Жизнь замечательных людей
Шрифт:
Иван Карлович вышел через другой вход. А на четвёртый день после рабочего дня он застал всю ту же копанию на том самом месте, где и оставил их накануне выходных. Грязные, заросшие молодые люди остались в совершенно тех же позах, в каких он и распрощался с ними. Их главный жалобно скулил, всё силясь оторвать руку от водосточной трубы. Колени его постоянно подкашивались, и он то и дело опускался в лужу собственных нечистот. Потом кое-как вставал и всё повторялось снова. Остальные товарищи по несчастью полусидели, полулежали у стенки, опираясь на мокрую штукатурку и невнятно что-то мычали. Некоторые беззвучно плакали. Иван Карлович подошёл поближе и по-отечески ласковым голосом начал:
– Надо же! Какие вы молодцы!
– Отпусти…те нас пожалуйста отсюда. Мочи уже нет никакой. Даже собака с полицией ничем не смогла помочь…
– То, что слово своё сдержали и дождались меня здесь – это конечно похвально. Ну, поговорим о Человечности и человеколюбии, или вы уже и так обо всём догадались? Хотите лекцию прочту?
– Не надо лекций, мы всё поняли, мы домой хотим…
– То-то же. Это напомнило мне старый рассказ Л. Пантелеева. Хороший и поучительный рассказ. «Честное слово» называется. Там про мальчика одного. Очень честный мальчик оказался: не ушёл со своего поста. Советую почитать как-нибудь на досуге. Так вот, господа, вы своё слово сдержали, приказываю оставить вверенный вам пост! Вы свободны! Расползайтесь восвояси! Всего доброго. – Раскланялся Иван Карлович и исчез в неизвестном направлении.
Хулиганы застонали от облегчения и медленно поползли к остановке.
27 октября 2022 г.
Рождественские беляши
Утром третьего января Витя Ёжиков впервые в этом году полностью открыл глаза. Он с удивлением уставился в потолок и улыбнулся. Ну надо же – ничего не болит, голова не раскалывается, даже не тошнит почти. Господи, хорошо-то как! Он пошевелил конечностями – вроде всё в порядке, руки-ноги целы. Только правая ступня как-то подозрительно чешется. Последнее, что он более-менее членораздельно помнил, это прошлогодние предновогодние хлопоты. Потом были гости, потом ещё кто-то приходил… Пару раз он просыпался, похмелялся (об этом позаботился заранее) и снова ложился спать. Виктор сел на кровати и попытался почесать правую стопу. Там что-то было. Какое-то непонятное углубление, а в нём нечто похожее на…
Он вынул ногу из-под одеяла и ошарашенно уставился на стопу. В центре стопы в аккурат под пяткой открылся глаз! И заморгал! «Что за чертовщина! – похолодел Витя, – неужели белка догнала?». Он протёр глаза и снова посмотрел на ногу. Глаз никуда не делся.
– Да что же это такое! – не узнал своего голоса Виктор, – так не бывает! – Бил себя по коленям несчастный. Потом отхлестал себя по щекам.
А глаз всё моргал и поглядывал не понятно куда. Наконец Виктор взял себя в руки и встал с кровати. «Ходить вроде не мешает. Он походу сам рефлекторно закрывается, когда я на ноги встаю, и моргает тоже, – Витя сел на стул и снял тапок». Он сосредоточился и открыл свой новообретённый глаз. Потом закрыл его. Попробовал ещё. «Значит, он часть меня, а не что-то инородное. И я могу его контролировать. Да, но я ничего им не вижу». Виктор интуитивно закрыл глаза и открыл глаз на стопе. И прозрел! Он первый раз в жизни видел ногой! Плохо то, что глаз не может двигаться, и приходится водить ногой, чтобы навести его на тот или иной предмет. Очень необычное ощущение. Это вам не двумя глазами смотреть. Это – моно-зрение! Как камера смартфона: узкий вертикальный прямоугольник с изображением. Цветовая гамма тоже другая. Будто смотришь через жёлто-оранжевые очки, на чёрно-белый мир. Да… Ну, дела…
В это же самое время пенсионерка Кузнецова вскрикнула «Ох!» и проснулась. Она свесила ноги с кровати и закрыв лицо ладонями замерла. Ещё бы не вскрикнуть! Во сне к ней явился сам преподобный Серафим Саровский! Святой повелел Кузнецовой к завтрашнему утру напечь беляшей по его оригинальному рецепту. Преподобный поведал способ приготовления, список продуктов и велел, как проснётся, тут же всё записать. Наказал встать на углу Владимирского проспекта и Кузнечного переулка, рядом с Собором Владимирской иконы Божией Матери, и угощать беляшами всех, кто пожелает. Цену не назначать, а если будут давать деньги, то не отказываться. Напоследок старец благословил её, осенил крестом и отбыл в неизвестном направлении. Кузнецова нашла ручку, свой старый ежедневник, в который она записывала показания счётчиков, и принялась воспроизводить то, что надиктовал ей преподобный старец. Это было не трудно. Слова преподобного будто впечатались в мозг. Список оказался внушительным. Но делать нечего – придётся исполнять наказ святого старца. Она благоговейно достала из-под ночной рубашки крестик и поцеловала его.
«А как же я буду печь-то со своим артритом? – сокрушалась пенсионерка, – пальцы-то ведь совсем не гнутся, суставы все опухли и болят… Ну да ничего – с божией помощью справимся как-нибудь». Кузнецова за три захода закупила всё, что нужно. От внука осталась большущая термосумка, он раньше курьером подрабатывал, доставщиком еды. Вот и пригодится завтра. Ближе к вечеру пенсионерка приступила к стряпне. Как ни странно, боли в суставах прекратились, опухшие суставы пришли в норму, а потом и опухоли как не бывало. Закончила она уже после полуночи. Получилась почти полная сумка, килограмм на пятнадцать. «Придётся такси вызывать. Ну, да ладно. Всё-таки благое дело сделала, на такое и денег не жалко, – устало улыбнулась старушка, – а теперь можно и поспать, завтра будет тяжёлый день, надо пораньше встать».
Утром пенсионерка Кузнецова распечатала на принтере постер с ликом преподобного Серафима. Обернула полиэтиленовой плёнкой и намертво приладила скотчем к термосумке. Рядом разместила листок, тоже обёрнутый в плёнку, на котором маркером аккуратно была выведена надпись «Беляши по рецепту преп. Серафима Саровского. Угощайтесь на здоровье». Вызвала такси, спустилась на лифте с тяжеленной сумкой и стала ждать машину. Когда та приехала, она попросила водителя помочь с поклажей, поблагодарила и указала, куда ей надо ехать.
Виктор привёл себя в порядок, побрился и через силу позавтракал. «Что же мне теперь делать, куда обращаться по поводу этого новообразования? В поликлинику? Но там сейчас никого нет. Может, сидит кто-нибудь на телефоне и посылает всех подальше: вызывайте, мол, скорую. Скорую вызывать точно не буду. Что я им скажу? Эврика! Надо идти в травмпункт! Он всегда работает. Врачи там опытные, много чего повидали необычного, может что и посоветуют. Завтра утром пойду. – рассуждал Виктор». Он ещё потренировался с новым глазом. Вполне освоился. «Когда-то я мечтал, чтобы у меня открылся третий глаз. Читал специальную литературу, даже какие-то техники практиковал. И вот – на тебе! Получите и распишитесь, пусть с опозданием и не там, где надо, но всё-таки открылся! Видимо, сполз пока я спал, – закурил Виктор на кухне, – как теперь дальше жить? Год начался весьма оригинально – ничего не скажешь».
В последнее время Виктора занимал один вопрос: что произойдёт, если сфотографировать спящего человека? Что происходит на тонком уровне? Например, человеку снится сон, а его в это время фотографируют. Отобразится ли на плёнке что-нибудь? Ведь фотографируют же призраков. Как это может повлиять на спящего? Он очень бы не хотел, чтобы его запечатлели спящим – прямо какой-то животный страх испытывал. Даже повесил доску над кроватью, покрыл её золотой краской и написал поверх чёрным «Зона свободная от фото и кинохроники», под которой разместил две наклейки – перечёркнутые фотоаппарат и кинокамера – такие в некоторых учреждениях висят, их и в музеях встретить можно.