Жизненное пространство
Шрифт:
1.2
Преследовавшие меня граждане скорее всего мой настоящий след уже не нашли, а учитывая наступившие сумерки, и возможные потери (ну не зря же я так старался, «сюрприз» к дереву прикручивал и всё такое…) могли вообще оставить сомнительное удовольствие, каким является ночная погоня за одним человеком по пересеченной местности, и заночевать на пленэре так сказать. Песни у костра, страшные байки на ночь; опять же если от моего сюрприза образовались пострадавшие им нужно оказать помощь (наступательная граната имеет небольшой радиус поражения и летальный исход от такой игрушки маловероятен, а вот всякие неприятные увечия и раны, это всегда пожалуйста), если только бандиты не решили вопрос с нетранспортабельными ранеными радикально (могли просто добить, прикопать
Будь у меня немного больше времени, я обязательно зашёл бы к парням на огонёк и ещё немного уменьшил их популяцию (заодно и посчитать сколько народа за мной идёт), это весело но в данный момент контрпродуктивно: во-первых: их может оказаться слишком много, а я не на столько сильно доверяю своему нынешнему оружию, чтобы ввязываться в долговременный и серьёзный бой; во-вторых: меня ждут через два часа, а прогулка по ночному лесу и так серьёзно замедляет темп продвижения. Нет. Повеселиться, я так понял, здесь возможность ещё представится, а вот обещанные сроки нужно держать — это закон, который я уважаю с детства и всегда его соблюдаю. Пойду к Волку, благо уже не так далеко.
А вот и опушка леса: дальше вниз травка, напоминающая газон в парке и забор сетчатого ограждения, увитый поверху спиралью «бруно». Ага: вот и столбик, метрах в двадцати от забора, а на нём надписи на украинском и английском языках (эх, «моя-твоя не понимай», самостийность) сообщившая мне, что дальше запретная зона радиоактивного заражения, а вокруг де всё заминировано. Не шибко страшно (мины скорее всего советские ещё, а что-то по серьёзнее и более современное, уже бы меня обнаружило и рвануло; тут опять работает заблуждение чисто киношного плана: мины ставят не только за предупреждающим знаком, а иногда и далеко перед ним (не так интенсивно и не так много, но ставят, поэтому из леса я и не вышел и столбик с объявой заметил издалека в свой родной бинокль с просветлённой оптикой и встроенным дальномером, который прихватил на память о прошлой жизни, вместе с механической бритвой «Спутник»).
Включил КПК и отстучал: «Я возле места встречи, напротив меня в сорока метрах ограда, ориентир — столб с объявой о минном поле. Нахожусь с ним на одной линии. Ведите.»
Ответ пришёл сразу: «Здесь Волк. Здорово, Антон. Я от Сидоровича. Значит схема такая: на твоём ПДА высветится точный маршрут — сплошная белая линия, иди по ней до забора. Не бойся отклониться: как только отступишь — линия раздвоится и отклонение покажется красным цветом. А там… Ну думаю понятно, что будет. В конце маршрута, в заборе, просто увидишь отогнутый кусок сетки и добро пожаловать к нам, в Зону.»
ПДА? Что есть ПДА? А-а, понятно — это видимо местное самоназвание «наладонника», который я по незнанию зову как обычно: «КПК». Отстучал Волку, что понял и тут же на карте появился маршрут. Чуть левее того места, где я укрылся.
Мин удалось избежать, маршрут оказался надёжным (так думалось, пока я не услышал звуки перестрелки в лесу позади и справа: преследователи видимо каким-то образом встали на верный след и по моим прикидкам, примерно через полчаса будут у точки прохода в Зону. Это хреново. Тот кто их «мотает» долго не продержится, расклад не в его пользу, да и кто бы это мог быть?..), но останавливаться нельзя, ускоряться тоже нежелательно: шаг в неверном направлении и привет (в лучшем случае убьёт сразу, в худшем покалечит и тогда дело однозначно — труба). Волк забеспокоился, потянулся к рации в петле разгрузки. Я его остановил:
— Не надо, брат. У них широкополосные сканеры — скажешь чего-нибудь, даже на закодированной частоте и бандосы однозначно возьмут пеленг: давай я молча пойду. А ты просто там постой, лады?
Ему это не понравилось, но резон в моих словах явно уловил и рацию тревожить не стал. Я снова двинулся, осторожно ступая по опасной земле. Ясное дело: если увидят на открытом месте, просто пристрелят — гадов даже видно не будет как тир получится. Но выхода нет — иду.
Вдруг до меня дошло: бой идёт какой-то странный, с одной стороны я слышу семь натовских стволов, а отвечает им только один, наш, родной АКСУ. Вот замолк один иностранец, второй поперхнулся (заклинило машинку), «бумкнула» граната(по звуку наступательная, по мне в лесу — как взрывпакет, толку не много, шуму больше), снова заговорил АКСУ, и ещё пара «натовцев» замолкла (этих явно приложили насовсем, на технический захлёб не похоже). Потом, неожиданно всё стихло: похоже, оставшиеся преследователи повернули назад или просто перегруппировываются, пытаясь обойти стрелка с АКСУ по флангам. Но я уже был у сетчатого забора, отогнул надрезанный край, и чуть присев, оказался с другой стороны. Добрался. Что-то в поведении Волка меня удивило: он молча, с явным благоговением, смотрел на опушку леса за моей спиной. Я тоже оглянулся. Там, на самом краю зарослей кустарника, стоял тот самый парень, от которого я получил повторные гарантии. Он видимо ждал пока я оглянусь и отсалютовав мне своим автоматом, подняв его в вытянутой руке над головой; снова пропал, как в прошлый раз. Меня прикрыли. Тёплое чувство так давно не ощущавшееся, снова было со мной: неожиданно для себя, я понял, что не зря шёл в Зону отчуждения. Моё место здесь.
Я спросил своего проводника:
— Кто этот парень? — вопрос Волку задавали видимо не в первый раз, но увиденное настолько сильно его потрясло, что я удостоился развернутого ответа.
— Это «Рэд» Шухов, один из первых сталкеров. Пропал много лет назад в центре Зоны. Живым его никто уже лет двадцать не видел. Только вот… так. Потом он стал появляться, предупреждать о ловушках, выводить заблудившихся сталкеров из опасных мест. Наказывать мародёров, тех, кто дал слово и нарушил обещание и вообще паскудничал сверх всяких пределов. Это призрак, Антон, все зовут его «Чёрный Сталкер». Он редко вмешивается в наши человечьи дела, ещё реже говорит с кем-то. А тебя он ПРИКРЫЛ. — в голосе Волка сквозило неподдельное удивление. — Это вообще случай небывалый: Шухов не выходит за периметр и вообще… короче, не понимаю я ничего… пошли к барыге. Сидор уже наверно себе все ногти на ногах от нетерпения обгрыз.
Сказанное меня не удивило, я сам видел то, что видел: парень таял в воздухе и его не брали пули. Кроме того, ТАК угадывать мысли не мог даже Равиль по прозвищу «Шило», мой знакомый мелкий уголовник; живший со мной в одном подъезде этажом ниже и державший подпольный ломбард. Этот жулик, буквально угадывал цену, которую можно дать за тот или иной залог и при этом не попасть под статью о скупке краденного… Быстрее, чем обычно.
Пройдя метров сто, мы вышли на окраину заброшенной деревни. Небольшое селение, в семь дворов; целых домов практически не осталось, стёкол в окнах нет, крыши просели стены домов, местами обвалились. Волк остановился.
— Ну, — с явным облегчением сказал он — мне налево. Тебе прямо и направо: в склоне холма увидишь дверь, спускайся вниз. Там владения Сидоровича и наш местный «отель» — сталкер чуть улыбнулся. Иди. Барыга ждёт. Потом, как устроишься, приходи в лагерь, найти просто: увидишь огонь в бочке, между двух средних хат, услышишь как местные «барды» мучают гитару, и иди на голос, не промахнёшься. Бывай.
И пошел, закинув автомат на плечо, стволом вниз, чуть ссутулившись. Такое состояние мне знакомо: ждёшь боя, но по какой-то прихоти богов войны, кровь врагу пустил кто-то другой, а тебе так и не удалось испытать свою судьбу. Адреналин всё ещё ходит в крови, руки начинают мелко подрагивать…
Я только кивнул, показывая, что понял, и побрёл, на встречу с местным олигархом, благо тут всё оказалось рядом.
Вход в резиденцию Сидоровича никто не охранял, и это действительно оказалась двустворчатая дверь прямо в склоне холма. А вниз вело два пролёта ступеней, заканчивающихся тесным (3x2), тамбуром и явно стащенной с какого-то судна массивной овальной дверью с высоким комингсом. В правом верхнем углу предбанника висела видеокамера, её сервомоторчик зажужжал, давая понять, что меня изучают. Какое-то время ничего не происходило. Потом механизм двери неожиданно мягко, для такой махины (дверь стащили из оружейного погреба какого-то крейсера, ни как не меньше), открылась мне навстречу.