Жуков. Взлеты, падения и неизвестные страницы жизни великого маршала
Шрифт:
Есть свидетельства, что немцы все же выяснили место расположения штаба и попытались захватить его, выбросив десант. Внучка маршала Соколовского, тогдашнего заместителя Жукова, в интервью «Родной газете» (№ 6 (279), 2010 г.) рассказывала: «Штаб расположился в Перхушково. Однажды к нему прорвался немецкий полк. Взволнованный адъютант вбежал и испуганно сообщил, что охранные подразделения уже ведут бой. Соколовский доложил об этом Жукову по телефону… Штабу приказал работать, а свободным офицерам принять участие в обороне. Атаку отбили».
Там же происходил знаменитый разговор корпусного комиссара Степанова, члена Военного совета ВВС, со Сталиным. О нем стало известно из воспоминаний присутствовавшего в штабе маршала авиации Голованова. Верховный интересовался, как идут дела, на что Степанов ответил, что передовая очень близко и надо бы вывести штаб куда-нибудь на восток от Москвы, к Арзамасу…
После
– Товарищ Степанов, спросите в штабе, лопаты у них есть?
– Сейчас… – опешил Степанов. – А какие лопаты, товарищ Сталин?
– Все равно какие.
– Сейчас… Лопаты есть, товарищ Сталин.
– Передайте товарищам, пусть берут лопаты и копают себе могилы. Штаб фронта останется в Перхушкове, а я останусь в Москве.
Надвигалась зима. Стало притчей во языцех утверждение, что, как и в 1812 году, погодные условия сыграли едва ли не решающую роль в поражении захватчиков. Хотя в свое время еще легендарный поэт-партизан Денис Давыдов написал статью, в которой наглядно доказывал, что «Великая армия» Наполеона перестала быть значимой военной силой еще до наступления знаменитых русских холодов.
С немцами, конечно, было все не так просто. Военный корреспондент из США Генри Кэссиди, находившийся в Москве осенью и зимой 1941 года, замечал: «Генерал Зима не был генералом Красной Армии. Если бы он им был, его следовало бы расстрелять за измену, ибо он сражался против русских точно так же, как и против немцев».
Впрочем, как ехидно писал по этому поводу в своей знаменитой поэме «Василий Теркин» Александр Твардовский, «немец-барин не привык, русский стерпит – он мужик».
«Конечно, и погода, и природа играют свою роль в любых военных действиях, – отмечал Жуков. – Правда, все это в равной степени воздействует на обе противоборствующие стороны. Да, гитлеровцы кутались в теплые вещи, отобранные у населения, ходили в уродливых самодельных соломенных калошах. Полушубки, валенки, телогрейки, теплое белье – все это тоже оружие. Наша страна одевала и согревала своих солдат. А гитлеровские войска не были подготовлены к зиме.
Произошло это потому, что гитлеровское руководство собиралось налегке пройтись по России, исчисляя сроки всей кампании неделями и месяцами».
г. Москва
17 ноября 1941 года
Опыт последнего месяца войны показал, что германская армия плохо приспособлена к войне в зимних условиях, не имеет теплого одеяния и, испытывая огромные трудности от наступивших морозов, ютится в прифронтовой полосе в населенных пунктах. Самонадеянный до наглости противник собирался зимовать в теплых домах Москвы и Ленинграда, но этому воспрепятствовали действия наших войск. На обширных участках фронта немецкие войска, встретив упорное сопротивление наших частей, вынужденно перешли к обороне и расположились в населенных пунктах вдоль дорог на 20–30 км по обе их стороны. Немецкие солдаты живут, как правило, в городах, в местечках, в деревнях, в крестьянских избах, сараях, ригах, банях близ фронта, а штабы германских частей размещаются в более крупных населенных пунктах и городах, прячутся в подвальных помещениях, используя их в качестве укрытия от нашей авиации и артиллерии. Советское население этих пунктов обычно выселяют и выбрасывают вон немецкие захватчики.
Лишить германскую армию возможности располагаться в селах и городах, выгнать немецких захватчиков из всех населенных пунктов на холод в поле, выкурить их из всех помещений и теплых убежищ и заставить мерзнуть под открытым небом – такова неотложная задача, от решения которой во многом зависит ускорение разгрома врага и разложение его армии.
Ставка Верховного Главнокомандования ПРИКАЗЫВАЕТ:
1. Разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40–60 км в глубину от переднего края и на 20–30 км вправо и влево от дорог.
Для уничтожения населенных пунктов в указанном радиусе действия бросить немедленно авиацию, широко использовать артиллерийский и минометный огонь, команды разведчиков, лыжников и партизанские диверсионные группы, снабженные бутылками с зажигательной смесью, гранатами и подрывными средствами.
2. В каждом полку создать команды охотников по 20–30 человек каждая для взрыва и сжигания населенных пунктов, в которых располагаются войска противника. В команды охотников подбирать наиболее отважных и крепких в политико-моральном
3. При вынужденном отходе наших частей на том или другом участке уводить с собой советское население и обязательно уничтожать все без исключения населенные пункты, чтобы противник не мог их использовать. В первую очередь для этой цели использовать выделенные в полках команды охотников.
4. Военным Советам фронтов и отдельных армий систематически проверять как выполняются задания по уничтожению населенных пунктов в указанном выше радиусе от линии фронта. Ставке через каждые 3 дня отдельной сводкой доносить, сколько и какие населенные пункты уничтожены за прошедшие дни и какими средствами достигнуты эти результаты.
Приказ, породивший девиз «Гони немца на мороз», был немедленно принят к исполнению. 29 ноября Жуков уже докладывал Сталину о формировании «команд охотников» и диверсионных групп, а также о том, что «…выделено индивидуальных зажигательных средств – термитные запалы, шары, цилиндры, шашки – общим числом 4300 единиц… Выдано свыше 100 000 бутылок с зажигательными смесями и приспособления для их использования… сожжено и разрушено 398 населенных пунктов».
Жуков признавался, что из-за постоянных бессонных ночей иногда даже терялся счет времени. Оно разграничивалось только боевыми донесениями и звонками Верховного. Однажды глубокой ночью Сталин позвонил и спросил: «Вы уверены, что мы удержим Москву?» Жуков ответил утвердительно, но надо еще две армии и две сотни танков. Танки в тот момент взять было негде, но две резервных армии Сталин обещал найти.
28 ноября немецкие отряды прорвались к каналу Москва – Волга и форсировали его южнее Яхромы. 30 ноября заняли поселок Красная Поляна возле станции Лобня Савеловской железной дороги. Это менее чем в 30 километрах от Москвы.
Но между этими событиями, 29 ноября, командующий группой армий «Центр» фон Бок уже поставил вопрос перед командованием сухопутных войск вермахта о приостановке немецкого наступления под Москвой и переходе к обороне. В его воспоминаниях «Я стоял у ворот Москвы. Военные дневники. 1941–1945» приводятся отнюдь не радужные подробности состояния войск. 30 октября: «Наши потери растут. В зоне ответственности группы армий более двадцати батальонов находятся под командой лейтенантов»; 3 ноября: «Личный состав соединений утомлен до крайности»…
Жуков не знал о том, что фон Бок предложил прекратить наступление. Но он, видимо, почувствовал, что противник выдыхается. И сам предложил Сталину перейти в контрнаступление. План был разработан за один день, и Сталину отправили карту с коротким пояснением.
Предполагалось ударить в направлении на Клин, Солнечногорск и Истру, а на левом крыле фронта нанести удары по группе Гудериана с фланга и тыла. Далеко продвигаться не планировалось – лишь на 60–100 км, на большее, по мнению Жукова, в данный момент не хватало сил. Сталин план утвердил в первоначальном виде без поправок и подписал прилагаемую карту: «Согласен. И. Сталин».
Перегруппировку перед началом контрнаступления требовалось вести максимально скрытно, одновременно отражая продолжавшийся натиск вермахта. Немецкие войска то и дело прорывались на разных участках фронта. Жуков мрачно шутил: «Штопаем тришкин кафтан…»
В момент наивысшего напряжения приключился трагикомический курьез. Жукову позвонил разъяренный Сталин и закричал в трубку, что, по его сведениям, немцы захватили город Дедовск на полпути между Истрой и Москвой. Почему главком не в курсе, негодовал Верховный, срочно самому выехать на передний край, организовать контрудар и Дедовск отбить!..
Жуков позвонил Рокоссовскому, и оказалось, что произошла путаница: немцы, судя по всему, захватили деревушку Дедово (ныне Дедово-Талызино) в 5 км от Дедовска.
Отбить, повторил Сталин, узнав эту подробность. Жуков передал указание Рокоссовскому. Два танка и рота пехоты вышибли взвод немцев из бывшей фамильной усадьбы поэта Соловьева, хотя особого тактического смысла в этом не было.
Тем временем части германской армии ринулись в наступление в районе Наро-Фоминска – и на восток к Апрелевке, и на север в сторону Кубинки. Жуков помчался на передовую. На опасный участок были переброшены силы из резерва, и натиск удалось отразить. Под Кубинкой немцев остановили, а со стороны Апрелевки нанесли контрудар.