Жизнь, застигнутая врасплох (Сломанные побеги-2)
Шрифт:
Отрезвевший, злой и решительный Павел направился к выходу. В его жилах закипала кровь.
Максимыч засеменил следом.
Колымага стояла на своем месте.
Они сели в машину и поехали. По пути остановились у кафе. Павел вошел в него один. Максимыч видел, как он кому-то звонит. Разговаривал по телефону долго, потом вернулся очень взволнованный.
— Не торопись, Максимыч. Едем медленно. Мне надо обдумать стратегию своего поведения, чтобы я сходу не оторвал стерве голову.
— Как скажешь, Пашенька.
Максимыч сбавил скорость.
Через сорок минут они прибыли на место.
Здесь его не ждали. Растерянная секретарша не успела открыть рта, как мимо нее пулей пролетел Слепцов и ворвался в кабинет Надежды Бурцевой.
Патронесса сидела за столом и цвела пышным цветом, источая дорогие ароматы.
— Давно не виделись, Надежда Пална.
Он бросил на стол журнал.
— Рада видеть вас, Павел Михалыч.
Женщина заерзала в кресле. Оно по непонятным причинам стало очень неудобным.
— У вас есть права на издание моих произведений?
— Мне говорили, будто вы умерли при очень странных обстоятельствах.
— И тем не менее авторские права я не завещал вашему изданию. По поводу моей гибели легенды ходят очень давно. Если вы не забыли, то сначала я утонул. Но после своей смерти написал книгу о себе. «Млечный путь», помните. Теперь вы обещаете читателю вторую часть нового романа. Очевидно, я должен прислать вам ее с того света наложенным платежом.
— Хотите гонорар? Вы его получите. Присаживайтесь.
— Во дворе вашего офиса стоит «Ламборджини» ярко-красного цвета. Знакомая машина. Ваша?
— Моя. Ею пользовалась Леночка Новоселова. После того как вы ее убили, милиция вернула мне машину.
— Судя по фотографии в майском номере, она убита больше месяца назад.
— Обычный фотомонтаж.
— Роковой фотомонтаж. С точностью до дюйма. А если предположить, что ее убили вы?
Женщина дернулась, словно ее ударило током.
— Какая чепуха. Зачем?
— Ради авторских прав. Вы уже напечатали одну книгу, подаренную мне в ресторане прошлой осенью. Незабываемое свидание. После нашей памятной встречи моя жизнь резко переменилась. Я должен был погибнуть, на что вы рассчитывали, и все авторские права автоматически перешли бы к моей жене. Лена Новоселова как официальная жена их получила. Вы добились, чтобы она передала их вам для публикации в России. А потом решили их присвоить себе окончательно. Новоселову можно убрать и начать пиарить новую книгу Что вы и сделали. Только каким образом вы собирались получить вторую часть романа, если я ее не писал?
— Сыщик из вас никудышный. Ваши герои в книгах намного тоньше и умнее.
— Смотреть на ситуацию со стороны всегда проще, чем быть ее участником.
— Рукопись первой части я выкупила у вашего бывшего издателя, убедив его в том, что второй не будет. Где он ее взял, я не знаю. Кажется, получил по почте. Тот, у кого она хранилась, мог по вашим книгам определить, где вы издаетесь, и переслать рукопись вашему издателю. Но только я-то знаю, что настоящий автор не бросает начатого произведения. Вы писатель до кончиков ногтей. Это диагноз. Излечению не подлежит. И не морочьте мне голову. Вторая часть написана, и я получу ее. Рано или поздно, но это случится. А вам еще долго придется доказывать свое авторство. В тюрьме этим трудно заниматься.
— Вам нужно мое имя на обложке. Это брэнд. Я жив, и прав у вас нет.
— Не знаете, как это делается? На обложке мы напишем: «Павел Степанович Степцов». Вот и все. Читатель этого не заметит. Но вы не Степанович и не Степцов, а Слепцов. И какие могут быть к нам претензии с вашей стороны?
— Все продумали. Вот только не ожидали увидеть меня в своем кабинете. Хотели сгноить меня в психушке? Я бы от нечего делать еще десяток книг для вас написал в этих застенках. Почему нет. Диагноз вы поставили точно.
— Невелика разница. Теперь будете писать книги в тюрьме. Я позабочусь, чтобы вам выделили отдельную камеру для работы и дали бумагу.
Она выдвинула ящик стола, и в ее руке появился никелированный пистолет.
— У меня есть право на ношение оружия. Сделаете хоть шаг, я стреляю. Самооборона. Вы же убийца, а я леди.
Левой рукой Бурцева сняла телефонную трубку.
— Вызови милицию. Усиленный наряд. В моем кабинете особо опасный преступник. Быстро. Он мне угрожает.
Положив трубку, она добавила:
— Через три минуты они будут здесь. Глупец! Слишком много амбиций. Не умеете договариваться по-хорошему, поговорим по-плохому.
— Недостаточно быть стервой, чтобы выстрелить в человека. Ваше оружие в другом.
Он обошел вокруг стола, приблизился к женщине и влепил ей пощечину.
Она выронила пистолет и рухнула в кресло.
Слепцов вышел из кабинета и направился к выходу.
Возле дверей его поджидали двое крепких парней в униформе. Увидев его, они перегородили дорогу.
Сквозь стеклянные двери он увидел переминающегося с ноги на ногу Максимыча. Старик уже приобрел опыт, катая по городу сумасшедшего писателя.
Максимыч указал пальцем на охранника, стоящего справа и вынул руку из-за спины. В ней он сжимал монтировку. Слепцов его понял.
Стеклянные двери распахнулись. Охранники оглянулись. Павел нанес удар в подбородок левого, а Максимыч приложился монтировкой по темени правого.
Карточный домик рассыпался, проход освободился. Хулиганы выбежали на улицу в тот момент, когда в ворота въехали милицейские машины с мигалками.
Огромная клумба перед особняком тоже сыграла свою роль. Милицейский наряд объезжал ее слева, а «четверка» Максимыча справа. Те въехали, а эти выехали в свободные ворота.
— Началось! — буркнул Максимыч.
— Похоже, что так.
Надвигались сумерки. Движение затруднялось с приближением часа «пик». Максимыч петлял, как мог. За ними гнались две «десятки» с сиренами.
На площади находился кинотеатр, улицы разбегались в разные стороны, но куда ни глянь, всюду пробки. Максимыч въехал на тротуар, перекатил через газон и, распугивая пешеходов сигналами, поехал вдоль боковой стены кинотеатра. Впереди забор. Тупик.
— Попались!
Боковая дверь в здании кинотеатра открылась. Из нее вышли парень и девушка.