Жизнь Юрия Казакова. Документальное повествование
Шрифт:
Письмо не публиковалось.
21 января 1969. Абрамцево
Не можешь ли ты, любезный Шим, объяснить мне следующего явления. Еще в конце ноября устроил я себе кормушку перед окном, прибил ее к дубу, насыпал всякой всячины и стал ждать.
Первыми появились синицы. По две-три штуки. Не больше. Потом общество увеличилось и разнообразилось.
Вот кто прилетал: большие синицы, лазоревки, московки, черноголовки, хохлатые синицы (если верить определителю птиц – редкость), затем поползни, дятлы и, наконец, сойки и сороки.
Дятлы, между прочим, интересно едят. Клюв у него тонкий на конце, зернышко
Когда я насыпал семечек, – пространство за окном становилось как бы заштрихованным. Почему-то ни одна птица не могла съесть семечку на кормушке, а схватив – обязательно летела на ближайшую ветку, там зажимала семечку лапкой и расклевывала. Управлялась она с этим делом за несколько секунд и летела опять к кормушке, чтобы схватить новую. А так как птиц бывало порой много, то их беспрерывные прилеты и улеты были похожи, как кто-нибудь строчил бы из пулемета трассирующими пулями во все стороны.
Позже всех появились воробьи. Стаями штук по двадцать-тридцать. Они сперва облепили елку возле кормушки сверху до низу, потом слетали на кормушку, клевали и также непонятно потом улетали все вместе, хотя корм еще оставался.
Но вот странность. После появления воробьев исчезли все остальные птицы. И еще странность: полетав недели две, исчезли и воробьи. И много дней кормушка моя вообще пустовала.
Вот только недели полторы опять появились синицы и поползни.
А воробьев и в помине нет. Все птицы страшно любят пшено и семечки.
И совсем не любят почему-то льняного семени и еловых и сосновых семян, которые покупал я в Москве в зоомагазине и которые все птичники хватали почем зря.
Ты не замерз на своей даче?
И почему ты молчишь? Не поздравил даже с Новым годом? Это даже невежливо.
У меня на Нов<ый> год были гости Т. Самойлова [294] с В. Осиповым [295] и Ю. Домбровский с восточной женой своей Кларой [296] . Перепившись, Домбр<овский> хватал Осипова за горло, шумел, и проч<ее>, а я спал.
294
Самойлова Татьяна Евгеньевна (р. 1934) – киноактриса.
295
Осипов Валерий Дмитриевич (р. 1930) – писатель, публицист. По его повести «Неотправленное письмо» (1957) был поставлен режиссером М. К. Калатозовым одноименный фильм (1960), где Т. Самойлова сыграла главную роль.
296
Домбровский Юрий Осипович (1909–1978) – прозаик, друг Казакова. Турумова-Домбровская Клара Файзуллаевна – жена Домбровского.
Отсюда вывод: звать в гости непьющих.
Напиши мне, можно ли уже теперь завозить навоз. Не потеряет ли он своих там разных аммиаков, азотов и прочего добра.
Дай знать о себе, старичок, и не гордись своими немецкими огурцами, они тут не будут расти и в одну прекрасную ночь убегут с твоих грядок в свою теплую Германию.
Будь здоров. С Нурпеисовым я разделался и теперь дышу свободно и принялся за свое.
Привет Лене.
Письмо опубликовано в Собр. соч., т. 3, с. 425–427.
22 января 1969
Здравствуй, Шим!
Напиши-ка ты мне, сделай милость, по-прежнему ли ты составляешь передачи из Л<енингра>да «Вести из лесу» [297] .
А то
Я теперь радио почти не слушаю и не знаю, живы ли еще эти «Вести» или в Бозе померли.
Куда ты пропал?
297
«Вести из леса» (первоначально – «Лесные были и небылицы») – популярная в 1950-х – 1960-х годах передача для детей, транслировавшаяся из Ленинграда по Всесоюзному радио; основателем и ответственным редактором ее был писатель-натуралист Виталий Валентинович Бианки (1894–1959), а одним из постоянных составителей и авторов (вместе с Н. Сладковым, А. Ливеровским и др.) его ученик Э. Шим. По словам редакторов Л. Флит и И. Русаковой, передача заполнялась «чудесными звериными сказками», подслушанными в лесу разговорами, «ребячьими делами и обязательными загадками в конце», а иллюстрировалась птичьими голосами, «естественными записями, сделанными в лесу, в поле, где-нибудь на болоте» (Флит Л., Русакова И. Вести из леса // Жизнь и творчество Виталия Бианки. Л.: Детская литература, 1967, с. 137–144). Использованные в этой передаче коротенькие рассказы и сказки Э. Шима собраны в его книге «Цветной венок» (1975), с рисунками Н. Чарушина.
Не забудь, ты еще обещал в гости ко мне в январе. А январь уже на исходе.
Письмо опубликовано в Собр. соч., т. 3, с. 427.
13 февраля 1969. Абрамцево
Дорогой Шим!
Спасибо тебе за письмо, и ты наверное прав насчет птиц, но – не знаю, не привыкли они, что ли, к моему дому? Все-таки 20 лет стоял он зимами пустой и холодный. Так или иначе, но они у меня не держатся. Сейчас, правда, есть некоторое оживление, а то почти две недели стояла кормушка безжизненная, полная пшеном, геркулесом, льняным семенем и даже колбасой. Никто не прилетал.
Теперь насчет навоза. Навоз мне нужен подо все: под огород, под деревья и кусты и под цветы.
Я, старичок, хочу на весну взять садовника (месяца на два) из Загорска, пусть он мне организует посадки и т. д. Самому некогда и не умею, а сажать мне надо много, у меня на улицу выходит забор не такой, как у тебя, не сплошной, а решеточкой, и я хочу вдоль забора посадить декорат<ивный> кустарник, хотя улица у нас понятие условное, но все-таки дом мой стоит в низинке и всем проходящим все видно. А ставить сплошной забор – накладно.
Что ж ты не пришел тогда? И где твоя ген<иальная> повесть? Пришли, сделай милость! Я тут с наслажд<ением> прочел на днях повесть Ан. Злобина «Демонтаж» – о том, как валили монумент Сталина в 61 году. Страшно увлекательные подробности и вообще трагическая вещь!
Одолевают меня сойки и сороки, я их в декабре бил, а теперь Алешка [298] , стрелять неловко, так я открываю форточку и свищу яко Соловей-разбойник.
Напиши о навозе, брать его мне сейчас или рано?
298
Сын Казакова родился 13 сентября 1967 года.
Затеваю ремонт, вернее не ремонт, а благоустройство, выписываю для этого мастеров из Москвы – здешние пентюхи ни хрена не умеют.
Не знаешь ли ты случаем хорошего специалиста по каминам? У меня запас корней года на 4, на 5 – хочу их пожечь в камине. Несколько груз<овых> машин пней с корнями, жалко же добра! Надо камин делать.
Я, старичок, не нарадуюсь на Алешку и тужу об одном только, что раньше не обзавелся этим добром, хоть бы лет 10 назад, сейчас мы бы с ним – ого! ‹…›