Жрецы и жертвы Холокоста. Кровавые язвы мировой истории
Шрифт:
Когда я спросил своего давнего знакомого, автора нашего журнала и гражданина Израиля, верит ли он этой цифре в 6 миллионов и есть ли в Израиле серьёзные историки, не согласные с подсчётами идеологов Холокоста, то мой гость помрачнел:
— У нас в демократическом Израиле сомневаться или излагать подобные сомнения — опасно. Засудят, затравят… так что приходится помалкивать…
Сажать сейчас за поиски исторической правды — это всё равно, что сажать по ленинскому указу о борьбе с антисемитизмом 1918 года или по 58 статье советского Уголовного кодекса 30-х годов, статье, по которой давали срок за намерение, за слова, за высказанное несогласие с официальным взглядом на события, за чувства, в конце концов. Евреи это, казалось бы, должны понимать, как никто.
Российская книга о Холокосте, составленная Поляном и Кохом, заканчивается
«Можно ли оценить точнее? Боюсь, что на сегодняшний день нельзя. Хотя, может быть, я и не прав — ведь исследования продолжаются».
С Кохом согласен его соавтор Полян: «Историю Холокоста, опираясь на новые материалы, можно и нужно бесконечно изучать и уточнять». Но думаю, что это в какой-то степени фарисейские заявления: как можно «продолжать исследования», «изучать и уточнять», если за это сажают, штрафуют, лишают работы, изгоняют?! Да и какие исследования могут быть «окончательными» без изучения первоисточников, находящихся в архивах. А знаете, что происходит с архивом Холокоста? Прочитайте, пожалуйста заметку из газеты «Известия» от 24 сентября 2007 года.
«В 1955 году союзники без участия представителя СССР заключили Боннское соглашение по архиву жертв Холокоста, где имеется статья о недопустимости нанесения ущерба заинтересованным лицам и их семьям. При согласии международной комиссии из представителей 11 стран ФРГ закрыла архив в Бад-Аролсене, оставив доступ только родственникам. Призывы открыть архив для историков разбиваются о тезис о «защите частной жизни»: могут всплыть данные о сотрудничестве с нацистами, спровоцированных преступлениях самих жертв, фактах сексуального насилия. Но есть мнение, что Германия лишь пытается избежать новой волны исков от жертв Холокоста. И подтверждается старая истина о том, что на войне первой страдает правда, а политики могут спекулировать на жуткой теме».
Как сказано в книге А. Коха и П. Поляна, «26 января 2007 года Генеральная ассамблея ООН по инициативе США одобрила резолюцию, осуждающую отрицание Холокоста или преуменьшение его масштабов».
Что же получается? Тогда надо судить членов международного Освенцимского комитета, которые сменили мемориальную доску при входе в Освенцим и «преуменьшили масштабы» освенцимского Холокоста с четырёх до полутора миллионов жертв? А как быть с русским историком В. В. Кожиновым, о действиях которого П. Полян высказывается так: «В очерке «Война и евреи» (в составе книги «Россия. Век XX. 1939–1964?) Кожинов, как ему кажется, поймал двух еврейских исследователей (Л. Полякова и И. Вуля), а также других еврейских статистиков за руку на передёргивании цифр. Первые, как полагает Кожинов, дважды посчитали два миллиона жертв, вторые завысили естественный прирост своего населения для того, чтобы «скрыть» подлинные масштабы еврейской эмиграции из Европы в Америку и Палестину. Иными словами — типично еврейская приписка в два миллиона душ».
И больше ни одного возражения, ни тени опровержения не находит Полян в ответ на исторически корректные и точные заключения Кожинова. «Как ему кажется» — сквозь зубы произнесено, а в итоге — видит око, да зуб неймёт. Да, действительно, в одной из первых книг о Холокосте «Евреи и Третий Рейх», изданной аж в 1955 г. Леоном Поляковым и Иосифом Вулем и тщательно изученной Кожиновым, утверждалось, что 2 миллиона евреев из 6-и погибших были жителями восточно-европейских стран. Но когда Кожинов провёл весьма несложные демографические подсчёты, опираясь только на цифры Вуля и Полякова, то выяснилось, что их, живших до 1939—40 годов сначала на территории Польши, Румынии, Литвы и Латвии, а впоследствии ставших гражданами Западной Украины, Западной Белоруссии, советской Прибалтики и советской Бесарабии, авторы посчитали погибшими дважды: сначала как граждан четырёх восточноевропейских стран и второй раз как новых граждан СССР, не успевших убежать на Восток от стремительно нахлынувших немецких войск. Так что Кожинов не «кажется, поймал» соавторов в приписке, а поймал по-настоящему.
Два с половиной миллиона исчезло у жрецов Холокоста с освенцимской доски, ещё два миллиона благодаря кожиновской дотошности. Что в остатке? Слёзы. Бессильные слёзы Павла Поляна.
Кожинов понимал сакральную суть числа 6 миллионов. «Цифра 6 миллионов, —
Ошибку Полякова и Вуля, кроме В. Кожинова, заметил и адепт истории Холокоста (отнюдь не «отрицатель») англичанин Д. Рейтлингер, который в книге «Окончательное решение» (1961 г.) предположил, что цифра 4,7 млн погибших ближе к истине, нежели 6 млн. Однако официальная израильская статистика продолжала утверждать, что к 1946 году в Европе уцелело лишь 11 млн (из почти 17-и) евреев, и что к 1967 году (то есть за 20 лет) их стало всего лишь 13,3 млн — т. е. прирост составил 2,3 млн. Но если поверить шведской книге о Холокосте с предисловием Матвиенко, утверждавшей, что нацисты убили во время своего господства 90 % еврейских детей Европы, которым в 1939 году было меньше 15 лет, то и этого прироста не должно было быть! Послевоенные два-три десятилетия должны были стать чёрной демографической дырой для европейского еврейства: кому было рожать эти 2,3 млн? Старикам и старухам? Но такое было возможно лишь в ветхозаветные времена, если вспомнить, что у благочестивого Авраама благочестивая, но бесплодная Сара начала рожать детей лишь после своего 70-летнего юбилея.
А дальше и того пуще: как замечает Кожинов, в следующее двадцатилетие с 1967 года евреи пережили ещё больший демографический взрыв: «К 1987 году их количество, согласно статистике, достигло 17,9 млн, то есть выросло на 34,5 %. Примерно такой же прирост имел место тогда, скажем, в Азербайджане, чьё население с 1969 по 1989 год увеличилось на 37,5 %. Но этот прирост смог осуществиться в силу азербайджанской многодетности: в 1984 году около 40 % семей Азербайджана имело четырёх и более детей! Вряд ли кто-нибудь будет утверждать, что подобная многодетность присуща еврейскому населению <…> воспроизводство еврейского населения близко к европейскому стандарту, а население Европы за эти 20 лет выросло менее чем на 9 %, к тому же частично этот прирост шёл за счёт иммигрантов из других континентов. Итак, прирост евреев за 1967–1986 годы почти на 35 % — совершенно неправдоподобное явление; остаётся прийти к выводу, что количество евреев и в 1945 году (11 млн) и в 1967 году (13,3 млн) было очень занижено статистиками, дабы не колебать версию о 6 миллионах погибших. А в 1987 году еврейские статистики сочли уместным (ведь дело уже давнее), да и важным (надо же соплеменникам знать реальное положение) опубликовать подлинную цифру. Но она ясно показывает, что потери составляли не 6 и даже не 4 миллиона» (В. Кожинов. «Великое творчество. Великая победа». М., Воениздат, 1999).
Кстати, этот же неестественный «демографический взрыв» «зафиксировал» главный редактор еврейского журнала «Советише Хаймланд» Арон Вергелис, весьма убедительно клеймивший в 1949 году — в разгар борьбы с космополитизмом, — еврейское засилье в литературной жизни. Через 30 лет в книге «16 стран не считая Монако» (Сов. писатель, 1979 г.) он с удовлетворением писал о своих встречах с евреями Европы и Америки, которые принимали его с распростёртыми объятиями:
«Подсчитано, что десять миллионов евреев, уцелевших после второй мировой войны, превратились в четырнадцать миллионов тридцать восемь тысяч на сегодняшний день». Этой статистикой (увеличением за 30 лет численности европейского еврейства более чем на 40 %) Вергелис подтвердил более позднее предположение Кожинова о том, что невозможный для еврейства послевоенный демографический взрыв был следствием того, что потери европейского еврейства во времена Холокоста были сильно преувеличены для того, чтобы вдолбить в сознание современников сакральное число шесть миллионов.
Но вера не нуждается в научных аргументах и доказательствах, а потому еретиков, сомневающихся в фундаментальных постулатах Холокоста, надо судить судом Холокостной инквизиции.
Если бы В. Кожинов был жив, его бы, согласно недавней резолюции ООН, засудили. За что? Он ведь факта истребления евреев не отрицал? Нет! Но его можно было осудить за выяснение того, что 2 миллиона восточно-европейских евреев были засчитаны в общий холокостный итог дважды. И тем самым он снизил сакральную цифру Холокоста с 6 миллионов до 4-х. А Холокост без шести миллионов — это уже не Холокост, а обычное преступление, каких было много в XX веке и особенно в эпоху Второй мировой войны.