Жуга. Осенний лис
Шрифт:
Лошадь не ответила. Ведьмак некоторое время тоже молчал, смазывая края раны густым чёрным бальзамом, как мог, наложил повязку, после чего вытащил из сумки и надел чистую рубашку. Старую выбросил.
Спасаясь, Олег и Жуга и думать забыли о своих пожитках. Обшарив мельницу, ведьмак выволок наружу две потрёпанные котомки и высыпал на землю содержимое. Некоторое время перебирал разные свёртки и пучки трав, то кивая одобрительно, то скептически усмехаясь. Вынул и подбросил на ладони небольшой браслет с камнем и девятью фигурными подвесками. Металл был тусклый, отливал зеленью, следов на коже не оставлял. Тёмный плоский камень, казалось, светился изнутри. Геральт нахмурился. Некоторое время молча рассматривал находку, беспокойно потирая небритый подбородок, затем сложил травы
– А знаешь, Плотва, – задумчиво проговорил Геральт, зашнуровывая кафтан, – мальчишки оказались не так уж и просты. Особенно рыжий. – Он поглядел в сторону леса. – Н-да… Что ж, надеюсь, в этот раз получится.
Последним жестом спрятав за пазуху медальон с волчьим профилем, он поднял меч, повесил его за спину и повернулся к лошади.
– Идём.
Шарахаясь от каждой тени, Олег метался и кружил по лесу без малого час и, как любой городской житель, вскоре потерял всяческое направление. Гонимый страхом, он то бежал, то пытался затаиться, то снова бежал (желания эти по очереди одолевали друг друга), и конца этому, похоже, не предвиделось. Тонкие деревца, попавши под ногу, ломались с громким треском, от которого у Олега сжималось сердце, – оглядываясь, он всякий раз ожидал увидеть за спиной чуть ли не просеку. Наконец силы его иссякли, и он ничком рухнул в траву, пыхтя и отдуваясь. Перевернулся на спину. Прислушался. Погони вроде не было. Еле видимые в сумерках, зудели поздние комары. Олег повернул голову и разглядел в просвете меж деревьев бурые мшистые кочки – в угаре поспешного бегства ноги принесли его на болото. Он поднял взгляд – на небе уже высыпали первые звёзды.
Всю ночь болотные жители с удивлением наблюдали, как Олег шатался окрест, пытаясь найти укромное место, хоронился в куче сухих листьев, забирался в дупла, но всякий раз вылезал наружу отогреваться. Захотелось есть. В кармане отыскался кусок сухаря чуть побольше тех, что кладут в мышеловки, – еда всё ж таки. Под руку подвернулись два-три гриба. Олег сорвал их, съесть так и не отважился, но и выбросить рука не поднялась – сунул за пазуху.
Еловые шишки уродились слишком чёрствыми.
К утру на землю лёг иней, и Олегу стало казаться, что ведьмак, у которого был всего лишь меч, не так уж и страшен. «И впрямь, – думал он, – стыдно сказать: здоровый парень, кровь с молоком, потомок викингов, и на тебе – испугался какой-то нечисти…»
Он выбрал лесину поухватистее и отправился в обратный путь.
Лисица. Стремительная рыжая бестия – острая мордочка, гибкое тело, длинный пушистый хвост. И без того яркие осенние кусты, казалось, полыхнули огнём при её появлении, столь неожиданном, что Олег с перепугу чуть было снова не задал стрекача. Лиса не двигалась. Раскосые голубые глаза смотрели спокойно и внимательно, безо всякого страха.
– Фу ты, пропасть, – пробормотал Олег, утирая потный лоб. – Всего лишь лиса…
Близился полдень. В поисках обратной дороги Олег исходил лес вдоль и поперёк, чуть не увяз в болоте, но всё без толку. Он уже отчаялся, да набрёл на ручей и теперь никак не мог решить, куда идти – вверх по течению или вниз, сидел, бросал в воду щепки, а тут ещё лиса.
Он поднял взгляд. Лиса не уходила.
– Ну, это… чего смотришь-то?
Та зевнула, крючком выгибая язык. Укусила блоху. Встала, прошлась туда-сюда и снова уселась, обернув лапы пушистым хвостом. Посмотрела на Олега.
Сколько они так играли в гляделки, Олег не взялся бы вспомнить, только он сдался и встал первым.
Поднялась и лиса.
Олег сел, слегка озадаченный.
Лиса обернулась. Махнула хвостом и двинулась в лес. Остановилась, обернулась ещё раз.
По спине у Олега забегали мурашки.
– Ах, чтоб тебя… – пробормотал он.
Лиса ждала, и Олег, не видя иного выхода, двинулся за нею следом.
Завечерело. Непрошеная рыжая попутчица бежала быстро, поспеть за нею на своих двоих было нелегко. Олег то и дело отставал, упуская её из виду, но та всякий раз возвращалась. Похоже было, что бежит лисица напрямик – ручей петлял, то пропадая в чаще, то снова вытекая будто ниоткуда. Встретилась вырубка – пеньки, щепки. Вдруг впереди замаячил просвет. Лиса нырнула в плотные заросли кустов, Олег продрался следом, и тут спешка сыграла с ним злую шутку: не удержавшись на крутом склоне, он поскользнулся и кубарем покатился вниз.
Все бы ничего, но внизу была вода.
Много воды.
Очень много воды.
Он бухнулся в пруд со всего размаху и суматошно забарахтался. Дно ушло из-под ног, и Олег преизрядно струхнул – и было от чего! – «потомок викингов» совершенно не умел плавать. Фыркая и пуская пузыри, Олег с грехом пополам по-собачьи доплюхал до берега, но глинистый откос был скользок и так крут, что лезть по нему вверх оказалось делом безнадёжным. Зацепки не было. Олег заметался в панике, теряя надежду, как вдруг больно стукнулся обо что-то твёрдое, круглое и плавучее и вцепился в свою находку что было сил. Отдышался и лишь потом осторожно глянул, что послал ему счастливый случай.
Это был бочонок. Брошенный давеча в мельничный пруд Олегом, он попал в жёлоб, оттуда в ручей и так плавал в низовом озерце, пока не подвернулся под руку. Всё произошло так неожиданно, а закончилось так хорошо, что напряжение двух безумных дней выплеснулось в шумной истерике: Олег не выдержал и рассмеялся. Не в силах остановиться, он хохотал минут, наверное, пять, пока вдруг из воды не вынырнула с шумом и плеском чёрная мохнатая голова. Олег ахнул, захлебнулся и умолк.
Большущий бобр проплыл туда-сюда перед самым Олеговым носом. Фыркнул, глядя искоса. Нырнул, шлёпнул по воде широким плоским хвостом – словно лопатой жахнули – и через миг показался снова во всей своей красе. Взгляд его чёрных глаз – умный, насмешливый – напомнил давешнюю лису, и Олегу опять стало не по себе. Зверь замер, словно раздумывая, мол, не помочь ли дураку, затем развернулся и поплыл прочь от берега, то и дело оглядываясь. Олег заколебался, но уж солнце садилось, да и вода была холодна; он покрепче ухватился за бочонок и медленно двинулся за бобром, шумно бултыхая ногами. Олег понятия не имел, куда они плывут. Впереди то и дело мелькал чешуйчатый хвост. Олег подивился мимоходом: зверь, а вот поди ж ты – чешуя… Помнится, именно поэтому один охотник, подвыпив, спорил до хрипоты – доказывал, что бобр, мол, вовсе и не зверь, а просто лохматая рыба. И ведь доказал, шельмец! Сам Олег о бобрах знал мало, почти что ничего. Впрочем, однажды ему довелось отведать жареного бобриного хвоста в сметане, о чём у Олега сохранились самые приятные воспоминания.
Показалась плотина. Бобр покрутился возле, поджидая человека, и вдруг нырнул. Олег замер, огляделся ошарашенно по сторонам. Быстро темнело. Искать другой выход было, пожалуй, поздно.
Он набрал побольше воздуху и выпустил бочонок из рук.
Жуга очнулся в темноте. Впрочем, нет – то была не совсем темнота: непонятно откуда сочился тусклый зеленоватый свет.
Пахло водой.
Пахло прелым деревом.
Двигаться не хотелось.
Некоторое время Жуга лежал в зыбкой тишине, заново привыкая к собственному телу. Было прохладно. Его всегдашний овчинный кожух остался на мельнице, а сейчас и рубаха исчезла. Боли не было, лишь ныл противно левый бок, задетый мечом ведуна. Что-то плотное стягивало грудь. Жуга пощупал – перевязка. Выдернул клочок мякоти, размял на пальцах. Поднёс к лицу – комок был сухой, волокнистый. «Мох, наверное, болотный», – догадался травник.
– Не… надо… – тихо сказали рядом.
Жуга вздрогнул и повернулся на голос.
Девушка.
Маленькая, щуплая. Руки тонкие, в ссадинах и царапинах. Курносый нос, раскосые глаза, длинные чёрные волосы. Прав был Олег – совсем ещё девчонка.
– Не надо… трогать… – еле слышно повторила она, медленно, с трудом выговаривая слова.
Жуга попытался улыбнуться, запёкшиеся губы еле разлепились.
– Ты кто? – спросил он. – Как тебя звать?
Та не ответила, лишь посмотрела непонятливо. Жуга задумался на секунду, затем его осенило. Он похлопал себя по груди: