Жрон
Шрифт:
И вроде бы мелочь, ну прибрался и прибрался, а есть всё-таки чувство, что, хоть в малом, но пошёл против системы. И это приятно грело душу.
— Вставай, брати… — моя дверь распахнулась, открывая взгляду готовых заломиться близнецов. Но ноги их так и застыли на полушаге, в десяти сантиметрах от, пусть не сверкающего, но идеально чистого пола.
Они перевели ошарашенный взгляд на меня, потом снова на пол, переглянулись и, под моим суровым взором, тихонько прикрыв дверь обратно, в непривычном молчании удалились.
На
Соскочив на пол, чуть ёжась от непривычного этому телу ощущения холодного пола, босыми ступнями, подражая голосу советского радио, продекламировал:
— Начинаем утреннюю зарядку. Ноги на ширине плеч…
Закончив с разминкой, оглядел роновский гардероб. Открыл шкаф и, скопом выкинув всё шмотьё на кровать, принялся разбирать одежду, негромко комментируя каждую вещь.
— Итак, майка-алкоголичка — одна штука, нафиг, — привычное уже Эванеско, и половую тряпку, по недоразумению считающуюся майкой, унесло в тар-тарары.
— Трико спортивное, штопанное, к хренам, — отправил туда же. — Мантия парадная, сука, раритет, а-а-а, тоже нафиг, скажу, мыши съели, — это чудо классического средневекового шитья я, с неким извращённым удовольствием, разглядывал минут пять, пытался определить, не является ли это какой-нибудь давней семейной редкостью Уизли. Однако таблички «Мантия главы рода Уизли с 1300 года» или какой-то подобной не нашёл. Недрогнувшей рукой послал за первыми двумя.
Остальные вещи столь кардинальных мер не потребовали, и их я рассортировал в две отдельные кучки: грязное и мятое.
— Дети, завтракать! — разнёсся по дому привычный зов, а я, со вздохом, принялся надевать наименее грязное и наименее мятое, что смог найти.
Палево, скажете вы? Палево, отвечу я. Но, во-первых, в текущей ситуации продолжать изображать подсвинка мне никак не упиралось, и без этого у моего возможного соперника было минимум три года форы в соревновании за руку и сердце будущей мисс «Магическая Британия». Поэтому, «сильно поменяться за лето» мне было необходимо — край. Во-вторых, семье на Рона не то что бы было плевать, но шестой сын — это крохи внимания родителей. Увидят изменения и дружно решат, что сын, наконец, взялся за ум, тем более, что кроме более пристойного внешнего вида и порядка в комнате, я показывать пока ничего не буду.
Продумав линию поведения, спустился вниз, напустив на себя выражение мрачной суровости, ну или суровой мрачности, для создания образа, и в привычном молчании уселся за стол. Наименее грязными в гардеробе реципиента были классические брюки и голубая рубашка, видимо, это был самый непривычный Рону наряд, который он надевал раз в полгода-год.
Не самый тот вид для завтрака, и маман, ошалело глядя на меня, попыталась спросить:
— Рон, э-э-э, ты, э… э…
— Да задолбало всё, — тоном, не предполагающим дальнейших расспросов, буркнул я.
— А-а-а, — растерянно протянула она и замолчала.
—
— А? — Артур вынырнул из очередного номера «Еженедельного пророка», глупо хлопая глазами. Но потом до него дошла суть вопроса, и он, покосившись на Молли, чуть смущенно сказал: — Ну там, в дальнем сарае, а что?
— Да вот, ищу спокойное место для тренировок, — я выразительно покосился на близнецов. — А то ко мне в комнату заваливаются все кому не лень, мешают. Или я сам кому мешаю, — тут я, не менее выразительно, покосился на Перси.
Фред с Джорджем закашляли, и один из близнецов с виноватыми нотками в голосе произнёс:
— Братишка, ты извини, если что, мы же не со зла…
Я махнул рукой:
— Всё, проехали. Забыли.
Задумчиво посмотрел на маман и добавил:
— Но спокойное, тихое место мне всё равно нужно. Хочу заклинания потренировать, а дома постоянно кто-то шумит, — и специально для неё добавил: — Вот Эванеско и Экскуро вчера опробовал.
И Молли из недоверчиво-настороженной резко стала радостно-довольной. Во взгляде, брошенном на мужа, читалось: «Видишь, как младшенький за ум взялся, не то, что ты».
И всё. Чуть наехал на братьев, матери засветил выученные чистящие заклинания, а у неё на бытовухе, похоже, пунктик — и готово. Моё нетипичное поведение уже вопросов не вызывает. Да и возраст у меня, самый-самый гормональный всплеск начинается, так чудить могу начать, что уборка комнаты и сидение за книжками им манной небесной казаться должны. А вот смену характера как обосновать у меня уже намётки появились. План ещё конкретно не оформился, но привязка явно будет к финалу Чемпионата по квиддичу. Особенно к нападению Пожирателей после него.
Спокойно доев за столом, после такого необычного начала завтрака, на то, как я ем, уже не обращали внимания. Я, не откладывая в долгий ящик, пошёл шерстить дальний сарай на предмет нужной макулатуры.
Объёмом этот памятник народного зодчества, выполненный из необработанной плахи, лохматого года постройки, был со средних размеров гараж. Где-то три на пять метров, может чуть больше. Располагался он с задней стороны дома, скромненько притулившись у самой ограды, в тени хрен пойми какого дерева. Вот что-что, а в деревьях я разбирался, как Волдеморт в женщинах, то есть никак.
Распахнув створки, обозрел монбланы связанных бечевкой стопок и опрометчиво дунул на ближайшую согнать пыль.
Прочихавшись, минут через пять зашёл снова. Руки чесались пройтись заклятьем, но побоялся повредить ценный источник информации. Чёрт с ним, с этой пылью, прочихаюсь.
Начал по датам отсортировывать тюки, и, наконец, нашёл за первую половину девяносто первого года. Найдя место почище, удобно уселся и, распустив верёвки, принялся бегло пролистывать страницы в поисках полезной инфы.