Жизнеописание короля Людовика Толстого

Наипреподобнейшему господину епископу Суассона Гослену — Сугерий, терпением Божьим аббат Святого Дионисия Ареопагита, старающийся служить Богу так хорошо, как только может надеющийся на воссоединение с епископом епископов.

Мы должны представить нас самих и дела наши на обсуждение и суд тех, кто в день Суда, в соответствии с заслугами каждого произнесет приговор любви или ненависти, когда «муж сядет в воротах вместе со старейшинами земли» (Притчи, 31,23) (русский перевод: «муж ее известен у ворот, когда сидит со старейшинами земли» — прим. пер.). Поэтому, поскольку Вы были лучшим из людей, даже когда не занимали епископский престол, которому я всецело предан ради Того, Кому Вы посвящены полностью, — я не могу говорить о Вас дальше, и раз Вы просили меня, то я посылаю на Ваше мудрое суждение деяния

наисветлейшего короля франков Людовика. Поскольку он был самым щедрым сеньором возвысившим нас и столь же щедрым и после нашего возвышения, то таким образом, мы оба, я — в письменном труде, а Вы — в его правке, сможем вознаградить человека, которого мы одинаково любили, и кончину которого мы равно оплакивали. Эта дружба, даже если она родилась благодаря полученным бенефициям, не противоречит милосердию, поскольку, раз Он приказывал любить врагов своих, то никто не может запретить любить своих друзей. Поэтому, уплачивая двойной долг благодарности и милосердия, хотя эти вещи не равны и не совместимы, давайте воздвигнем ему «памятник, более долговечный, чем бронзовый» (Гораций, Оды III, 30, 1), когда я своим пером опишу его преданность Божественному делу церкви и его изумительное рвение о благосостоянии своего королевства, память о чем, в признательность за многие полученные от него благодеяния, и по прошествии времени не изгладится ни из памяти людей, ни из ревностных молитв церкви, которые не прекратятся во многих поколениях, Пусть Ваше высочество счастливо занимает своей епископский трон среди небесных старейшин.

О том, каким отважным он был в юности и с какой силой он отразил английского короля Вильгельма Рыжего, когда тот напал на наследственное королевство Людовика.

Славный и замечательный французский король Людовик, сын великолепного короля Филиппа, в первом цветении своей юности, будучи в 12 или 13 лет, был изящным и красивым, и подавал надежды, что при таком достойном развитии, как своего характера, так и своего прекрасного тела, он сможет быстро и с честью расширить свое будущее королевство, а также будет защищать церковь и бедняков. Этот высокорожденный юноша, согласно с древним обычаем Карла Великого и прочих великих королей, подтвержденным имперскими хартиями, и сам, по своей природной склонности, привязался к святым мученикам и их слугам в Сен-Дени. Дружбу с этой церковью, зародившуюся в детстве, он пронес через всю свою жизнь, выказывая большую щедрость и почтение, столь большое, что в конце своей жизни его упование на нее уступало только его чувству к Богу, и он вверил ей себя самого, свое тело и свою душу, с такой преданностью и щедростью, что если бы это было возможно, то он остался бы там монахом.

Во время его юности, растущее мужество и юношеский пыл развили его дух, и ему наскучили охота и мальчишеские игры, в которых прочие его сверстники находили удовольствие, забывая заниматься оружием. И когда его беспокоили нападения многих могущественных людей королевства и выдающегося и могущественного английского короля Вильгельма, сына еще более могущественного короля Вильгельма, завоевателя англов, то его стойкость только возрастала, когда имела возможность проявить себя, а его мужество смеялось над испытаниями, он отбрасывал леность и открывал ворота благоразумию, и вместо досуга занимался важными делами. Английский король Вильгельм был искусен в военном деле, алчным на добычу и страстно желающим славы. После того, как его старший брат Роберт был лишен наследства, ему посчастливилось наследовать своему отцу Вильгельму, а затем, после того как Роберт отправился в Иерусалим, он заполучил и герцогство Нормандию. Оттуда он столь сильно беспокоил нормандскую границу французского королевства, что все время вынуждал воевать упомянутого юного принца.

Пока они сражались, проявились и их схожесть и их различия. Они были похожи в том, что не хотели уступать друг другу. Они отличались тем, что один был зрелым мужем, а другой — юношей; один богатый, имеющий возможность расточать сокровища Англии, могущий набрать блестящих рекрутов и заплатить сполна своим воинам, а другой — нуждающийся в деньгах, экономный в расходовании казны своего наследственного королевства, могущий сплотить войско только своим тяжким и энергичным трудом, и все же, при этом — смело оказывающим сопротивление. Вы могли видеть стремительно пересекавшего границы молодого человека, то в Берри, то в Оверни, то в Бургундии, сопровождаемого горсткой людей, и в случае необходимости достаточно быстро возвращающегося к Вексену, чтобы противостоять со своими 3 или 5 сотнями людей королю Вильгельму с его тысячами. И поскольку превратности войны никогда не известны заранее, то иногда уступал он, а иногда заставлял бежать врага.

В этих столкновениях с обоих сторон было взято много пленных. Знаменитый юноша и его люди захватили, среди многих других, графа Симона, знатного барона Вильгельма де л`Эль (de l`Aigle), человека равно прославленного и в Англии и в Нормандии, Пагана (Pagan) Жизорского, благодаря стараниям которого был впервые укреплен замок Жизор. С другой стороны, король Англии пленил смелого и знатного графа Матье Бомонского (Matthew of Beaumont), блестящего и прославленного барона Симона де Монфора и господина Пагана Монтейского (Pagan of Montjay). Но в то время как, благодаря скорому прибытию выкупов из Англии, большого беспокойства о наемниках не было, тяжесть слишком долгого плена изнуряла французов. Они никакими другими средствами не могли избежать цепей как только принести оммаж английскому королю, поступить к нему на службу и клятвенно пообещать нападать на своего короля и разорять его королевство.

Обычно говорили, что этот гордый и пылкий король домогался французского трона, поскольку знатный принц был у отца единственным сыном от его наизнатнейшей жены, сестры графа Фландрии Роберта. От своей второй жены, Бертрады, графини Анжуйской, король имел еще двух сыновей, Филиппа и Флора. Но они не рассматривались в качестве наследников, поэтому смерть единственного наследника могла бы стать бедой. Но, поскольку ни по праву, ни по естеству, французы не могут быть подданными англичан, а скорее англичане должны быть подданными французов, то все обернулось против этой отвратительной надежды. Эта безумная мысль владела королем Вильгельмом и его людьми в течении более чем трех лет, пока он, наконец, не пал духом, осознав, что не может взять верх ни с помощью англичан, ни с помощью тех французов, которые связали себя с ним принесением оммажа. От отплыл обратно в Англию, где дал волю своим похотям и страстям. Однажды, во время охоты в Новом лесу, он был нечаянно поражен случайной стрелой и умер.

Это было воспринято как божественное воздаяние, для которого были причины, так как он был невыносимым угнетателем бедных, жестоким грабителем церквей, после смерти епископов и прелатов, нечестиво присваивал их имущество. Некоторые обвиняли наизнатнейшего мужа Уолтера Тирелла (Walter Tyrell) в том, что это он выпустил стрелу. Но я часто слышал от этого Тирелла, не связанного ни надеждой, ни страхом, клявшегося и подтверждавшего клятву, что в этот день он не был в той части леса, где находился король, и вообще, в тот день не видел его в лесу. Поэтому, ясно, что когда столь великий безумец и столь великий человек внезапно обращается в пепел, то это может случиться только по божественной воле, которая и осуществилась над тем, кто был столь тяжким бременем для других, а испытал еще более тяжкую участь, и тот, кто домогался всего был и всего лишен. Бог, который «лишает перевязей царей» (Иова, 12, 18) подчиняет себе и королевства и их законы.

С большой поспешностью, пока старший брат Роберт находился в великом походе в Святую землю, Вильгельму наследовал его младший брат. Генрих был наиблагоразумнейшим человеком, чьи замечательные и достойные похвалы качества ума и тела дают писателю самый благодатный материал. Но не он является моей целью, и я только вкратце касаюсь его, также кратко как я буду касаться и предметов о королевстве Лотарингии, поскольку я намереваюсь описать деяния франков, а не англов.

О том как он оградил Сен-Дени от нападения благородного мужа Бушара де Монморанси (Bouchard de Montmorency).

Славный молодой человек Людовик вырос веселым, приятным и любезным, хотя некоторые люди и находили его несколько простоватым. Как превосходный и храбрый защитник королевства своего отца, он заботился о нуждах церквей и, что противоречило недавним обычаям, — заботился о мире для монахов, тружеников и бедняков.

Так, тогда возник спор о некоторый таможенных сборах между Адамом, почтенным аббатом Сен-Дени, и Бушаром, знатным сеньором Монморанси. Спор достиг такого накала, что оба, еще недавно союзники, разорвали оммаж и стали воевать друг с другом мечом и огнем. Когда об этом дошло до сеньора Людовика, то он, охваченный яростным негодованием, быстро вынудил Бушара предстать перед судом своего отца. Проиграв дело, Бушар не подчинился решению суда. Он не был схвачен на месте-это не во французском обычаи, но вскоре после своего отъезда он узнал, к каким неприятностям и несчастиям приводит неповиновение подданных королевскому величеству. Славный юноша поднял армию против него и против его союзников, поскольку к Бушару примкнули отважный и воинственный Матье (Mathew), граф Бомона (Beaumont), и Дрого де Муши (Drogo de Mouchy). Людовик разорил земли Бушара, он срыл укрепленные места и разрушил внешние укрепления замка, хотя и не взял сам замок. И он все предал огню, голоду и мечу. Внутри замка они пытались сопротивляться. Поэтому, вместе с французскими и, приведенными его дядей Робертом, фламандскими воинами, Людовик предпринял осаду. Этим и другими ударами он привел Бушара к подчинению своей воле и желанию и, получив удовлетворение, он положил конец вражде, ставшей причиной несчастий.

Затем он напал на Дрого де Муши, чтобы отомстить ему за это и за прочие его ничем не спровоцированные нападения, от которых особенно страдала церковь Бове (Beauvais). Людовик, окруженный большими силами лучников и арбалетчиков, встретил его столь близко от замка, так что тому, в случае поражения, было легко спастись бегством. Людовик стремительно бросился на него и силой оружия предотвратил его бегство в замок, а затем устремился в гущу врагов и к воротам. Он был выдающимся воином и отлично владел мечом, в замке он получал частые удары и часто наносил удары другим, но он не отступал и не позволял себе передышки, пока полностью не захватил и не обратил в пепел весь замок, вплоть до башни. У принца был такой пыл, что он не чувствовал боли и не уходил от огня, хотя это уже стало опасным для него и его войска, а сам он очень охрип. И таким образом, приведя врага к смирению Богу, во имя которого он сражался, он покорил его, словно тот был немощным, и подчинил его своей воле.