Журавленок и молнии
Шрифт:
Тогда он так же шел по гранитному поребрику у школьного забора… Это было первого сентября, три года назад. Журка очень рано пришел к школе, знакомых ребят не увидел и стал развлекаться, изображая канатоходца.
Потом он заметил, как на узкий гранитный барьерчик шагах в пятнадцати от него встал незнакомый мальчик. И пошел навстречу.
Они сошлись. Теперь все зависело от характера и настроения каждого. Разные ведь бывают люди. Кто-нибудь мог сказать: "Не твоя дорога" – и пойти напролом. Или честно вытянуть руку: кто кого
Мальчик наклонил голову и глянул из-под светлых прядок немного застенчиво, но весело и как-то выжидающе. Журка, сам не зная почему, тоже нагнул голову и заулыбался. Не сговариваясь, не сказавши ни словечка, они сделали еще полшага и легонько стукнулись лбами. Уперлись ими, как бычки. Журка близко-близко увидел золотистые мальчишкины глаза. Мальчик тоже улыбнулся и тихонько сказал:
– Му-у…
Они засмеялись, взяли друг друга за руки и прыгнули с поребрика. Не выпуская ладошек мальчика, Журка спросил:
– Ты кто?
– Ромка…
Оказалось, он совсем недавно приехал в Картинск, и его записали в эту школу, тоже во второй "В".
Так, держась за руки друг друга, они вошли в класс и сели за одну парту…
– Мы познакомились в одну минуту… нет, за несколько секунд. И потом не расставались целых два года, – серьезно сказал Журка.
– С кем?
– С Ромкой.
– А, я помню, ты говорил… Вы поссорились потом, да? осторожно спросила Иринка.
– Мы?! – Журка сбился и соскочил с поребрика. – Нет, что ты. Мы никогда не ссорились… Он погиб вместе с родителями. Они поехали в своей машине на Украину и там разбились… В прошлом году.
Дальше они пошли с опущенными головами. Медленно и без всяких слов. Потом Иринка сбоку быстро глянула на Журку. Ей показалось, что своим воспоминанием о Ромке он отгородился, как стеклянной стенкой. Вроде рядом, но все равно один. А она что могла сказать? Ей было жаль и Журку, и незнакомого Ромку, и почему-то себя. И страшновато сделалось: вдруг Журка вздохнет и скажет, что ему расхотелось в кино и он пойдет домой… Но он тряхнул головой и сказал:
– Ну, где это кино? Далеко еще?
– Нет! – обрадовалась она. – Вон там, за углом. Пошли скорей.
И они опять сцепили пальцы и замахали на ходу руками…
Оказалось, что "Робин Гуда" уже не показывают и на дневных сеансах идет какой-то "Питер и летающий автобус". Зато у кассы не было очереди. Иринка с Журкой решили, что "автобус так автобус", и купили билеты.
У входа в кинотеатр стояли трое ребят. Стояли расхлябанно, смотрели вокруг не по-хорошему. Сразу было видно, что за люди. Особенно старший, класса из восьмого, – сытый такой, с лицом, похожим на распаренную репу, с волосищами до спины… Чем ближе до них было, тем страшнее делалось Иринке. Одна она не боялась бы, но к таким, как Журка, хулиганы всегда привязываются. Она шепотом сказала:
– Не пойдем пока. Ну их…
Но было поздно. Все трое уже с ухмылкой смотрели на Иринку и на Журку. Старший, зевнув, сказал:
– Какие красавчики. А?
И тогда что сделал Журка? Он прочно взял ее за руку и повел прямо на этих типов. И они расступились. Правда, один, все ухмыляясь, подставил ногу, но Журка спокойно перешагнул. Иринка тоже перешагнула. Журка повел ее дальше, не оглядываясь. Кто-то из парней грозно, как Змей Горыныч, гыкнул им вслед. Журка провел ее еще несколько шагов – туда, где было многолюдно и безопасно, и оглянулся. Небрежно спросил:
– Больные, что ли?
Потом сказал Иринке:
– Пошли за мороженым.
…Кино оказалось так себе, хотя и фантастика. Но ничего, смотреть можно. Когда вышли на улицу, Журка весело проговорил:
– Вот бы нам такой автобус! Путешествуй по воздуху, и горючего не надо!.. Только скорость маленькая, не то, что у самолета.
– А ты летал на самолете?
– Один раз, на юг…
– У нас в парке, где сейчас площадка для городков, раньше настоящий самолет стоял, Ил-18. В нем детское кино было. Потом его сожгли, – вздохнула Иринка.
– Зачем? – удивился Журка.
– Да ни зачем… Такие дураки, как те, что у дверей торчали… Журка, ты боялся, когда меня мимо них тащил?
Журка шевельнул плечом. Она поняла, что боялся, но говорить про это не хочет. И врать не хочет. Журка наконец сказал:
– Они только и ждут, чтобы их боялись… Ух, мы в нашей школе дали одному такому! Все лез, лез на маленьких, пока не наткнулся на витязя…
– На кого? Журка улыбнулся:
– На витязя. Ребят нашего класса витязями называли. Потому что мы, когда еще второклассниками были, сделали себе костюмы богатырей для парада октябрятских войск… У всех там пилотки или бескозырки да бумажные воротники матросские, а у нас шлемы, щиты серебряные, кольчуги… Знаешь, кольчуги отлично получаются из больших авосек, надо только, чтобы нитки были потолще…
– Ой, как интересно! Вы, наверное, лучше всех были, да?
– Ну… в общем, не хуже других. Тридцать витязей прекрасных и с ними дядька Черномор…
– А кто был дядька?
– Конечно, наша Лидия Сергеевна. Специально себе бороду до полу сделала и шлем с якорем на макушке… Только ей, говорят, попало потом за это…
– За что?
– Ну, за все… За Черномора. Директорша ей сказала: "Это же несерьезно. Все учителя на сцене, а вы впереди своих ребят как девчонка прыгаете"… Ей за нас часто попадало. И за ту драку тоже досталось. Но она все равно нам сказала, что мы молодцы…
– В тот раз, когда хулигана отлупили?
– Да… Это в прошлом году было. Его звали Дуля. Он к нашему Вадику Мирохину привязался. Тот над фонтанчиком нагнулся, чтобы попить, а Дуля его бац по затылку… Ну, Валька губы разбил… Мы тогда встали поперек коридора и стали ждать Дулю. А он большой был, в шестом классе учился. Но мы все равно как навалились! И давай его кедами и сандалетами обрабатывать! Он заревел, дежурные учителя сбежались… Нас потом за это в пионеры не принимали до самого конца учебного года…