Жулик: грабеж средь бела дня
Шрифт:
И лишь Жулик не разделял всеобщей уверенности. Он давно уже просчитал: это мрачное, лишенное окон подземелье и есть самое подходящее место для бегства из «Сантэ»…
Ровно в семь утра коридорный подошел к металлической двери и, опустив кормушку, призывно постучал ключами. Русский зэк никак не отреагировал на приглашение к утренней пайке. Это удивляло: после первой же ночи, проведенной в «печном подвале», все без исключения штрафники мчались к двери со скоростью гоночного болида «Формулы-1».
– Ля рюс! – лениво позвал тюремщик.
Ответа не последовало.
Надзиратель
Сперва ему показалось, что он галлюцинирует. «Вертухай» зажмурился, потер ладонями виски, открыл глаза…
Камера зияла девственной пустотой. Интерьер оставался прежним: старинная печь с огромной решеткой на устье, истертая шконка-топчан со свернутым матрасом, чугунный унитаз, раковина в углу, стены с засохшими клопиными трупиками… Только вот русского арестанта нигде не было.
Надзиратель вспомнил шоу Дэвида Копперфилда, который на глазах тысяч зрителей проходил сквозь любые стены. Но ведь даже самый продвинутый чародей ни за что бы не выбрался из глухого тюремного подземелья, лишенного окон и расположенного к тому же на трехметровой глубине! На такой невероятный фокус был способен только бесплотный дух.
В «Сантэ» немедленно объявили тревогу. По коридорам, боксам и кабинетам огромного здания, словно взрывная волна, ломающая стены и двери, покатилось известие о побеге. Вскоре в «печном подвале» собралось высокое начальство. Тюремщики долго топтались в тесной каморке, явно не зная, с чего начать осмотр. Они заглядывали под топчан, обстукивали стены и даже зачем-то спускали воду в унитазе. Никаких следов беглеца обнаружено не было. Правда, вместе с Сазоновым исчезла и казенная простыня, но этому обстоятельству поначалу не придали значения.
Наконец кто-то предложил осмотреть старинную печь. Едва старший офицер смены прикоснулся к решетке на устье, как она с мерзким грохотом свалилась на каменный пол. Присев на корточки, тюремщик мгновенно переменился в лице. В местах, где решеточные штыри крепились к кладке, зияли огромные овальные дыры. Выломать решетку, наглухо вмурованную в печь, могла только сборная тяжелоатлетов. А ведь исчезнувший русский не отличался богатырскими статями…
– О-ла-ла… – изумленно присвистнул мсье офицер и осторожно сунул голову в печное устье.
Старинная топка была достаточно объемной, чтобы человек мог ползком проникнуть внутрь. Стало быть, сперва арестант непонятно как выломал решетку, затем залез через устье в топку и уже изнутри водрузил решетку в исходное положение…
Однако внутри печи Жулика, естественно, не было. Дальнейшие действия беглеца оставались полной загадкой.
Чертыхаясь, старший офицер смены осторожно продвинулся внутрь топки. Поминутно кашляя от угольной пыли, включил фонарь и задрал голову. Он сидел на дне длинной узкой шахты. Древний дымоход шел строго вверх, и луч фонаря растворялся в чернильной темноте закопченного колодца.
Увиденное ровным счетом ничего не проясняло. Дымоход, начинавшийся в топке подземной печи, имел протяженность около пятнадцати метров и заканчивался трубой на крыше «Сантэ». Над трубой возвышался высокий дождевой козырек треугольной формы. Ни внутренних скоб, ни выступов внутри этой длинной узкой шахты не наблюдалось.
Ломая подвальную тишину каблуками, в каморку вошел сам директор тюрьмы. Рассеянно выслушал рапорт старшего офицера, задал несколько вопросов дежурному по «печному подвалу» и лишь после этого осознал, что Алексей Сазонов действительно сбежал… Мсье директор живо представил, чем может закончиться этот побег для его карьеры, после чего схватился за сердце.
Ситуация требовала немедленного прояснения. С трудом взяв себя в руки, директор «Сантэ» переоделся в комбинезон и осторожно полез в топку. Он долго подсвечивал дымоход мощным фонарем, однако никаких следов русского зэка так и не обнаружил.
Вскоре тюремщики появились на крыше главного корпуса «Сантэ». Передвигались они очень осторожно, то и дело пригибая голову: над печными трубами громоздилось несколько десятков разнокалиберных антенн с переплетениями стальных проводов. Осмотр черепицы оправдал самые худшие опасения. На керамических плитах темнели свежие следы печной сажи. Это означало, что русский уголовник каким-то непостижимым образом взлетел по отвесному дымоходу на крышу и словно испарился. С тюремной крыши можно было спрыгнуть только во двор, контролируемый охраной, собаками, сигнализацией и видеокамерами. Нетрудно было предположить, чем закончился бы для беглеца прыжок с двенадцатиметровой высоты…
Исчезновение Сазонова отдавало густопсовой мистикой. Казалось, даже самый изощренный ум никогда не сможет восстановить полный сценарий бегства. Мысленно попрощавшись с высокой должностью, директор тюрьмы сообщил о произошедшем в полицию и жандармерию. Вскоре истошные вопли сирен с площади Ля Сантэ возвестили о прибытии полицейских машин.
Выслушав беглый рапорт мсье директора, детективы поняли, что беглец их просто дурачит. Они исходили из очевидного: Сазонов ни при каких обстоятельствах не смог бы покинуть «Сантэ», а наверняка спрятался где-то на территории огромного тюремного комплекса.
От непредсказуемого русского уголовника можно было ожидать всего – вплоть до вооруженного сопротивления и захвата заложников.
Квартал был немедленно оцеплен по периметру. Снайперы заняли позиции на крышах окрестных зданий. Жители ближайших домов и клиенты уличных ресторанчиков были спешно эвакуированы. Одна бригада полицейских тщательно, сантиметр за сантиметром, обследовала тюрьму. Другая бригада допрашивала зэков, тюремщиков, хозобслугу и даже самого мсье директора. Группы экспертов-криминалистов работали на крыше и в подземелье.
Ни планомерный шмон помещений, ни перекрестные допросы не принесли никаких результатов. Эксперты также разводили руками – такого загадочного побега в их практике еще не случалось. Сломанная решетка, пятна сажи на крыше да пропавшая казенная простыня так и остались единственными фактическими свидетельствами исчезновения Сазонова.
Скандал назревал нешуточный: чиновники российского отделения Интерпола могли теперь запросто обвинять руководство «Сантэ» в халатности, непрофессионализме и даже преступном пособничестве опасному рецидивисту.