Жрец богини Лу. Гексалогия
Шрифт:
К моему сожалению, вокруг Кая и Сании вилась целая свита, причем самого высокого сорта: я увидел пару камзолов, вышитых золотом и серебром, еще тройку графских, а просто от серебряных нитей в глазах даже немного рябило.
Мы остановились в шагах двадцати от всей процессии, которая медленно, верхом, двигалась вдоль леса. Я услышал какие разговоры, смех, кто-то выкрикивал короткие приказы слугам, чтобы несли еще вина. Короче, вся эта прогулка должна была перейти в знатную попойку, с королем и его невестой или без – неважно.
Я отдал поводья одному из бойцов, а в сопровождении
Нас заметили – попробуй не заметить трех всадников, которые гонят лошадей так, будто за ними несутся все злые духи Таллерии разом – но никто из свиты вида не подал. Хотя не заметить мой камзол, да и мое лицо, что уж таить, было невозможно. Каждая жаба этого болотца знала, кто прибыл.
На людях мы с Каем не слишком контактировали, я предпочитал держать дистанцию, король тоже лишний раз не дразнил высшую знать тем, что слишком много внимания уделяет жалованному дворянину, который появился из ниоткуда. Но сейчас ситуация была другая. Мы шли наперерез, так что через полминуты оказались прямо перед правителем Клерии, Санией и несколькими герцогами с отпрысками, которые сопровождали благородную пару.
– Мой король, – обратился я к Каю, чуть поклонившись.
Те же слова повторил и гвардеец, ударив кулаком в грудь.
Это была осознанная шпилька герцогам – любой аристократ Клерии должен был обращаться к королю «Ваше Величество». Такое простое «мой король» – обращение, доступное только гвардии или для героев прошедшего сражения, которых представляют к наградам, а ни к первым, ни ко вторым я, очевидно, не принадлежал, хотя во время штурма Пите и получил куртку с синим змеем на спине. Вот это помнили многие.
Кай даже бровью не повел, хотя по сверкнувшим на миг глазам и поднявшемуся эмоциональному фону он мою выходку оценил. Король не был злопамятным – просто злым и с хорошей памятью – и до сих пор помнил, как мало сторонников у него было во времена смуты. И как многие из них погибли на войне.
– Барон Тинт?.. – многозначительно спросил маркиз де Вилс, который прямо сейчас ехал по левую руку от короля.
Его отец, герцог де Вилс, был уже слишком стар и болен, чтобы не только ездить верхом, но просто эффективно вести дела рода, так что маркизом он был лишь номинально. Даже жетон на груди, в обход всех правил, был каким-то подозрительно большим, как и концентрация золотых нитей в камзоле.
– Мой король, срочное донесение, – игнорируя де Вилса, обратился я опять к Каю.
– Насколько срочное, барон? – в голосе Кая я слышал нотки недовольства.
Эта прогулка должна была задобрить высший свет Пите, которому Кай уделял преступно мало внимания. Должен был развлечь Санию. А тут я со своими донесениями.
– Дела канцелярии, мой король. Крайне важные детали допроса, по которому я и граф де Гранж были вызваны в столицу.
Как только с моих губ слетело слово «канцелярия» все окружающие короля аристократы поморщились, будто бы кто-то испортил воздух, а несколько барышень, что ехали во втором ряду с графами и виконтами, еще и демонстративно спрятали смешок в кулаке. Мол, чего еще ждать от простолюдина?! Конечно же этот дурак-барон связался и с канцелярией! Еще смеет отвлекать короля! А с гвардейцем прискакал, потому что с него глаз не спускают!
Мне было на эти смешки плевать. Ну, почти плевать. А если говорить совсем откровенно, то подобное поведение цепляло мое самолюбие и хотелось как-то поставить этих олухов на место. Так что я просто представил, как после арестов и обысков буду сидеть в кабинете короля и потягивать прохладное вино, которое своей магией приморозит мне лично монарх. И мы без особых титулов и прочей словесной эквилибристики будем обсуждать дела и завтрашнее прибытие ламхитанской флотилии. Кай просил зайти к нему сегодня вечером еще несколько дней назад, так что мне было, что говорится, «назначено».
В идеале мне бы переговорить с королем с глазу на глаз, хотя бы пару минут, но ситуация совершенно не та, ой не та.
Сания с некоторым непониманием наблюдала за происходящим. Она была еще не до конца в курсе клерийских порядков и холодность, с которой ее будущие подданные встретили героя войны, «почти фаворита» короля и отмеченного Палом, пусть я сейчас был и изувечен после крушения, ее серьезно удивили. Я это видел и по эмоциям девушки, и по ее выражению лица. Придется, видимо, отдельно объяснить арха-те, в каком статусе я нахожусь. В статусе цепного пса престола, если так подумать.
– Дело под контролем графа де Шонц-Вилена? – спросил король.
– Под моим, мой король. Граф участвует в том числе.
– Он разделяет ваши планы, барон?
– Отчасти, ваше величество.
Звучало все это очень и очень паршиво. Если сейчас Кай бросит «дождитесь моих распоряжений», то вся операция покатится к чертям.
– Это последствия выгодного мероприятия, которое мы обсуждали с вами на неделе, Ваше Величество, – добавил я, видя непонимание Кая. – Прямо сейчас граф де Шонц-Вилен готовит людей для выполнения задания во благо престола и вашей невесты, Ваше Величество.
Последнее я сказал с некоторым нажимом. Единственный вопрос, который я мог решать с помощью канцелярии в интересах Сании – проблема похабных слухов, гуляющих сейчас по Пите.
– Хорошо. Думаю, мой руководитель канцелярии знает, что делать. Потом доложите, – будто с ленцой, бросил Кай и махнул рукой, мол, скройся.
Последний жест еще больше удивил Санию, я же, крутанувшись на пятках, устремился обратно к нашим лошадям. Необходимость ловить короля за городом отняла у нас почти час. Сейчас дело, все остальное – после.
Погром гильдии – а это был именно погром – прошел быстро, бескровно и крайне эффективно. Мы смогли арестовать пяток купцов, всех старших секретарей, главу гильдии и его заместителя – сейчас, перед самой свадьбой, все они стянулись в Пите, чтобы засветиться при дворе. После того, как гремящие доспехом и мечами гвардейцы выволокли людей на улицу и под взглядами зевак, взяв под стражу, посадили на телеги и повезли в цитадель, за работу принялись клерки Армана.
Я настоял на том, чтобы всю документацию просматривали только мельком – а по сути, грузили по мешкам и деревянным ящикам и везли из города в саму канцелярию. Очень опасался, что если мы оставим хоть что-то, ночью «доброжелатели» пустят красного петуха.