Жрец богини Лу. Гексалогия
Шрифт:
Лу закончила выводить строку и подняла глаза от книги.
— Конечно нет. Тем более, если это поможет делу, — пожала плечами богиня и вернулась к работе. — Если ты не заметил, Антон, я не дура и понимаю, что нам понадобится любая помощь. Тем более, если это будет помощь одного из Семи.
Девушка бросила письмо и откинулась на спинку стула, внимательно глядя мне в глаза.
— Ты тут уже больше месяца, а все, чего мы добились — переписывание амбарных книг в управе. Я поверила тебе, Антон, но понимаю, что шансы на успех крайне невелики.
Лу
— Ты был прав, когда говорил о том, кто я есть, — нехотя продолжила девушка.
Я мысленно присвистнул. Чтобы гордая пятисотлетняя богиня, которая за день могла не сказать мне ни слова, признала мою правоту относительно ее сути — это прям что-то из категории «очевидное-невероятное». Предложил бы мне кто неделю назад пари на эту тему и дал выбор, на что ставить: на то, что моим миром управляют рептилоиды с Нибиру, или что Лу вслух признает мою правоту, я бы не глядя зарядил все, что есть, на рептилоидов.
— Мне нужен храм, алтарь и добрые дела. Ты не воин, трофеев добыть не сможешь, как и награду от какого-нибудь короля или императора. Так что надо просто заработать денег и построить его самим. А там, может, и получится найти мне нового жреца, — продолжила богиня.
— То есть это наш план-капкан?
— План… что? Ну, да. Так я вижу наш путь, Антон. Поэтому я тут, с тобой. Зарабатываю себе на новый храм, — Лу невесело улыбнулась, глянув на амбарную книгу перед собой, и сейчас была как никогда похожа на обычного человека.
Отогнав от себя ненужные и в даже опасные для своего здоровья образы, которые появились, пока я смотрел на Лу — может, эта чертовка читает мои мысли, да просто виду не подает— я отвел взгляд от богини и вернулся к работе.
По возвращению домой мы нашли заплаканную Зору. Оказалось, сегодня к ней приходил муж сестры, опять взять в долг. На этот раз женщина отказала, потому что они и так уже должны были пять золотых, которые надергали у нее за последние пару лет. В ответ, по рассказам Илия, зять ей знатно нахамил: «тощая вобла» и «бесплодная дура» — было самым ласковым из его слов.
Что делать, было категорически непонятно. Как-то утешать полузнакомую женщину сложно, тем более, я не до конца понимал ее отношения с сестрой и ее семьей. Но и оставлять все, как есть, я считал недопустимым.
Решение пришло, откуда не ждали. В дом вошел уже знакомый нам кузнец Ирвинг, который работал в мастерской неподалеку и постоянно помогал вдове с ее котлами, печью и прочим металлом, который она активно использовала в своей работе. Плату он брал чисто символическую, обычно напрашиваясь на ужин, так что только слепой бы не заметил, чего он протоптал дорогу в дом одинокой женщины.
Ирвинг был старше Зоры. На вид я бы дал ему лет сорок пять, а, может уже и пятьдесят. Седина в волосах и бороде почти наполовину закончила свою работу по перекраске мужчины в старцы, но
Двух младших дочерей Ирвинг выдал замуж, а старший сын, которого он обучал своему ремеслу, перебрался в село жены и стал работать там с местным старым мастером, что в перспективе, при должном усердии, позволит занять ему со временем весьма уважаемое место главного сельского кузнеца. Жена же Ирвинга давно умерла, и как минимум последние десять лет он ходил вдовцом.
Собственно, когда кузнец вошел в дом, то застал классическую сцену «не ждали»: заплаканная Зора у печи, Илий на лавке за столом, чуть окосевший и довольный от недавно выпитой в кабаке кружки пива, и я, стоящий посреди комнаты. Лу была у себя, решила полежать после целого дня, проведенного согнувшись за письмом.
На мыслительный процесс и оценку диспозиции у Ирвинга ушло поразительно мало времени, и он сразу же направился в мою сторону, как к потенциальному обидчику женщины. Ну а что. Пьяный старик за лавкой, заплаканная Зора, которая хлопочет над ужином и я, весь такой красивый стою, хмурый и в думах.
Схватки с кузнецом я бы точно не пережил, так что сориентировался быстро и успел сказать два слова, пока кузнец закатывал рукава рубахи и готовился одним ударом выбить дух из моего бренного тела.
— Зять приходил, — голос дрогнул и конец фразы я совершенно немужественно запищал.
Ирвинг как на стену нарвался после этих слов. Борода, которая секунду назад гневно топорщилась, пришла в обычное положение, а огонь в глазах, который сулил мне бесконечные мучения в аду за обиду вдовы, погас.
Переборов свою молчаливость, кузнец двинулся к Зоре и стал ей что-то тихо говорить. Мы же с дедом переглянулись и сделали единственно правильное телодвижение в сложившейся ситуации — пошли подышать свежим воздухом на улицу.
— Никогда не становись между кузнецом и его наковальней, — выдал сомнительной глубины мудрость Илий.
Я не стал комментировать, что Зора далеко не ирвингова «наковальня», как выразился старик, однако оставил свои мысли при себе.
Буквально через несколько минут кузнец выскочил из дома, будто ошпаренный и, грозно сопя, пронесся мимо нас с Илием. Очевидно, задушевный разговор с Зорой у него не сложился.
Нашу домовладелицу мы застали опять в слезах. Женщина сидела на лавке и тихо рыдала, чем повергла и меня, и Илия, в глубокое смущение. После недолгих расспросов, кружки воды и ободряющих речей, мы все же узнали, почему она поругалась с кузнецом.