Жизнь за гранью жизни
Шрифт:
Испокон веков люди верили -. душа человека, покончившего с собой, погибшего насильственной смертью, или просто преданного земле без соблюдения надлежащих обрядов, может не освободиться от связи с миром живых.
ЯВЛЕНИЯ УМЕРШИХ ЖИВЫМ
Плиний младший рассказывает, что в Афинах был очень красивый дом, в котором однако никто не жил, так как в нем являлось привидение. Однажды в этот город прибыл философ Афинадор и, узнав, что указанный дом продается слишком дешево, купил его и переехал жить. В первую же ночь, когда Афинадор по обыкновению читал и писал, вдруг раздалось бряцание как бы от железа и потом явился старик, скованный цепями. Старик подошел к Афинадору, но тот не обратил на него внимания, продолжая писать. Приведение сделало знак, чтобы Афинадор следовал за ним, но философ со своей стороны сделал ему знак, чтобы явившийся обождал, и по-прежнему продолжал писать. Потом взял свечу и последовал за явившимся стариком.
немного травы. На другой день он известил о случившемся городские власти. Когда начали рыть в указанном месте землю, открыли кости скованного цепями человека. Кости преданы были обычному погребению, и в доме с тех пор старик в цепях больше не являлся. Вот другой рассказ.
В Соединенных Штатах в г. Филадельфия был дом, известный под именем "непокойного", так что никто не решался жить в нем. Однажды в этот город приехали две сестры с намерением остаться жить здесь. Они искали себе квартиру, и кто-то указал им на этот дом. Хозяин непокойного дома согласился пустить их без всякой платы, не скрывая, однако, причины, по которой он остается давно без жильцов. Сестры переехали на жительство в странный дом.
В первые два-три дня они ничего особенного не замечали. Но вот однажды ночью, когда они уже легли было спать, в доме поднялся какой-то непонятный шум, так что они поневоле перепугались. Вставши с постели, одна из них спросила: "Кто здесь и что нужно?" Вдруг, как будто из земли, явился незнакомый мужчина и говорит: "Вот так давно бы спросили меня, почему я и давал о себе знать всякими способами. Я прошу вас помочь мне, а в чем именно, выслушайте меня. Несколько лет тому назад я был хозяином этого дома. Однажды ко мне приехал мой племянник-сирота, которому я предложил жить у меня. Он был человек бедный. У меня было намерение оставить ему все состояние, так как кроме него у меня никого не было из родных. Я полюбил его и ничего от него не скрывал, так что он знал, что у меня были большие деньги. Однажды ночью он зарезал меня и труп мой скрыл в этой самой комнате под полом, а деньги - сто тысяч долларов украл и в ту же злосчастную ночь уехал из этого города по железной дороге и теперь живет под чужим именем вдали отсюда. Прошу вас заявить об этом полиции, которая
найдет мой труп под полом и предаст надлежащему погребению, и я тогда уже успокоюсь".
На другой день сестры заявили об этом кому нужно, и действительно был найден под полом скелет человека, который и предан был земле по христианскому обряду.
Дорогой, когда Ломоносов плыл морем из-за границы в свое отечество, случилось с ним происшествие, которое он никогда не мог забыть. Михаил Васильевич видел во сне своего отца, выброшенного кораблекрушением и лежавшего мертвым на необитаемом, неизвестном острове в Белом море, но памятном ему с юности, потому что он некогда был прибит к нему бурей с отцом своим. Лишь только он приехал в С.- Петербург, как поспешил справиться об отце у своих земляков, и узнал, что он еще прошлою осенью отправился на рыбную ловлю и с тех пор не возвращался, а потому полагают, что с ним случилось несчастье. Ломоносов так был поражен этим известием, как прежде своим сновидением, и дал себе слово отправиться на родину, отыскать тело несчастного отца на том самом острове, на котором он ему приснился, и с честью предать земле. Но так как занятия в Петербурге не позволяли Ломоносову исполнить это намерение, то он с купцами, возвращающимися из Петербурга на его родину, послал к тамошним родным своим письмо и поручил брату исполнить это предприятие. Желание его было исполнено в то же лето: ватага холмогорских рыбаков пристала к указанному острову, действительно отыскала мертвое тело Василия Ломоносова, которого похоронили и взвалили большой камень на могилу.
В 1831 году 28 февраля скончался в Москве генерал от инфантерии Степан Степанович Апраксин. В молодых летах он близко познакомился с князем Василием Владимировичем Долгоруковым. Оба они служили в одном полку: первый в чине полковника, второй майора. Долгоруков умер в 1789 году в совершенной бедности, так что не было средств похоронить
его. Друг его Степан Степанович Апраксин устроил на свой счет погребение и поминовение князя; казалось, он отдал последний долг как бы родному брату.
На третий день после похорон умерший Долгоруков явился к своему благодетелю с тем, чтобы принести ему свою благодарность. Таинственный гость предсказал неизменному и сердобольному другу долгую и благополучную жизнь на земле и обещал явиться незадолго до его кончины. После того Апраксин был особенно внимателен к нуждам бедных и радовался всякий раз, когда представлялся ему случай к благотворительности.
Прошло 42 года и верный своему обещанию князь Долгоруков вторично посетил старца-генерала в десять часов вечера. Прежде всего князь счел нужным напомнить о себе и о том благодеянии, какое ему было оказано много лет тому назад, потом убедил своего друга готовиться к смерти, которая наступит через 20 дней, обещал еще раз посетить его за три дня до кончины, и вдруг вышел из комнаты. Апраксин поверил словам загробного вестника: исповедовался, причастился и освятился елеем. За три дня до смерти он пригласил к себе на ночь одного своего друга. В II часов ночи явился Долгоруков и вступил в беседу со старцем Апраксиным. Присутствовавший при этом его друг после рассказывал многим, что во время разговора Апраксина с Долгоруковым он ощущал невольный страх, хотя явившегося князя не видел, но голос его слышал. Через три дня Апраксин скончался. После его смерти в Москве долго носилась молва о его свиданиях с покойным Долгоруковым.
У Евдокии Петровны Елагиной занемог сын Рафаил. Мальчику, горячо любимому, было около двух лет. Он сильно страдал, и мать, не сводя с него глаз, сидела подле его кроватки. Нечаянно она взглянула на дверь, и в это мгновение видит живо входящую Марью Андреевну Мойер (урожденную Протасову), свою подругу. Евдокия Петровна вдруг вскакивает со
ГОЛОСА ИЗ ЗАГРОБНОГО МИРА
стула, и бежит к ней навстречу с восклицанием "Маша!" Но в дверях уже никого не было. С Евдокией Петровной сделалось дурно. В эту самую ночь и в этот самый час Марья Андреевна скончалась в Дерпте, как после было получено известие.
Графиня Елизавета Ивановна, супруга Владимира Григорьевича Орлова, до замужества своего была фрейлиной императрицы Екатерины II. В бытность двора в Царском Селе (1767), Елизавета Ивановна, имея пребывание в оном, занималась своим туалетом в присутствии нескольких молодых подруг, в том числе графини Елизаветы Кирилловны Разумовской. Веселые разговоры и смех оживляли их беседу. Между тем, среди полного рассеяния Елизавета Ивановна устремила взор свой на окно с приметной тревогой на лице, еще взглянула с большим удивлением и, посмотрев в третий раз, она вдруг вскочила с кресла, говоря: "Батюшка приехал! Он подходил к окну". Побежали в сад, но тщетно искали везде Стакельберга, его не было ни в доме, ни в саду. Глубокая печаль сменила радость на челе нежной дочери. Напрасно подруги старались разуверить ее, что видение было следствием думы, игрой воображения. Молодая Стакельберг повторила, что она три раза видела отца своего, что сначала сама не хотела верить своим глазам, и продолжала тосковать. За обеденным столом у императрицы, фрейлины забавлялись на счет легковерной подруги. Государыня пожелала узнать предмет их разговора, и князь И. С. Барятинский исполнил ее волю. "Успокойся!
– сказала государыня, отца твоего нет в Петербурге. Он не мог бы приехать сюда без моего позволения. Тебе так показалось. Советую, однако, для любопытства записать ее видение". Через несколько дней получено было известие из Риги о кончине Стакельберга, и оказалось, что он умер в тот самый день и час, когда явился дочери.
Однажды вечером или, пожалуй, уже ночью, рассказывает император Павел 1 (когда он был еще великим князем), я в сопровождении князя Куракина и
ГОЛОСА ИЗ ЗАГРОБНОГО МИРА
двух слуг шел по петербургским улицам. Мы провели вечер у меня во дворце за разговором и табаком, и вздумали для освежения сделать прогулку инкогнито при лунном освещении. Это было в лучшую пору нашей весны. Разговор наш шел ни о религии, и ни о чем-либо серьезном, а напротив, был веселого свойства. Куракин так и сыпал шутками на счет встречных прохожих. Лунный свет был так ярок, что при нем можно было бы читать письмо, и следовательно тени были очень густы. При повороте в одну из улиц вдруг вижу я в глубине подъезда высокую худую фигуру, завернутую в плащ, вроде испанского, и в военной надвинутой на глаза шляпе. Он будто ждал кого-то. Только что я миновал его, он вышел и пошел около меня с левой стороны, не говоря ни слова. Я не мог разглядеть ни одной черты лица его. Мне казалось, что ноги его, ступая на плиты тротуара, производят страшный звук, точно как будто камень ударялся о камень. Я был изумлен, и охватившее меня чувство стало еще сильнее, когда я почувствовал ледяной холод в моем левом боку со стороны незнакомца.
Я вздрогнул и обратился к Куракину, сказав: - Судьба нам послала странного спутника.
– Какого спутника?
– спросил Куракин.
– Господина, идущего у меня слева, которого кажется можно заметить уже по шуму, производимому им.
Куракин раскрыл глаза в изумлении и заметил, что никого нет у меня с левой стороны.
– Как? Ты не видишь этого человека между мною и стеной дома?
– Ваше высочество идете возле самой стены и физически невозможно, чтобы кто-нибудь был между вами и стеною. Я протянул руку и, точно, ощупал камень. Но все-таки незнакомец был тут, и шел со мною шаг в шаг, и звуки шагов его, как удары молота, раздавались по тротуару. Я посмотрел на него внимательнее прежнего, под шляпой блеснули глаза