Жизнь
Шрифт:
Путаюсь. Путаюсь. Путаюсь…
Черт!
Я резко вошел в поворот и пропустил машину, оказавшись на встречной полосе. Не могу успокоиться! На мои глаза попался мобильный, лежащий на панели. Ах, поддамся еще раз!
Я съехал с дороги, остановился у бескрайнего поля, заросшего серо-желтой растительностью, и вылетел из автомобиля, не закрыв дверь. Я набрал номер и несколько секунд слушал раздражающие гудки.
– Себастьян?
Дрожащий голос Зои поднял во мне новый смерч чувств.
– Я никому и никогда не позволю создавать рамки
Пауза. Моя грудь тяжело вздымалась, а перед глазами сверкали молнии, пока я ждал ответ.
– Никому кроме самого себя, Себастьян, – прозвучал ее ответ с легким акцентом, так волнующим меня. – Твоя жизнь испещрена стальными рамками, которые ты построил себе сам.
Короткие гудки оповестили меня о том, что абонент первый отключил звонок. Я непонимающе уставился на телефон в руке. Что же меня сильнее взбудоражило: ее слова или то, что она единственная, кто посмел бросить трубку в разговоре со мной.
Я не могла перестать улыбаться. Убирая мобильный в задний карман брюк, я чувствовала сладкий привкус победы. Я сделала первую – маленькую и дарящую робкую надежду – пробоину в сильной, уверенной и мощной броне корабля Себастьяна Эскаланта. Я снова вызвала в нем эмоции, лишила способности сдерживаться. Пусть на время, совсем на краткий миг. Но я заставила его совершить безумство и забыть о хладнокровности разума. Ведь привычный Себастьян не позволил бы себе такую слабость, как открытая демонстрация чувств.
– Зоя Солер!
Громкий голос звал меня из тайного кабинета Рамона. Я вздрогнула, и моя улыбка медленно сползла с лица. Я обернулась к интерполовцам, которые напряженно смотрели на экран компьютера в кабинете покойного графа.
– Ты проклята смертью, Солер! – звучал голос мужчины в черной одежде и в знакомой маске на все лицо, но только теперь он смотрел на меня с экрана монитора. – Ты жить не будешь. Я убью тебя, как и всю твою семью. Но не сейчас. Я благородно дарю тебе отсрочку. Сейчас у тебя ровно десять секунд, чтобы покинуть этот особняк порока, лицемерия и лжи, прежде чем он сгинет в огне. Итак, время пошло! Десять… Девять…
– Бегом! – заорал Мортис и все трое мужчин кинулись к выходу.
Попутно он схватил меня за руку, и потянул за собой. Но мой мозг дал сигнал действиям. Я вырвалась и бросилась к кофейному столику.
– Куда?! – бежал за мной Мортис.
Я, схватив тот самый томик легенд, завещанный мне Рамоном, позволила детективу опять поймать меня за руку и потащить из кабинета отца.
– Шесть… Пять…
Детектив крепко сжимал мою ладонь и толкал впереди себя, пока мы не оказались на улице. Не понимая, но доверяя его действиям, я, в компании служителей международной полиции, бежала к тому самому бассейну.
Предугадав их планы, я прижала книгу к груди и схватила ртом воздух, перед тем как прыгнуть в воду вместе с мужчинами.
Яркая вспышка над головой и оглушительный звук
Этот взрыв уничтожил дом, так и не ставший мне родным.
Глава 26
Редкий повод
Забегая наперед
Я помню, как она умирала. Мои руки все еще чувствуют мертвенную холодность ее кожи. Густая, почти черная кровь, медленно вытекала из тела женщины, которую я убил. Жуткий запах с отдаленными металлическими нотками внушал страх и раздирающее чувство бессилия.
Ее волшебные глаза-океаны закрылись в последний раз, когда она лежала на моих руках. Бедная моя малышка…
Нет! Не сметь ее жалеть! Никогда не жалей ее, ничтожество. Гордая, честная, с невероятной силой духа и любви. К тебе любви, подонок.
Я убил ее. Я погубил ее. Я псих. Я убийца, который не достоин смерти. Ведь смерть это милость, которую я не заслужил. Я должен жить с ясным осознанием, что виновен в смерти лучшей женщины на земле, как бы помпезно это не звучало.
Это моя вина, которую я никогда не искуплю. Это мое худшее наказание и я его заслужил.
Пробка из бутылки шампанского марки «Фрейшенет» вылетела с громким хлопком. Я непроизвольно вздрогнула и вжалась в кресло.
– Ух... Извините, дамы! – виновато пробормотал Виктор и разлил розовое игристое вино в пять бокалов из тонкого хрусталя.
Я снова отвернулась к панорамному окну, тоскливо изучая ночную Саррию.
– Будем считать, что это салют в честь Мари! – сказала Латти, принимая бокал из рук мужа.
– Думаю, ее выписку мы отметим настоящим фейерверком! – предположил Ксавьер, подавая мне вино и усаживаясь на подлокотник кресла.
Я поблагодарила его улыбкой и посмотрела на компанию в гостиной своей квартиры. После взрыва прошло чуть больше трёх часов. Шестеро ребят из охраны – нанятой Виктором – и трое интерпрловцев получили ушибы, ссадины и незначительные ожоги. Я отделалась испугом и риском получить кишечную инфекцию, нахлебавшись воды из бассейна. Особняк выгорел. Остались лишь стены и часть крыши. Прессе, которая прибыла вместе с пожарными, сообщили, что взорвался газ, который так давно не пускали в систему обогрева.
Дома я опять обнаружила гостей, которые приехали, чтобы сообщить радостную весть и поддержать меня в очередной раз. Я была тронута их скрытым сочувствием и испытывала благодарность, понимая, что не справилась бы с гнетущими мыслями в одиночку. Однажды ощутив силу искренней дружбы и надёжного плеча, возвращаться обратно в одиночество невероятно сложно.
Мой взгляд скользнул на Гаспара, который искоса наблюдал за Латти, легонько покачивающую переносную люльку со спящим малышом. Его слух еще не заострился после рождения, поэтому сон младенца остался непрерывным.