Жуков
Шрифт:
Если на полях сражений за Москву немецкие войска потеряли более 500 тысяч солдат и офицеров, потери советских войск составили: безвозвратные — почти 937 тысяч человек, санитарные — около 899 тысяч. В целом вполне понятна противоречивость в оценках итогов Московской битвы, которая повлекла такие страшные потери и закончилась трагедией под Вязьмой. Однако нельзя понять тех, кто забывает, в каком положении находились советские войска, когда в октябре 41-го Жуков возглавил оборону западных рубежей столицы. И если еще совсем недавно немцы рассматривали Москву в бинокли, то теперь они вынуждены были зарываться глубоко в землю на рубежах, отстоящих от нее на расстоянии, которое преодолеть им будет уже не суждено.
…Сталин, убедившись в том, что дальнейшее наступление не приведет к ожидаемому результату, был вынужден
На западном направлении установилось относительное затишье.
Глава XI. Волга — река русская
Можно было хоть немного перевести дух. В мае штаб фронта переехал из Перхушкова в Обнинское, а здесь, в какой-нибудь сотне метров от двухэтажного здания, укрытого маскировочными сетками, протекала его родная Протва. По утрам Георгий Константинович спускался по узкой тропинке к берегу, чтобы несколько минут подышать прохладным и чистым воздухом, собраться с мыслями.
На Западном фронте шла позиционная война. Но с других направлений вести шли тревожные. Безрезультатно завершилась наступательная операция Северо-Западного фронта под Демянском. Сначала не сумели ликвидировать попавшую в окружение немецкую группировку, затем часть наших войск сама оказалась в «котле» под Любанью. Прорвать блокаду Ленинграда не удалось.
Буквально с каждым днем ухудшалась ситуация на юге. Разгромив советские войска в Крыму и под Харьковом, противник полностью взял в свои руки стратегическую инициативу и стремительно двигался к Волге и на Кавказ.
Воцарилась гнетущая атмосфера. В ближайшем окружении Жукова настроение резко ухудшилось: Георгий Константинович опять ходил чернее тучи, стал нервничать и порой «срывался» на подчиненных.
…Провал плана молниеносной войны, неудачи первой военной зимы не обескуражили Гитлера. 5 апреля 1942 года фюрер подписал директиву № 41, которая предусматривала «окончательно уничтожить оставшиеся еще в распоряжении Советов силы и лишить их по мере возможности важнейших военно-экономических центров». С этой целью планировалось, «сохраняя положение на центральном участке», то есть на московском направлении, овладеть на севере Ленинградом и установить связь по суше с финской армией, а на южном крыле фронта осуществить прорыв на Кавказ. Основные усилия немецких войск сосредоточивались для проведения главной операции, предусматривающей разгром войск Красной Армии западнее Дона, захват нефтеносных районов Кавказа и переход через его хребет. И только по достижении этой цели намечалось, окончательно окружив Ленинград, захватить территории восточнее и западнее него.
11 апреля на совещании с командованием Сухопутных войск вермахта Гитлер дал указание подготовить документы, необходимые для осуществления операции «Блау» (кодовое наименование плана летнего наступления на южном участке Восточного фронта).
Для того чтобы скрыть направление главного удара в летней кампании, штаб группы армий «Центр» по указанию руководства вермахта разработал дезинформационную операцию под кодовым наименованием «Кремль». С этой целью был подготовлен, а 29 мая подписан приказ о наступлении на Москву: «Разгромить вражеские войска, находящиеся в районе западнее и южнее столицы противника, прочно овладеть территорией вокруг Москвы, окружив город, и тем самым лишить противника возможности оперативного использования этого района».[305] Приказ, являвшийся как бы совершенно секретным, был издан в 22 экземплярах, в то время как другие приказы составлялись в 10–16 экземплярах. Естественно, что его содержание стало известно советскому командованию — об этом позаботились. Для большей убедительности по плану операции «Кремль» осуществлялись мероприятия, имитирующие подготовку наступления в
Советская разведка тоже не дремала. В докладе Главного разведывательного управления Красной Армии от 18 марта 1942 года отмечалось, что «центр тяжести весеннего наступления будет перенесен на южный сектор фронта с вспомогательным ударом на севере при одновременной демонстрации на центральном фронте против Москвы… Для весеннего наступления Германия вместе с союзниками выставит до 65 новых дивизий… Наиболее вероятный срок наступления — середина апреля или начало мая».[306]
Этот же вывод подтверждала информация, поступившая через пять дней в Государственный Комитет Обороны от органов госбезопасности: «Главный удар будет нанесен на южном участке с задачей прорваться через Ростов к Сталинграду и на Северный Кавказ, а оттуда по направлению к Каспийскому морю. Этим немцы надеются достигнуть источников кавказской нефти. В случае удачи операции с выходом на Волгу у Сталинграда немцы наметили повести наступление на север вдоль Волги…и предпримут основные операции против Москвы и Ленинграда, так как захват их является для немецкого командования делом престижа».[307]
В конце марта состоялось совещание Государственного Комитета Обороны, на котором рассматривался план операции, представленный командованием юго-западного направления (главком маршал С.К.Тимошенко, член военного совета Н.С.Хрущев, начальник штаба генерал И.Х.Баграмян). Сталин считал необходимым нанести ряд упреждающих ударов на широком фронте и прощупать готовность противника. Его точка зрения вдохновила маршала Тимошенко, который уверенно заявил, что войска Юго-Западного направления сейчас в состоянии и, безусловно, должны нанести упреждающий удар, чтобы расстроить наступательные планы немцев против Южного и Юго-Западного фронтов. Такого же мнения придерживался и Ворошилов, считавший, что войск на юге достаточно, чтобы смять врага. Сомнения Шапошникова в расчет не приняли.
Предложенную Военным советом юго-западного направления стратегическую операцию Верховный приказал перепланировать в частную. Однако то, что по поводу этой новой, разработанной уже согласно сталинским указаниям, операции доносит до нас И.Х.Баграмян, заставляет усомниться в ее частном характере. Вот как формулировалась цель Харьковской операции в плане на апрель-май, одобренном Ставкой 30 марта 1942 года: «Основная цель действий войск Юго-Западного направления в указанный период — овладеть г. Харьковом, а затем произвести перегруппировку войск, — ударом с северо-востока захватить Днепропетровск и Синельниково и лишить этим противника важнейшей переправы через р. Днепр и железнодорожного узла Синельниково». Маршал Советского Союза К. С. Москаленко, командовавший в то время 38-й армией, вспоминал, как в конце марта на совещании с командующими армиями Баграмян сказал, что «наши войска располагают большими преимуществами и поэтому должны упредить намерения противостоящего врага, разгромить его силы и выйти на рубеж среднего течения реки Днепр». Таким образом, как по первоначальному, так и по окончательному плану Юго-Западному фронту предстояло не только овладеть Харьковом, но и выйти к среднему течению Днепра, разгромив при этом 6-ю армию группы армий «Юг». В директиве штаба Юго-Западного фронта Харьковская операция именовалась «операцией по полному и окончательному освобождению советской Украины от немецко-фашистских захватчиков».
План летней кампании предусматривал также ведение прочной и одновременно активной обороны на фронте от Мурманска до Ладожского озера. Намечалось ликвидировать демянскую группировку противника, а затем (одновременно с наступлением на Орел и Харьков) силами Калининского и Западного фронтов и части войск Северо-Западного фронта осуществить разгром ржевско-вяземско-гжатской группировки. После этого предполагалось провести операцию по разгрому любанско-чудовской группировки немцев и деблокаде Ленинграда (в то же время на юге — освободить Донбасс).