Жизнь
Шрифт:
Я будто шла на эшафот или гильотину. Палач уже поднял топор и устрашающе равнодушно ждал, когда я подставлю ему шею…
С трепетом, я подошла к микрофону, сжимая в руке карточку со своей речью. Софиты направились в мою сторону. Я посмотрела на занавес за спиной. Ксавьер все сделал и продумал. Он оживил картинку из моей головы. Теперь мой черед.
Я выдохнула и посмотрела прямо перед собой.
Господи, как же их много!
Я знала, что желающих прийти сюда было около тысячи. Но после трагедии на презентации профессора Эмпе отказалась почти половина приглашенных
Он где-то здесь. Я чувствовала это. Мое дыхание превратилось в судорожные всхлипы. Я уже не могла понять: мерещится видение или на меня действительно кто-то наводит пистолет? Я сходила сума. Я не готова быть здесь!
Надо уходить! Сейчас же.
Как вдруг… Мои глаза перехватили медовый взгляд.
Себастьян! Мое вдохновенье здесь.
Он стоял почти у самого выхода, подальше ото всех. Он смотрел прямо на меня, позволяя медленно тонуть в космосе его очей, почувствовать его даже сквозь многоликую толпу.
И память пришла мне на помощь. Я вспоминала… нас. Вкус капель дождя на его губах и грозу, уходящую в волны. Пейзаж из окон его квартиры и брызги моря, которые падали на меня, когда Себастьян рассекал на водном мотоцикле. Запах его кожи, нагретой летним солнцем и тепло исходящее от него.
«Должно быть, волшебно целовать твои губы!».
«Я всегда думал, что успешно избегал таких опасных женщин. Вот только просчитался в одном: подобных тебе я раньше не встречал».
Желание сбежать пропало. Мой страх ушел. Его вытеснил облик Себастьяна Эскаланта. Теперь во мне лишь он. Океан, который может унести меня на неповторимых волнах далеко-далеко. Туда, где я забуду кошмар этой реальности. Туда, где я буду жить ради того, чтобы любить мужчину-стихию. Безответно любить. До последнего рассвета.
А толпа все ждала мою вступительную речь.
Я моргнула несколько раз, прогоняя прилив трогательных слез, вызванных воспоминаниями, и взглянула на карточку с текстом. Ничего не вижу и не помню. Ну и пусть! Я уже хотела сказать совсем другие слова.
– Когда я приехала в Барселону, – зазвучал мой голос, усиленный микрофоном, заставляя других хранить молчание, – моя жизнь заключалась в заветной мечте, которая сбывается прямо сейчас. Мое сердце делилось на две половинки: одну занимали мои… приемные родители, другую – живопись. Но в один летний вечер мое сердце вздрогнуло, и мир изменился. Я встретила мужчину.
Я облизала губы и еще раз моргнула. Чувствуя взгляд Себастьяна, я продолжила с грустной улыбкой на лице:
– Сперва, я влюбилась в его голос. Потом, в его глаза. А познавая его, я поняла, что люблю в нем все.
Слова стремительно струились из моего сердца, подобно потокам горной реки.
– Но любовь – это далеко не бумеранг. Выпуская ее, каждый должен понимать, что рискует. Ведь она может не отбиться в другом сердце, чтобы вернуться к тебе.
Краем глаза я заметила Латти, которая приложила руку к губам, словно не веря в
– Я необратимо поздно постигла эту мудрость. И только сейчас, находясь в зале, где сбывается моя прошлая мечта, я понимаю, что безответная любовь похожа на кинжал, который ранит сердце, оставляя вечный шрам.
Я подняла глаза и нашла тот единственный взгляд, которому посвящала слова. Себастьян нерушимо стоял на том же месте. Его брови сдвинулись, а челюсти сжались.
Улыбнувшись, я произнесла:
– Моя любовь – это искусство, вдохновение и Себастьян Эскалант.
Я подала условный знак служащему, и он поднял занавес, открывая стену за моей спиной, увешанную портретами Эскаланта.
Мой слух уловил оханье толпы, но я не обращая внимания, смотрела только на него и продолжала улыбаться. Его глаза изумленно расширились. Люди стали на него оглядываться. Наверное, для них я походила на слабоумную фанатку.
Раздались восторженные аплодисменты. Однако я не чувствовала, что их заслуживаю. Я ушла прочь от микрофона, чтобы самой посмотреть на запечатленные признаки своей болезни. Их действительно невероятно много! Мое помешательство теперь рассматривали гости выставки, которые ринулись сразу к этой стене. Я знала, что меня ждет интервью, фотосессии и поздравительно-восторженные речи. Но я ощутила острое желание избежать этого.
Оставляя здесь частичку себя, я направилась к выходу. Без лишних слов и жестов, Ксавьер поравнялся со мной и, молча, шел рядом. Больше я никого не хотела видеть, поэтому опустив глаза, быстро зашагала к выходу.
– Зоя! – схватил меня за руку Себастьян.
Я была вынуждена остановиться и посмотреть ему в глаза. Он сжимал в руке одну розу, настолько темного оттенка красного цвета, что казалась почти черной.
Хм, как символично! Цветок любви в черной окраске.
Мы привлекли всеобщее внимание. Нас принялись фотографировать, ослепляя бликами фотовспышек, пока я смотрела на мужчину, которому только что призналась в любви и на этот раз публично.
– Зачем ты это сделала? – изумился он, сведя брови. – Я не понимаю тебя...
Моя горечь вылилась в усмешку:
– Ты не сможешь меня понять. Вчера ты убедил меня в этом. Еще раз.
Он стиснул пальцы на моем плече, почти преодолевая грань боли. Я видела, как он ошарашен мои поступком, как часто дышал и вглядывался в мое лицо, чтобы найти ответы.
Поддавшись порыву, я сделала шаг к нему и положила ладонь на грудь там, где взволновано, стучало его сердце.
– Я живу и рисую так, как чувствую, Себастьян. И жалею лишь о том, что ты так не можешь.
Я убрала руку и попыталась отстраниться. Но медовые глаза вмиг вспыхнули, и Эскалант схватил меня за шею, дернул к себе и…поцеловал!
Просто прижался теплыми губами к моему рту на несколько секунд и также резко отпустил. Я пошатнулась, но устояла на ногах. Настало время изумляться мне. Я потрясенно смотрела как он, хмурый и сердитый, сверлил меня темным взглядом. Вокруг нас бушевали фотографы и зеваки. Мы их отлично позабавили.
Себастьян медленно протянул мне розу и отчеканил: