Жуков. Рожденный побеждать

Дайнес Владимир Оттович

Кирпоноса поддержал Жуков, который считал, что в сложившейся обстановке единственно правильным будет контрудар механизированных корпусов против танковых дивизий противника. Но корпуса не успевают вовремя сосредоточиться в единый кулак, а медлить нельзя: немцы, введя в сражение подвижные соединения, продолжали развивать наступление на Луцк, Дубно, Броды. Поэтому Жуков решил, не ожидая подхода стрелковых и механизированных корпусов из резерва фронта, нанести контрудар теми корпусами, которые были под рукой. Различное удаление корпусов от района их ввода в сражение (от 200 до 400 км) означало и разные сроки подхода и вступления в бой, что не обеспечивало необходимой силы удара по противнику. Но обстановка вынуждала к этому.

Контрудары механизированных корпусов являлись составной частью оборонительных действий войск Юго-Западного фронта, которые впоследствии были названы историками «Львовско-Черновицкой стратегической оборонительной операцией (22 июня — 6 июля 1941 г.)».

23 июня 15-й механизированный корпус генерал-майора И. И. Карпезо нанес удар из района Топорова в северном направлении на Радзехов, по правому флангу

группировки противника, но сильно заболоченная местность и массированные налеты немецкой авиации затрудняли маневр боевых машин. Несмотря на это, генерал Кирпонос вечером 23 июня принял решение «не ожидая сосредоточения всех мехкорпусов, нанести завтра, 24 июня, контрудар по прорвавшимся танковым и моторизованным дивизиям противника лишь теми силами, которые уже подошли к району сражения» ^{111} . Войскам 5-й армии предстояло нанести контрудар в общем направлении на Владимир-Волынский, разгромить части противника, вклинившиеся на луцком направлении, и соединиться с окруженными полками 87-й стрелковой дивизии. 15-й механизированный корпус, выделив часть сил на оборону у Радзехува и на подступах к Бродам, должен был наступать в направлении на Берестечко, чтобы разгромить танковые и моторизованные войска противника, прорвавшиеся из района Сокаля, а затем соединиться с окруженными частями 124-й стрелковой дивизии. На 6-ю армию возлагалась задача удерживать во что бы то ни стало занимаемый фронт, немедленно вывести 4-й механизированный корпус генерал-майора танковых войск М. И. Потапова из боя и повернуть его на Радзехув, на поддержку 15-го механизированного корпуса. Частям 8-го механизированного корпуса генерал-лейтенанта Д. И. Рябышева предстояло к утру 24 июня выйти в район Броды и быть готовыми поддержать 15-й механизированный корпус ударом на Берестечко. Для остальных армий задача оставалась прежней — прочной обороной удерживать занимаемые рубежи.

Эти планы Кирпонос обсудил с Жуковым, когда тот только что вернулся из 8-го механизированного корпуса, где знакомился с состоянием частей корпуса и тем, как осуществляется выдвижение их из района Львова на Броды. Георгий Константинович оставался верен принципу: понять обстановку можно только на месте. «Начальник Генерального штаба был хмур, — вспоминал И. Х. Баграмян. — Он молча кивнул в ответ на мое приветствие. Из разговора я понял, что Жуков считает действия командования фронта недостаточно энергичными и целеустремленными. По его словам, много внимания уделяется решению второстепенных задач и слишком медленно идет сосредоточение корпусов. А нужно определить главную опасность и против нее сосредоточить основные усилия. Такой главной угрозой являются танковые и моторизованные группировки противника, глубоко вклинившиеся в глубь нашей обороны. Поэтому основные силы фронта при поддержке всей авиации должны быть брошены именно на эти направления. Только так можно добиться перелома в ходе пограничного сражения. Жуков считал ошибкой, что Кирпонос позволил командующему 6-й армией оттянуть 4-й механизированный корпус с правого фланга армии, где враг наносит главный удар, на левый и ввести его в бой на этом второстепенном направлении» ^{112} .

24 июня 22-й механизированный корпус генерал-майора С. М. Кондрусева совместно со 135-й стрелковой дивизией нанес контрудар по левому флангу вклинившейся группировки противника, стремясь оказать помощь 87 и 124-й стрелковым дивизиям, окруженным восточнее Владимир-Волынского. Однако несогласованность в действиях соединений, большие потери в боях и превосходство противника в танках вынудили части корпуса отступить 25 июня за р. Стырь севернее Луцка. Командир корпуса генерал Кондрусев погиб, а в командование вступил начальник штаба генерал-майор В. С. Тамручи.

По согласованию с Жуковым решили перенести контрудар на утро 26 июня, так как 8, 9 и 19-й механизированные, 31, 36, 37-й стрелковые корпуса еще не вышли в назначенные им районы. Однако Жукову не довелось увидеть своими глазами результаты этого контрудара. Утром 26 июня на командный пункт Юго-Западного фронта позвонил Сталин и предложил Жукову немедленно вылететь в Москву.

26 июня части 8-го механизированного корпуса перешли в наступление и в течение дня продвинулись на 10–12 км. Однако другие корпуса не смогли поддержать его успех. 15-й механизированный корпус понес большие потери от ударов вражеской авиации. 9-й (генерал-майор К. К. Рокоссовский) и 19-й (генерал-майор танковых войск Н. В. Фекленко) механизированные корпуса вступили в сражение только во второй половине дня. К исходу 26 июня корпус Фекленко вышел к Дубно, а корпус Рокоссовского не смог преодолеть сопротивление 14-й танковой дивизии противника.

К. К. Рокоссовский, вспоминая события того времени, писал: «26 июня по приказу командарма Потапова корпус нанес контрудар в направлении Дубно. В этом же направлении начали наступать левее нас 19-й, а правее 22-й механизированные корпуса. Никому не было поручено объединить действия трех корпусов. Они вводились в бой разрозненно и с ходу, без учета состояния войск, уже двое суток дравшихся с сильным врагом, без учета их удаленности от района вероятной встречи с противником. Время было горячее, трудности исключительные, неожиданности возникали везде. Но посмотрим распоряжение фронта, относящееся к тому периоду: „…Нанести мощный контрудар во фланг прорвавшейся группе противника, уничтожить ее и восстановить положение“. Согласовывалось ли оно с обстановкой на участке, о котором идет речь, не говоря уже о положении, сложившемся к 26 июня на житомирском, владимир-волынском и ровненском направлениях, где немецкие войска наносили свой главный удар? Нет, не согласовывалось. У меня создалось впечатление, что командующий фронтом и его штаб в данном случае просто повторили директиву

Генштаба, который конкретной обстановки мог и не знать. Мне думается, в этом случае правильнее было бы взять на себя ответственность и поставить войскам задачу, исходя из положения, сложившегося к моменту получения директивы Генерального штаба» ^{113} .

Во встречном танковом сражении под Берестечко, Луцком, Дубно с обеих сторон участвовало около 2 тыс. танков. Контрудар Юго-Западного фронта на какое-то время задержал продвижение группы армий «Юг». Однако генерал Кирпонос считал, что приграничное сражение проиграно. Жуков писал: «…В результате именно этих действий наших войск на Украине был сорван в самом начале вражеский план стремительного прорыва к Киеву. Противник понес тяжелые потери и убедился в стойкости советских воинов, готовых драться до последней капли крови» ^{114} . При этом Георгий Константинович критически оценивает действия на других фронтах, возлагая основную вину за неудачи на Ставку Главного Командования. Она была создана по решению Политбюро ЦК ВКП(б) и оформлена постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 23 июня. В состав Ставки включались нарком обороны С. К. Тимошенко (председатель), начальник Генштаба Г. К. Жуков, И. В. Сталин, В. М. Молотов, маршалы К. Е. Ворошилов, С. М. Буденный и нарком Военно-Морского флота Н. Г. Кузнецов ^{115} . Нарком обороны был председателем Ставки только юридически, так как фактически все решал Сталин. Это порой усложняло управление войсками и приводило к запоздалым решениям в стремительно меняющейся обстановке на фронте. Положение было исправлено 10 июля, когда постановлением Государственного комитета обороны № 83 Ставка Главного Командования была преобразована в Ставку Верховного Командования в составе: председателя ГКО И. В. Сталина, заместителя председателя ГКО В. М. Молотова, маршалов С. К. Тимошенко, С. М. Буденного, К. Е. Ворошилова, Б. М. Шапошникова, начальника Генштаба генерала армии Г. К. Жукова. 8 августа Ставка Главного Командования была переименована в Ставку Верховного Главнокомандования под председательством Сталина.

Поздно вечером 26 июня прямо с аэродрома Георгий Константинович направился в Кремль. В кабинете Сталина находились члены Политбюро. Для того чтобы оценить обстановку, Жуков попросил сорок минут на совещание с Тимошенко и Ватутиным. Последние данные Генштаба сводились к следующему. 23–25 июня Северо-Западный и Западный фронты предприняли попытки контрнаступления, но Западному фронту удалось лишь на некоторое время задержать наступление противника на гродненском направлении, а контрудар Северо-Западного фронта по флангу 4-й танковой группы противника из района северо-западнее Каунаса закончился полной неудачей. В результате соединения противника, наступавшие на Даугавпилс и Минск, к исходу 25 июня продвинулись соответственно на 125 и 250 км. На брестско-барановичском направлении войска 4-й армии оказывали беспорядочное сопротивление 2-й танковой группе и 4-й полевой армии противника, которым удалось продвинуться в глубь страны на 200 км. Создалась реальная угроза выхода врага к р. Западная Двина и Минску. В тяжелом положении оказались 3 и 10-я армии Западного фронта, фланги которых были глубоко охвачены противником. Для их выхода на Минск остался лишь узкий коридор шириной до 60 км между городами Скидаль и Волковыск. 25 июня генералу армии Д. Г. Павлову было приказано отвести эти армии на рубеж Лида, Слоним, Пинск. В тот же день по предложению Генштаба Ставка приняла решение о создании в Брянске Группы армий резерва Главного Командования в составе 19, 20, 21 и 22-й армий под командованием Маршала Советского Союза С. М. Буденного. На эту группу возлагалась задача по подготовке оборонительного рубежа главной полосы по линии Сущево, Невель, Витебск, Могилев, Жлобин, Гомель, Чернигов, р. Десна, р. Днепр до Кременчуга, а также быть готовой по особому указанию Главного Командования к переходу в контрнаступление ^{116} .

После оценки обстановки Тимошенко, Жуков и Ватутин предложили провести ряд мероприятий по восстановлению стратегического фронта обороны. Сталин одобрил эти предложения.

Во-первых, были уточнены состав и задачи Группы армий резерва Главного Командования, что нашло отражение в директиве № 0038 Ставки Главного командования, подписанной 27 июня Тимошенко и Жуковым. В соответствии с ней в состав группы включались 20, 21 и 22-я армии с задачей:

«К исходу 28.06.1941 г. занять и прочно оборонять рубеж Креславль, Десна, Полоцкий УР, Витебск, Орша, р. Днепр до Лоева. Не допустить прорыва противника в направлении на Москву, уничтожая его мощными контрударами наземных войск и авиацией…

Перед фронтом армий создать предполье, а внутри оборонительных районов создать полосу заграждений с противотанковыми препятствиями.

До начала действий использовать время на отработку всех вопросов управления.

Тыловой оборонительный рубеж группы иметь: верховье р. Волга, верховье р. Днепр, Ельня, р. Десна» ^{117} .

Кроме того, в районе Смоленск, Ярцево, Духовщина сосредоточивалась 16-я армия РГК в составе 6 дивизий.

Во-вторых, началось создание в глубине оборонительных рубежей, чтобы закрыть врагу дорогу на Москву. С этой целью Жуков подписал 27 июня директиву Ставки Главного Командования о формировании в Сибирском военном округе 24-й армии, которой надлежало подготовить и занять оборону, имея главную полосу сопротивления станция Нелидово, Белый, выс. 262, Дорогобуж, Гжатск, Ржев ^{118} . Аналогичная директива была направлена командующему войсками Архангельского военного округа о формировании 28-й армии с задачей подготовить и занять оборону, имея главную полосу обороны — Ельня, р. Десна до Ржанина, Выгоничи ^{119} .