Жозефина. Книга первая. Виконтесса, гражданка, генеральша
Шрифт:
Это стыдливое обращение к «единственной опоре» не достигает цели. Поэтому несколько позднее Роза откровенно объясняет матери свое положение: «Не позаботься обо мне мой добрый друг Эмри вместе со своим компаньоном, я не знаю, что со мной стало бы. Я слишком хорошо знаю, как вы любите нас, чтобы хоть на минуту усомниться в том, что вы поспешите добыть для меня средства к существованию и помочь мне рассчитаться с г-ном Эмри».
Г-жа де Ла Пажри посылает, что может, но это почти что ничего. Тогда без лишней стеснительности Роза выписывает на мать векселя на тысячу фунтов стерлингов, С самого начала революции она живет, в основном, займами у услужливого банкира. «Вы можете заключить из этого, — пишет она матери, — что я задолжала ему значительную сумму». Позднее супруга первого консула Бонапарта авансирует Эмри и его компаньону 200 000 франков без процентов.
Вдова Богарне — опекунша своих детей, опекуном же выступает верный
У Розы есть свой маленький штат. Кроме гражданки Лануа, которая покинет ее, когда она поместит Гортензию в пансион, ей прислуживает горничная Агата и «сообитатель», иначе говоря, лакей гражданин Гонтье, Г-жа де Богарне платит им редко, а чаще сама занимает у них.
В обществе знают о ее трудном положении в этом голодном 1795; поэтому, когда она отправляется обедать к кому-нибудь из друзей, скажем, к г-же де Мулен, ей разрешают не приносить с собой хлеб, что было тогда общепринято.
Париж стал гигантским толкучим рынком, и Розе тоже пришлось продавать все, с чем она могла расстаться без особого для себя ущерба. Ее встречают продающей чулки и белье женщинам из своего окружения. Выйдя из тюрьмы, ома была вынуждена, «как все», заняться коммерцией. Быть может, она хранила у себя в спальне бочонки с вином и куски мыла или сахара у себя в гостиной. Быть может, у нее дома имел место диалог вроде того, что мы находим в «Сансёр» [69] .
69
«Сансёр» — имеется в виду «Censeur des Journaux» («Цензор газет»), газета контрреволюционного направления, выходившая в Париже в 1795–1797.
«— Гражданин, — объявляет прачка своему клиенту, — предлагаю вам крупную сделку. У меня есть сто пар башмаков по восемьсот франков. Если вы купите их до вечера, я уступлю их вам по восемьсот десять.
Она приносит башмаки, клиент их осматривает, находит рваными, испачканными, скверными.
— Но эти же башмаки будут впитывать воду, как губка, — возражает он.
— Подумаешь! — парирует прачка. — Это же башмаки не для того, чтобы их носить, а для того, чтобы их толкать. Купив их, вы заработаете тысячу франков; до вечера я помогу вам продать их одному гражданину, который продаст их до ночи в Комедии и тоже заработает тысячу; тот, кто их купит, перепродаст их завтра утром кому-нибудь еще, тот перепродаст их на бирже и так далее.
— А как же последний покупатель?
— Последнего не будет, гражданин, потому что прежде чем башмаки, которые толкают, поднимутся до двух тысяч, башмаки, которые носят, подскочат до трех, так что рук для перепродажи не убудет».
Иногда товар вообще отсутствовал. Да и зачем он был нужен? Он же просто играл роль отмычки, «позволявшей вынуть из чужого бумажника десять тысяч франков».
Ближайшей подругой Розы является ослепительная Терезия, которая вскоре станет женой Тальена.
«Г-жа Тальен, — пишет Роза своей тетке Реноден, — бесконечно прекрасна и добра, она пользуется своим безграничным влиянием лишь для того, чтобы добиваться милостей для несчастных, которые прибегают к ее помощи, и сопровождает свои услуги таким выражением удовлетворенности, что, кажется, она вот-вот начнет вас же благодарить. Ее дружба ко мне изобретательна и нежна; уверяю вас, что мое чувство к ней походит на то, которое я испытываю к вам: это поможет вам представить себе, что я испытываю к г-же Тальен».
— Это Венера Капитолийская [70] , — восклицает со своей стороны будущая герцогиня д'Абрантес [71] , — только еще более прекрасная, чем творение Фидия.
Слава Терезии бросает отсвет и на ее подругу Розу. Публике известно, какую роль первая сыграла в Бордо, где спасла от гильотины многих аристократов [72] ; известно, что благодаря ее знаменитой записке Тальен и свалил «тирана», положив конец террору, и неудержимый прилив всеобщей признательности подступает к ней, к тому, за кого она теперь просто не может не выйти замуж, и к Розе, лучшей подруге четы и крестной ребенка, которого г-жа Тальен произвела на свет, выходя из театра Федо, — девочки по имени Термидор Роза Терезиа, символизирующему чудесный поворот судьбы.
70
Венера Капитолийская — одна из самых знаменитых статуй этой богини, однако приписывать ее авторство Фидию, знаменитому ваятелю V в. до н. э., нет никаких оснований.
71
Абрантес, Лора, герцогиня д’ (1784–1831) — жена наполеоновского генерала Андоша Жюно, автор известных мемуаров об Империи и Реставрации.
72
Терезия Кабаррюс, тогда еще маркиза де Фонтене, была арестована в Бордо, где комиссар Конвента Тальен истреблял последние остатки жирондистов (Бордо был главной опорой этой партии). Тальен влюбился в Терезию, заставил ее против воли сойтись с ним, но сам подпал под ее влияние и был отозван по обвинению в «модерантизме» («умеренности»).
Г-жа Богарне часто бывает в «Хижине», которую чета приобрела на Аллее вдов — нашей авеню Монтень. Тогда это была почти деревня, поэтому дом увенчивает соломенная кровля и дикий виноград неудержимо подползает к резным деревянным балконам. Интерьер являет глазам разительный контраст. Роскошный декор в античном вкусе; вестибюль как в Помпеях, лампы в виде высоких треножников, многоцветные мраморные колонны. Перед постелью, задрапированной желтым испуганным «Фи!» — иными словами зеленовато-желтым, — возвышается изваяние Дианы-купальщицы, похожей на Терезию. Супруги Тальен принимают в «Хижине» новых хозяев Франции, которые в ночь наиглубочайшего страха нашли в себе мужество отчаяния свалить Робеспьера и во главе которых стал Баррас.
Терезия Тальен и Роза вспоминают теперь, что были прежде маркизой де Фонтене и виконтессой де Богарне; поэтому они привлекают в «Хижину» кое-каких женщин из бывшего света, как, например, очаровательную маленькую вакханку Эме де Куаньи [73] , г-жу де Сталь [74] , ничуть не смущенную разношерстностью окружавшего ее общества, г-жу Пермон, дочь которой станет позже герцогиней д'Абрантес и которая уверяла, будто происходит от Комнинов [75] . До Революции последняя вела широкий образ жизни, благодаря богатству мужа, армейского поставщика; теперь она связала Тальена кое с кем из былых своих знакомых. А девственную и тогда еще совсем молодую г-жу Рекамье [76] привела на Аллею вдов Роза.
73
Куаньи, Эме, графиня де Куаньи, в замужестве герцогиня де Флере, обычно именуемая просто м-ль де Куаньи (1776–1820) — возлюбленная поэта Андре Шенье, вместе с которым в 1 794, перед самым концом террора, сидела в тюрьме Сен-Лазар и который посвятил ей свою «Оду к юной узнице».
74
Сталь (фамилия по мужу — де Сталь-Гольштейн), Анна Луиза Жермена де (1766–1817) — французская писательница, дочь Неккера.
75
Комнины — династия византийских императоров XI–XII вв.
76
Г-жа Рекамье — Жанна Франсуаза Жюли Аделаида Бернар де Рекамье (1777–1849), прославившаяся красотой и остроумием хозяйка светского салона, где перебывали все ее знаменитые современники, с которыми она неизменно поддерживала дружеские, но не более того, отношения.
Розу любили все — даже женщины. «Всегда ровное расположение духа, — пишет современник, — мягкий характер, благожелательность, светившаяся у нее в глазах и звучавшая не только в словах, но даже в тембре голоса, свойственная креолам известная ленца, которая чувствовалась в каждом ее движении и от которой она не избавлялась, даже торопясь оказать вам услугу, — все это сообщало ей обаяние, уравновешивавшее ослепительную красоту двух ее соперниц — г-жи Тальен и г-жи Рекамье. Впрочем, хотя менее блестящая и свежая, чем они, она тоже была красива, благодаря правильности черт, изящной гибкости стана и кроткому выражению лица», — замечает он.