Жизненная сила
Шрифт:
Но Тилл остановился.
Мгновенно всякий шепот смолк.
– Чего мы хотим?
– едва слышным голосом спросил он.
– Того, что лучше для Корабля, - тихим, но дружным хором ответили дети. И дальше, одним дыханием: - Всегда.
– Но каково это всегда?
– Дольше, чем мы можем сосчитать.
– Как далеко это всегда?
– До бескрайних краев.
– И все-таки мы живы…
– Всего мгновенье! Если оно длится!
Слова были абсурдными, но почему-то вызывали озноб. Их нелепость была очевидна, но для сотни
– А что хорошо для Корабля?
– снова начал Тилл, и его узкое привлекательное лицо стало полно любопытства и ожидания.
– Знаете ли вы ответ?
– допытывался он.
– Нет, - ответили дети.
– Может, знаю я ответ?
– Нет, - прозвучало с явным уважением.
– Это правда, - провозгласил юный лидер.
– Но проснувшись, отыщу лучший из ответов. Сны, пока я не проснулся, сами ищут это. Лучшее для Корабля - лучшее всегда.
– Да,- воодушевлено запели его последователи. «Нет, это и не песня, - подумала Уошен.
– Это звучит слишком гордо и слишком безумно для простой речевки; каждый чересчур много себя вкладывает в этот крик». Наступила короткая пауза.
– Есть ли у нас дела на сегодня?
– поинтересовался Тилл уже более спокойным тоном.
– У нас есть новенькие!
– крикнул кто-то.
На какое-то мгновение Уошен подумала, что речь идет о них с Дью, и обернулась. Он казался совершенно спокойным в этой взвинченной, накаленной атмосфере и при крике Тилла: «Приведите их сюда» - быстро взял ее за руку.
Но новенькими оказались дети, семилетние близнецы. Мальчик и девочка медленно вскарабкались на гнилой ствол, дрожащими ручками хватаясь за черный бархат коры.
– Вы наши братья и сестры, - несколько раз внушал им Тилл, и когда они начали улыбаться, уточнил: - Знаете ли вы о Корабле?
– Он очень старый, - глядя в небо, пропищал мальчик.
– Нет ничего старее, - важно подтвердил Тилл.
– И огромный.
– Ничто не может быть больше. Да.
Девочка водила пальцем по пупку в ожидании своей очереди и, когда Тилл посмотрел на нее, подняла глаза и Твердо сказала:
– Это место, откуда мы все пришли. Вот что такое Корабль.
Но публика рассмеялась.
Тилл поднял руку, призывая к тишине.
Мальчик покраснел за сестру и с тихой злобой поправил:
– Оттуда пришли капитаны, а не мы. Тилл кивнул, ожидая продолжения.
– Но мы поможем им, - добавил ободренный малыш.
– Мы поможем капитанам вернуться обратно на Корабль. Скоро.
Наступило долгое ледяное молчание. Тилл позволил себе улыбку и, возложив руки на головы обоих близнецов, оглядел остальных.
– Он прав?
– Нет!
– взревела толпа.
Близнецы скорчились и попытались исчезнуть. Но Тилл встал между ними на колени, повторяя твердо и уверенно:
– Капитаны - это просто капитаны. Но вы, и я, и все мы здесь… мы плоть от плоти этого мира, этого железа, этой воды» этого воздуха… мы живые души Строителей…
Уошец не слышала этой чепухи уже четверть века и теперь не знала, смеяться ей или взорваться негодованием.
– Мы - возрожденные Строители, - вещал Тилл и, поднявшись с колен, обнял близнецов за плечи.
– И наша цель - не помощь капитанам. Все, что угодно, только не это - ив этом я вам ручаюсь.
– Он вгляделся в тенистые джунгли.
– Капитанам только кажется, что они владеют Кораблем. Но, друзья… подумайте о том, что сможет произойти в один прекрасный день…
Миоцен наотрез отказалась верить во все ей рассказанное.
– Во-первых, я знаю собственного сына, - сказала она Уошен и отчасти себе.
– То, что ты описываешь, смешно и нелепо. И, честно говоря, тупо. Во-вторых, судя по твоим рассказам, это безумие охватило больше половины наших детей…
– Большая часть из них практически взрослые, - перебил ее Дью.
– Они живут своими собственными домами.
Затем добавил требующееся по этикету «мадам» и быстро поклонился.
Воздух все больше накалялся гневом.
– Я посчитала. Несколько десятков детей ускользнуло из детских прошлой ночью… - поспешила прервать молчание Уошен.
– А я не знаю зачем. И не уверена, что именно для того, что вы тут описывали.
– Лицо Миоцен исказилось злобой.
– Слышите вы, оба? Дадите ли вы мне подлинные доказательства!?
– Разумеется, мадам, - спокойно ответил Дью.
– Я знаю, что возможно, а что нет. Я знаю, как вырос мой ребенок, знаю его характер. И до тех пор, пока вы не представите мне разумные мотивации этой басни… этой дряни, будем считать, что ничего не происходило, и вы ничего не видели и не слышали.
– А что касается моей мотивации?
– поинтересовалась Уошен.
– Зачем мне-то надо было все это рассказывать?
– Зависть, - процедила Миоцен.
– К кому?
– Поверь, уж я знаю, к кому.
– Угрюмые глаза сузились, сверкнув серебром в уголках.
– Если Тилл безумен, его место занимает ваш сын. Сначала положение среди сверстников, а потом постепенно власть над всеми. Уошен переглянулась с Дью.
Они никак не упомянули о Локи как об осведомителе и скрывали эту тайну по разным причинам, большей частью, конечно, эгоистическим.
Они сидели в доме Вице-премьера, состоявшем всего из одной комнаты. От нервного возбуждения, витавшего в жарком воздухе, помещение казалось еще меньше. На всем лежала печать какой-то изношенности, хотя Миоцен и старалась поддерживать идеальную чистоту. Да, здесь царила изношенность, глубокая усталость, а по углам жался живой холодный страх. Уошен почти видела этот страх, смотревший на нее своими мутными красными глазами.
– Спросите Тилла о Строителях сами, - не сдавалась она.
– Спросите, во что он верит.