Жребий воина
Шрифт:
— Давай-давай отсюда, больше не дадим, — поморщил нос Шурик.
Сергей посмотрел вслед алкоголику, который отправился к стойке покупать пиво, и сказал:
— На моего старика похож. Мой так же закончил. Даже еще хуже.
— Что с ним случилось? — Лицо Шурика сделалось немного удивленным, потому что он не ожидал от Сергея личных откровений.
— Зимой пьяный свалился за остановкой в сугроб. Как раз было тридцать первое декабря. Он уже по пьяни нигде работать не мог. Руки тряслись, прогуливал… А тогда ему мать шабашку нашла, чтобы было чем Новый
— Давно это было? — спросил Шурик, чтобы что-то спросить.
— Как раз в конце девяносто пятого. Ты прикинь, — Сергей удивленно усмехнулся, — я в тот же день вечером на растяжке подорвался. Помнишь?
— Еще как помню, — закивал Шурик. — Хрен забуду… Слушай, а я только тогда у Мазепы узнал: ты женатый, оказывается.
— Ну… м-да, — Сергей отхлебнул пива. — Когда я пришел домой, у меня же одна нога короче другой на десять сантиметров получилась. Моя бывшая только это дело отфильтровала — только цап шмотки, ребенка — и тю-тю. Уже позже, когда с операцией повезло, я второй раз женился. Как раз как-то деньжата завелись и все такое. Мне женатым больше нравится, чем по блядям ходить.
— А я тебя когда встретил на вокзале два месяца назад — гляжу, мой ротный весь такой деловой, дубленка, телефон мобильный. И я из своего Липецка приехал за бабскими трусами на Лужники. Вот что значит жить в столице, подумал я тогда.
— Теперь узнал, как жить в столице? — с иронией спросил Сергей.
— Узнал, — сказал Шурик. — Еще как узнал. Только знаешь, я по-другому немного планировал. Я планировал не жениться лет до тридцати. Мечтал подкопить бабок и уехать в Австралию.
— Почему в Австралию?
— Не знаю. Там тепло. Люди там живут нормально. А еще, ты только не смейся, мне с детства нравились их кенгуру. Мне лет двенадцать было, я смотрел в учебник географии и не верил.
— Чему не верил?
— Я не верил, что есть где-то страна, где такие удивительные звери запросто по улице бегают.
— Я бы тогда в Канаду уехал. Там березы и все такое. Похоже на Россию, только люди нормально живут. А что твоя Австралия? Там, наверно, пекло настоящее.
— Там не пекло. Там тепло, — сказал Шурик мечтательно.
Сергей допил свое пиво, закурил и сказал, как показалось Шурику, загадочно:
— Есть возможность потренироваться, как тебе в Австралии климат подойдет.
Шурик прищурился и внимательно посмотрел Сергею в глаза, угадывая мысль. Шурик понял, о чем идет речь, и ответил:
— Давай попробуем.
Глава 22
— Скоро Астрахань, — сказал Миша.
— Да уж вижу, — сказал Виталий, отирая со лба пот платочком. — Прямо Африка какая-то. И места какие-то нерусские.
Они проезжали местность, похожую на саванну.
— Пожалуй, что так, — согласился Миша. — И природа тут другая, и население отличается. Татар много астраханских, чеченцев. Казахи встречаются. Тут ведь одна из окраин России. Рядом граница с Казахстаном. Вон, погляди на того.
Миша имел в виду вяло обгоняющие их «Жигули». За рулем их сидел мужчина с внешностью монгола.
— Да и Калмыкия рядом, — согласился Виталий.
— А ты в этих краях не бывал? — спросил Миша.
— Нет еще.
— Ты бы ванну принял где-нибудь, прежде чем к подружке своей заявляться, — посоветовал Миша. — Волосы как у черта стоят.
— На себя посмотри, — добродушно огрызнулся Виталий.
Действительно, вид у водителя «КамАЗа» был потрепанный и замученный: он так спешил к месту, что предшествующей ночью спал часа три, а потом не давал улечься на спальное место и своему пассажиру.
Виталий устало зевнул.
— Что, спать охота? — азартно спросил Миша.
— Еще бы. И чего ты мне не дал улечься? — капризно спросил Виталий, уже изучив добродушный нрав попутчика.
— Когда самого в сон клонит да еще рядом кто-то дрыхнет — думаешь, легко рулить? Не понимаешь ты: я теперь, когда спать хочу за рулем, даже напарнику не даю кемарить. От этого еще хуже делается. Я так два года назад чуть аварию не сделал. — На полном лице Миши отразился ужас воспоминания. — Вроде еду — все нормально. Вдруг как куда-то провалился. Открываю глаза — и вижу перед самым носом кусты. Я уснул на несколько секунд, оказывается. Хорошо, что обочина была вровень с дорогой и кусты хлипкие.
— Бывает, — зевнул Виталий.
— Я когда в армии водилой служил в Туркестанском военном округе, чуть наркоманом не стал, — сказал Миша.
— Это как?
— Да так уж вышло. Я попал в часть вертолетную под Тедженом. Слыхал про такое?
— Это где?
— Это в Туркмении, брат, такое место есть гиблое.
— В Туркмении? — оживился Виталий. — Ты же в Уссурийске служил.
— Служил, да когда пару писем оттуда прислал домой, меня папаня мой выдернул оттуда по блату. А меня, как в насмешку, перевели из ледяного ада в огненное пекло. — Миша ощутил в пассажире пылкий интерес к теме и стал рассказывать. — Тогда такое было редкостью, однако так уж вышло, что я, кроме учебки, в двух местах успел послужить. Просто у нас под Уссурийском, когда мы в поле стояли, палатка сгорела. Пара ребят не успели выскочить. Эти, палатки как порох горят!
— Ты что-то про Среднюю Азию рассказывал, — с нетерпением напомнил Виталий.
— Нуда. Перевели меня под Теджен в конце зимы. Часть была маленькая, десять солдат, один сержант и капитан — все. Зимой там было вроде ничего. А как весна началась — туши свет! Жара! Москиты! Комары! Укроешься мокрой простыней и только начнешь засыпать — цикады, мухи такие, как начнут стрекотать! А сверчки! Твою мать, одним словом!
— И что же там насчет наркоты? — направил разговор в нужное ему русло Виталий.