Жнец
Шрифт:
Господи, этот мир иногда… это слишком уж чересчур. Но я… в нем теперь навсегда, нравится мне это или нет. Но все равно не получается примириться со всеми этими смешанными эмоциями внутри меня. Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал. Но я также не могу допустить, чтобы Ронан сел в тюрьму.
Он, должно быть, видит внутреннюю борьбу на моем лице, потому что подходит и притягивает меня к себе. Его ладонь прижимается к моему животу, а мой пульс учащается, когда он смотрит на меня с мягким выражением лица.
— Я сделаю то, что должен, чтобы… защитить вас обоих, Саша. И это действительно то, что имеет
— Можно мне с ней поговорить? — интересуюсь я.
Он хмурится и почти сразу же начинает качать головой: «Это дело мафии».
— Но это теперь не только твое дело, — возражаю я. — Это касается и меня тоже. Я хочу знать, можем ли мы ей доверять. Я тоже хочу защитить тебя.
— Я не нуждаюсь в твоей защите, — фыркает он. — Это… моя роль, Саша. Не бойся этого, так будет всегда.
— Я понимаю, — говорю я. — Я действительно хочу в это верить. Но просто позволь мне поговорить с ней. Позволь мне убедиться самой. Просто чтобы мне было спокойнее. В противном случае, я сойду с ума от любопытства.
Ронан спокойно обдумывает мои слова в течение нескольких мгновений, его глаза сканируют меня. Он видит беспокойство на моем лице. И я знаю, как это бывает с этими ребятами. Они хотят взять на себя бремя защиты нас и никогда не позволять нам волноваться по пустякам. Но он должен понять прямо сейчас, что я… не такая женщина. И ему лучше просто привыкнуть к этому. Потому что, когда дело касается Ронана, я всегда буду волноваться.
И он, может быть, еще не понимает этого, но я думаю, когда дело касается его и наших отношений, я сделаю все, чтобы защитить и его тоже.
— Мне пора, — говорит он. — Но Конор может проводить тебя, ты спустишься поговорить с ней, пока там Алексей. Я не хочу… чтобы ты разговаривала с ней в другое время. Или привязалась в ней.
— Понимаю, — протягиваю руку и касаюсь его щеки легким поцелуем, который он превращает в чувственный поцелуй, подставляя свои губы.
Когда он, наконец, отстраняется, ему еще больше не хочется уходить: «Ты та, от кого не так-то просто уйти».
— Хорошо, — отвечаю я. — Именно этого я и хочу.
Я собираюсь уйти, но Ронан хватает меня за руку.
— Саша?
— Да?
— Ты можешь сказать ей, что мы оставим собаку себе?
Девушка в подвале — совсем не такая, кого я хотела увидеть.
Вообще.
Она молода, очень худая и, может, не выше 150 сантиметров. Судя по тому, как она постукивала туфлей по полу, она напугана до смерти.
Она сидит в кресле, сложив руки на коленях. Алексей смотрит на нее через стол. Он ничего не говорит, только наблюдает. И хотя я знаю его совсем недолго, я никогда не видела его взгляд таким холодным, как сейчас. Взгляд а-ля гангстер. Другая сторона медали. У всех этих ребят есть похожий взгляд, но именно его, по общему признанию, немного страшнее, чем у некоторых из них.
И я не знаю, благодарить его или ненавидеть за это. Но, в конце концов, моя преданность побеждает, потому что я знаю, он делает это, чтобы защитить нас. Чтобы защитить Ронана. А эта девушка-угроза.
Ее глаза устремляются на меня, когда она видит, что я стою в углу комнаты. Алексей оборачивается через мгновение, как будто он не слышал, как я вошла. Конор рядом со мной, и он сообщает Алексею, что Ронан разрешил мне быть здесь, до того, как выходит за дверь. После чего мы остаемся только втроем.
— Я сама хотела лично с ней встретиться, — объясняю я Алексею.
Он кивает и указывает на свободное место за столом. Я прохожу и сажусь на указанное мне место, а девушка не сводит с меня глаз. Она смотрит на меня так, словно я единственная, кто держит ее судьбу в своих руках, хотя это сравнение не настолько уж далеко от истины.
— Привет, — приветствую я ее. — Я Саша.
— Привет, — шепчет она.
На мгновение в комнате воцаряется тишина, нарушаемая лишь хриплым дыханием, вырывающимся из ее груди. Ее пальцы так крепко сцеплены, что костяшки почти побелели. Она такая худенькая, что на первый взгляд, можно предположить, что она наркоманка. Но взгляд ее серых глаз абсолютно чист, а я слишком хорошо знаю выражение ее лица. Это не наркотики, а стресс.
— Послушай, — начинаю я. — У нас с тобой небольшая проблемка вышла.
— Правда? — она сглатывает, а ее взгляд снова устремляется на Алексея.
Я никогда не никого не запугивала в своей жизни, но прямо сейчас…что-то непонятное овладевает мной изнутри. Может быть, это так называемый материнский инстинкт. Может быть, это своеобразное проявление жестокой любви, которая… и придала мне смелости сделать то, что я никогда не могла сделать раньше. В любом случае, я была абсолютно спокойна и уверена в том, что хотела сказать. И теперь, когда выбор за ней, я это знаю.
— Ага, — отвечаю я. — Потому что, видишь ли, ты стучишь на моего парня. Отца моего будущего ребенка.
Ее глаза наполняются слезами, а тело начинает сотрясать мелкая дрожь.
— Мы любим друг друга, — говорю я ей. — И мы сделаем все, чтобы защитить то, что у нас есть. Ты понимаешь это?
— Да, — шепчет она. — Ты даже не представляешь, как это я это понимаю…
— Так ты все еще думаешь, что Донни стоит всего этого? — интересуюсь я. — Потому что позволь мне сказать тебе…
— Он должен был помочь мне забрать сына, — начинает рыдать она. — Именно так он и сказал. Я делаю это ради моего сына. Это все. Я ничего не имею против вас. Я просто хотела вернуть своего ребенка.
Я смотрю на Алексея, и он кивает. То, что она говорит, — правда. И моя решимость дает небольшую трещину. Но потом он идет мне навстречу.
— Я предложил вернуть ей сына. И Кроу вышлет ее, предоставив ей все то, что нужно, чтобы они могли начать новую жизнь. Если она выберет нашу сторону.
— Верно, — выдыхаю я.
Я смотрю на девушку, но ясно, что она не доверяет мне. Она не верит, что мы доведем дело до конца. Но она не может честно ожидать от нас, что мы окажемся еще хуже, чем Донни. Я могу только представить, что он сделал, чтобы заставить ее согласиться на это. Он умел использовать человеческие слабости. И меня нисколько не удивляет тот факт, что он решил использовать и ее слабости.