Жуков. Портрет на фоне эпохи
Шрифт:
Пылающая и нестабильная граница
Поскольку японцам удалось взломать секретный советский шифр, они читали обо всех этих событиях, словно по книге. Их уверенность в том, что РККА не способна оказать сколько-нибудь серьезное сопротивление, еще более укрепилась. Когда в марте 1939 года в речи на XVIII съезде партии Сталин предупредил о том, что на любую попытку нарушить неприкосновенность советских границ СССР готов ответить двойным ударом по поджигателям войны, в Токио посчитали его слова обычным блефом и увидели в них дополнительный аргумент в пользу того, чтобы предпринять некую военную акцию против Советского Союза.
Конфликт на Халхин-Голе начался с ничтожного инцидента. 4 мая 1939 года возле реки Халхин-Гол (японцы называют ее Халха) возникла перестрелка между монгольскими кавалеристами и японским патрулем. На этом участке граница между Монголией и Маньчжоу-Го была спорной. По мнению японцев, она проходила по самой реке; советская сторона считала, что граница отстоит на 30 км от реки и проходит через городок Номонган. Район этот пустынный, без дорог, одна голая равнина – идеальное место для применения танков. Бывают здесь только монгольские пастухи, перегоняющие через пустыню свои стада и табуны, невзирая на сильные жару и холод, засуху, песчаные бури и мошкару. Единственной преградой является
Начиная с 1938 года монгольский диктатор Чойбалсан испытывал внутренние трудности, вызванные его жесткой политикой, повторявшей советскую. Сталин был вынужден демонстрировать свою поддержку ему и помогать положить конец «японским провокациям». Поэтому он позволил Ворошилову военными методами ответить на инцидент 4 мая, который, как можно предположить, был сильно раздут Чойбалсаном, нуждавшимся в поддержке себе лично и своему режиму. По иронии судьбы, вызов принял генерал Комацубара, бывший военный атташе японского посольства в Москве, а в тот момент – командир 23-й дивизии, дислоцированной в Номонгане [265] . Он получил поддержку в штабе Квантунской армии, где рассчитывали, что победа над Монголией приведет ее к союзу с Токио, в результате чего будут перерезаны пути, по которым Сталин направлял помощь гоминьдановскому Китаю. 15 мая японские самолеты подвергли бомбардировке военный лагерь противника, и 1000 японских военнослужащих углубились на 20 километров на монгольскую территорию. На следующий день Фекленко направил туда один пехотный и один артиллерийский полки, а также механизированную бригаду. 20 мая возле реки были отмечены первые боестолкновения между советскими и японскими солдатами. С 28 мая по 2 июня японский отряд в 2000 человек изрядно потрепал моторизованный полк 57-го корпуса, когда тот выдвигался к реке, не потрудившись взять с собой противотанковое вооружение. Эти бои и наблюдал Жуков, у кого они создали весьма мрачное представление о перспективах успеха в конфликте.
265
В недавно опубликованной в Journal of Slavic Military Studies статье Хироаки Куромия из Индианского университета утверждает, что в период между 1927 и 1930 гг. Комацубара был завербован в Москве советскими органами госбезопасности. Указывая на странности в действиях генерала в ходе боев на Халхин-Голе, Куромия объясняет его поведение предательством. Но приводимые им примеры странностей не убедительны. Автор больше опирается на свои предположения и догадки, нежели на точные факты.
12 июня, в день своего назначения командиром 57-го корпуса, Жуков перенес свой командный пункт из Тамцак-Булака на гору Хамар-Даба, в 4 км от переднего края. Одним из первых его действий в новом качестве стала организация системы сбора разведданных путем ведения аэрофотосъемки, заброски за линию фронта разведгрупп и опроса пленных. Свои действия он объясняет Ворошилову «отсутствием точных и полных сведений о расположении противника». Эта любовь и эта забота о ведении разведки станут одной из отличительных черт полководческого почерка Жукова. В течение следующей недели стали вырисовываться контуры войсковой операции, которая соответствовала модели «глубокого боя», теоретически разработанной Триандафилловым в 1929 году и которая, в более широком толковании, станет одним из удачных примеров советского военного искусства. Прежде чем приступить к ее описанию, важно понять, почему Сталин дал Жукову зеленый свет на ее проведение, отказав в том его предшественнику Фекленко. Сегодня известно [266] , что Фекленко неоднократно просил у Ворошилова разрешения перенести свой КП ближе к линии фронта и запрашивал дополнительные силы и средства. На обе свои просьбы он получил отказ [267] . Так почему же Жукову в середине июня разрешили то, в чем Фекленко отказали в середине мая? Потому что за прошедшее время Сталин убедился в том, что быстро приближается новая мировая война. Он видел, что немцы обхаживают его, чтобы заключить договор, который развязал бы им руки в отношении Польши, а англо-французы, неуклюже и нарочно затягивая время, уворачиваются от создания военного союза с СССР. В этих условиях, когда на западных границах Советского Союза назревал крупный конфликт, не могло быть и речи о затягивании военных действий на востоке. Показательная и, главное, быстрая победа над японцами должна была значительно усилить позиции Сталина на переговорах, ведшихся параллельно с Германией и англо-французами, и окончательно развеять сложившееся после 1937 года мнение о его армии как о слабой и неспособной победить. Поэтому Жуков получит просьбу «преподать японцам урок». Как вспоминал Молотов в беседе с Феликсом Чуевым: «Сталин сказал наркому обороны С.К. Тимошенко: „Мне нужен такой командир, чтоб он не просто разгромил японцев, а свирепо порвал их на куски, чтоб у них вообще отпала охота идти на Север. Пусть устремятся в Океанию!“» [268]
266
РГВА. Ф. 32113. Оп. 1. Д. 2. Л. 2, 3, 9.
267
В просьбе Фекленко, датированной 22 мая, на которую в тот же день Ворошилов ответил отказом, говорится, в частности, о переводе штаба корпуса из Улан-Батора в Тамцак-Булак. То есть Фекленко намеревался придать операции еще больший размах, чем предполагал Жуков.
268
Чуев Ф. Указ. соч. С. 298.
Мысли
269
Захаров М.В. Генеральный штаб в предвоенные годы. М.: Воениздат, 1989. С. 156.
Эти слова Сталина ограничивают с политической точки зрения размах и цели операции на Халхин-Голе. Речь шла не о вторжении на маньчжурскую территорию и не о вытеснении японцев, как на озере Хасан, а о том, чтобы преподать им такой жестокий урок, чтобы отбить охоту повторять нападение. Военным были указаны рамки: границу не переходить. Однако Жуков попросил Ворошилова под свою личную ответственность продолжать сбор разведданных на глубину 8 – 10 км от линии советских застав [270] .
270
Телеграмма от 16 июня 1939 г., цитируемая в: Краснов В. Жуков, маршал великой империи. С. 104.
Жукову была ясна суть приказа Сталина: план операции должен привести к разгрому противника, то есть к его окружению в районе между рекой Халхин-Гол и линией границы, признаваемой СССР, то есть на фронте длиной в 70 км и глубиной от 20 до 30 км. Жуков понимал, что не имеет права на неудачу и даже на полууспех: победа должна быть чистой, чтобы стать убедительным уроком. Еще одним доказательством решимости Сталина разбить японцев – и полностью использовать политические дивиденды, которые принесет победа, – служит развернутая в прессе кампания, сопровождающая вооруженный конфликт. С 27 июня агентство ТАСС начало ежедневно публиковать информационные сводки с места боев. Мехлис направил на место событий звезду тогдашней военной журналистики Давида Ортенберга, заместителя главного редактора «Красной звезды», ежедневной газеты Наркомата обороны, которому поручено написать книгу и выпускать фронтовую газету. К Жукову были направлены и другие писатели, в том числе Захар Хацревин, Борис Лапин, Лев Славин и Константин Симонов, который прибудет на Халхин-Гол только в августе. В группу входили и два фотографа. Такая реклама еще больше давила на Жукова, но он охотно давал интервью. Очевидно, сыграло свою роль его огромное самолюбие, граничившее с чванством. Ортенберг рассказывал, что его двери были всегда открыты. Удивительно, добавляет он, что Жуков, даже вопреки мнению японской стороны, пустил прессу на переговоры о прекращении огня в сентябре.
Халхин-Гол – полигон для отработки глубокого боя
Советская победа на Халхин-Голе предстает как прототип, пока еще очень далекий, великих побед Красной армии во Второй мировой войне. Также она типична для жуковского стиля: решительность, жесткость, скрытность, внимание к деталям и превосходное владение оперативным искусством. В том, что Халхин-Гольская операция несет на себе характерные черты жуковского полководческого стиля, нет ничего удивительного, поскольку именно он руководил ею, а Москва предоставила ему широкую, во всяком случае по советским меркам, свободу действий. Но он ли разработал план операции? Константин Симонов свидетельствует, что советские офицеры, воевавшие в Маньчжурии, разделились по этому вопросу на сторонников Штерна и сторонников Жукова. Майор Григоренко, будущий диссидент 1960-х годов, служивший в 1939 году в штабе Штерна, дает понять [271] , что план на все 100 % результат труда Штерна. Григоренко всячески чернит Жукова, который был для него самым ярким воплощением типа сталинского генерала, и слишком откровенно симпатизирует жертвам сталинизма, вроде Штерна. Однако его свидетельство отчасти подтверждается датированной 10 августом директивой, предписывающей перейти в наступление: она подписана Штерном и Богдановым, его начальником штаба. Если Жуков, в согласии со Штерном и Ворошиловым, попросил в июле назначить Богданова к нему начальником штаба, то, возможно, сделано это было потому, что тот лучше других знал все детали плана, а также владел всей полнотой информации по снабжению войск. Тем не менее невозможно отказать Жукову в значительной доле участия в разработке плана. Классический советский метод заключался в пересылке планов операции от штаба командующего фронтом Штерна командующему группой Жукову и обратно. У последнего было огромное преимущество: знание местности, противника и реального состояния собственных сил. Значит, план Халхин-Гольской операции в окончательном виде был результатом совместных трудов Штерна, Богданова и Жукова.
271
Григоренко П. В подполье можно встретить только крыс. M.: Звенья, 1997.
Халхин-Гол был типичным «глубоким боем», теорию которого разработали Тухачевский и Триандафиллов. И вот его основные характеристики.
Бой задумывается как операция, то есть как серия спланированных, упорядоченных, поэтапных боестолкновений различной природы, связанных между собой общей, четко определенной целью. Японцы, как и немцы, полагали, что должны провести короткую быструю акцию, характеризующуюся простым маневром, приводящим к окружению противника. Японская военная школа особо почитала наступательный дух, моральное и тактическое превосходство войск, умение действовать в ночном и рукопашном бою. Советские военачальники верили в огневую мощь, планирование и ценность своей доктрины.
Советские стратеги придавали особое значение тыловому обеспечению и снабжению. Японцы же, напротив, брали с собой небольшое количество боеприпасов и горючего. И дело даже не в том, что их база находилась всего в 50 км от Халхин-Гола. Просто они были уверены в своей скорой победе – в течение недели, по их планам. Жуков готовил наступление минимум три или даже четыре месяца. Вот почему он просил Ворошилова и Штерна о присылке и сосредоточении техники и снаряжения, и его просьбы были удовлетворены.