Жозефина. Книга первая. Виконтесса, гражданка, генеральша
Шрифт:
И вот Жозефина в Лотарингии, в Пломбьере с «гражданкой Камбис» и г-жой де Крени, которая именуется теперь «дорогой крошкой». Она живет напротив гостиницы «Для дам» в пансионе Мартине, «весьма почтенном доме», хозяева которого «напоминают Филемона и Бавкиду» [174] . Не присоединился ли к ней в Лионе Шарль? Или только еще собирается приехать? Неизвестно. Теперь она говорит о муже в иных, нежели раньше, выражениях. Свидетель тому — ее письмо Баррасу: «Я написала вам позавчера, дорогой Баррас. Боюсь, что письмо не дошло до вас: я не знала толком, какие формальности надо выполнить для его отправки. Я просила вас, дорогой Баррас, почаще писать мне, что у вас нового, и сообщать мне известия о Бонапарте, как только они к вам поступят, Мне они совершенно необходимы. Я так удручена
174
Филемон и Бавкида — в греческой мифологии супружеская чета, гостеприимно принявшая богов Зевса и Гермеса, за что те наградили стариков долголетием и дали им умереть одновременно.
Дальше следует пожелание, чтобы Баррас приехал к ней:
«Мне хотелось бы, дорогой Баррас, чтобы вам прописали воды в Пломбьере и вы решились приехать сюда. В самом деле, с вашей стороны было бы очень любезно подхватить какую-нибудь болезнь, чтобы доставить мне удовольствие…»
Памятуя, как гневался ее супруг во время Итальянской кампании на эпистолярную леность жены, она настоятельно просит Барраса пересылать ей письма, которые правительство получит из Египта, и непременно отправлять туда ее собственные: «Вы же знаете его и представляете, как он рассердится, не получая вестей от меня. Последнее письмо, что он мне прислал, было очень нежным и чувствительным. Он велит мне поторопиться с приездом, говорит, что не может жить без меня. Поэтому я тороплюсь закончить предписанное мне лечение и побыстрей отправиться к Бонапарту, которого очень люблю, несмотря на все его мелкие недостатки…»
«Мелкие недостатки» Бонапарта! Жозефина низводит эпопею и великого человека до восхитительного масштаба!
Жозефина добросовестно лечится. Каждый день она ходит к источнику Капуцинов, вода в котором поднимается на поверхность, не теряя содержащегося в ней саза, и который вот уже несколько веков слывет целебным для бесплодных женщин. История пломбьерских вод теряется во тьме времен: еще Лабиен, сподвижник Цезаря, охотясь в этих краях, заметил, что одна из его собак вернулась к нему мокрой и дымящейся: пес искупался в источнике, именуемом сегодня ключ Распятия.
Между двумя стаканами воды Жозефина совершает прогулки на ферму Жако, в Мулен-Жоли, в Да Фейе, беседку, возвышающуюся над прелестной долиной Ажоля. Она принимает гостей, наносит визиты, добивается приглашения к коллеге Барраса директору Ребелю, который тоже лечится на водах, но по-военному: его безопасность обеспечивают два батальона пехоты и шестьдесят драгун.
20 июля, когда Бонапарт только что покинул Мальту, Жозефина подрубает повязки из Мадраса, в которых так удобно погружаться в знаменитый источник Капуцинов — они отлично предохраняют волосы от паров горячей воды. Она болтает с «генералом Коллем и гражданином Латуром», когда г-жу Бонапарт зовет Адриена де Камбис, наблюдающая с балкона за улицей; по ее словам, внизу бегает прелестный песик. Жозефина, обожающая собак, бросается на балкон. Генерал и Латур — за нею. И тут происходит несчастный случай. Не выдержав тяжести, балкон обрушивается, и все четверо летят вниз с высоты пятнадцати футов; мужчины падают на нога, женщины — на мягкие места. Оглушенная Жозефина истошно вопит. У нее все болит! Пломбьерский врач Мартине бросает кровь «супруге молодого героя». После этой панацеи тех времен он заставляет пострадавшую выпить «чаеобразный отвар арники», а затем купает все еще рыдающую Жозефину в горячей воде.
«Прежде чем отправить ее купаться, я прописал ей промывательное, — рассказывает он. — Оно отлично подействовало, и больная помочилась. Затем на те части тела, которыми она ударилась о мостовую и которые были особенно сильно зашиблены, я поставил пиявки, а затем вторично приложил их к набухшим геморроидальным сосудам…» С помощью всех врачей, практикующих в Пломбьере, он наложил на очаровательные ягодицы пациентки компрессы «с горячими и смягчающими тоническими средствами», а также «с картофелем, отваренным в воде». Наконец — форменное боевое донесение! — он гордо уточняет, «что с помощью промывательного постоянно очищал живот пациентки». Эта терапия, чтобы не сказать тактика, принесла ему позднее стипендию для сына и пенсион для дочери.
Тем не менее Жозефина, видимо, ужасно страдает. Возможно, даже больше, чем гражданка Камбис, хотя у той перелом бедра. Через двенадцать дней после происшествия г-жа Бонапарт пишет Баррасу: «Пользуюсь первым смягчением болей после моего падения, чтобы поблагодарить вас, дорогой мой Баррас, за участие, которое вы мне выказали, и за очаровательное письмо, присланное мне вами. Новое доказательство вашей дружбы, оно пролило бальзам на мои раны. Я с трудом оправляюсь после падения, дорогой Баррас, и не могу еще ходить. У меня ужасно болят поясница и низ живота. Меня заставляют каждый день принимать ванны. Врачи ждут, пока я немного окрепну, — тогда они пропишут мне душ, единственное, как они считают, средство поставить меня на ноги. Покамест же я ужасно страдаю».
Однако, если верить доктору Мартине, написавшему Баррасу четырьмя днями раньше, Жозефина уже чувствовала себя лучше и вновь стала принимать душ.
«Гражданин директор, сегодня (28 июня) имею сообщить хорошие сведения о нашей интересной и доброй больной, Я прописал ей душ, который она с успехом принимает. Продолжаются еще боли в поясничной области, но они не влияют на сон и аппетит пациентки. Надеюсь, что завтра она выйдет на прогулку…»
К счастью, «интересную и добрую больную» несколько развлекло присутствие лакея-парикмахера, которого она подыскала тут же на водах и возьмет с собой, когда сможет покинуть Пломбьер. Его зовут Кара, и этот Фигаро до такой степени разговорчив, что заставляет улыбаться Жозефину и до слез хохотать Гортензию, за которою мулатка Эфеми съездила в Сен-Жермен.
У постели Жозефины постоянно дежурит командир батальона Лаори, который испросил отпуск «для ухода» за той, что была замужем за его другом Богарне. Жозефина тут же пишет Баррасу: «Мне было бы очень отрадно, дорогой Баррас, отблагодарить его за все заботы, сумев помочь ему в Получении должности генерал-адъютанта». Очень печально для Жозефины, что Баррас не нашел возможности произвести в вышеупомянутый чин того, кто, как он писал, счел долгом своим «проявить интерес» к месту — да простятся мне такие слова, — которое зашибла себе Жозефина. Эта «неблагодарность» привела Лаори в ряды оппозиции, почему в 1812 он и последовал за генералом Мале [175] в его попытке свергнуть Империю. Известно, что участие в этой авантюре кончилось для него расстрелом в Гренеле.
175
Мале, Клод Франсуа (1754–1812) — французский генерал, убежденный республиканец и враг Наполеона. Содержался в тюрьме, но во время похода в Россию сумел бежать в ночь с 22 на 23 октября, увлечь за собой отряд национальной гвардии, уверить солдат, что Наполеон погиб, освободить из тюрьмы генералов Лаори и Гидаля и арестовать министра полиции Савари и префекта полиции Паскье. Был обезоружен и расстрелян вместе с соучастниками на Гренельской равнине, тогда месте казней, а ныне районе Парижа.
Жозефина от природы добра. Ходатайствовать за кого-нибудь для нее так же естественно, как дышать. Еще из Пломбьера она рекомендует Баррасу своего приятеля по курорту генерала Бернонвиля, «отправляющегося в Париж, чтобы заинтересовать вас его делом и тем самым помешать несправедливости, которую ему хотят причинить». Она горячо поддерживает хлопоты Ремюза, домогающегося «места помощника начальника первого департамента военного министерства» и «во всех отношениях заслуживающего, чтобы ему отдали предпочтение, поскольку он давно работает по административной части». И так — со всеми, вплоть до жандармского фельдфебеля в Пломбьере, прибегшего к помощи гражданки Бонапарт и поддержанного ею.
В каждом из писем она жалуется на здоровье. «Я получила от Бонапарта очаровательное письмо, — сообщает она Баррасу. — Он пишет, что не может жить без меня, и велит мне плыть к нему в Неаполь. Я была бы счастлива, если бы здоровье позволило мне тотчас же отправиться в путь, но лечению моему не видно конца. Стоит мне простоять или просидеть минут десять, как у меня поднимаются отчаянные боли в пояснице и в низу живота. Я непрерывно плачу, хотя врачи уверяют, что через месяц со мной будет все в порядке. Если через две недели мне не станет легче, я вернусь в Париж. Вы не представляете себе, дорогой Баррас, как я страдаю!»