножах или нет.
Но руки и ноги, повинуясь импульсам, исходящим от подсознания, начали работать в автоматическом режиме, не затрагивая мыслительного процесса. В другое время и при иных обстоятельствах Паленый удивился бы, но сейчас ему было не до того.
Все дальнейшее слилось в сплошном мельтешении. Паленый весь превратился в один большой обнаженный нерв, напрочь отключившись от окружающей действительности. Все его внимание было обращено на врага, которого он должен – обязан! – убить.
Странно, но он не испытывал к противнику ненависти. Паленый вообще ничего не чувствовал, даже боли от пореза.
В его душе бушевал пожар, а внешняя оболочка оставалась ледяной. Эти разные стихии, смешиваясь, вызывала обостренную реакцию на все движения противника; мало того, Паленый даже предвосхищал его действия, весьма удачно контратакуя.
Бандит тоже был ранен, два раза. Раны были легкими, но они несколько озадачили его. Видимо, он даже не мог предположить, что богатый ферт в дорогом иностранном прикиде так ловко будет управляться с клинком.