Журнал 64
Шрифт:
– Нет, мы забрали и отключили его. Микаэль с коллегами в данный момент исследуют содержащиеся там сведения; возможно, им удастся обнаружить там информацию, которой мы сможем воспользоваться. Но телефон был отключен ровно с того момента, как мы взяли его в свои руки. Так что, нет, никак не могу ответить тебе на вопрос, каким образом Карл Мёрк его отыскал.
– Дай мне десять минут на прощупывание ситуации в больнице, я перезвоню.
Курт весь трясся от злости и горя. Если бы он подождал с посещением похоронного агента до завтра и если
Вад покачал головой. Если, если, если… Зачем он согласился на вторую чашку кофе, зачем жена похоронщика так долго выражала свои соболезнования? К чему теперь задаваться идиотскими вопросами? Что случилось, то случилось.
Теперь оставалось только придерживаться плана, а план был чрезвычайно прост. Как только они избавятся от араба, предстоит перейти к его коллеге. А когда устранят и его – вероятно, уже завтра, – их контактное лицо из «Стейшн-Сити» спустится в подвал полицейского управления и уничтожит папки Нёрвига.
Сказано – сделано. Непосредственные угрозы партии вскоре будут пресечены. Именно в этом заключался весь смысл их действий.
Оставался лишь тот факт, что в отделе работала еще женщина. «Но она не особо умная», – сообщил человек из «Стейшн-Сити», так что с нею легко будет справиться. Даже если он и ошибается, ее запросто можно скомпрометировать и выдворить из системы в кратчайшие сроки. Он пообещал.
Даже Сёрен Брандт больше не представлял собой проблемы, насколько был в курсе Курт Вад; ну и, наконец, Микаэль отправится на Мадагаскар и ликвидирует Миа Нёрвиг и Герберта Сёндерскова.
После чего останется, вероятно, лишь одна угроза, а именно – Нэте Германсен.
Ее смерть покажется всем вполне естественной. Свидетельство о смерти и скорые похороны – и дело кончено.
Кончено навсегда, так он надеялся.
Архивы Курта Вада сгорели, коллеги из «Секретной борьбы» свои архивы также уничтожили, с гибелью Карла Мёрка и Хафеза эль-Ассада, видимо, полицейское расследование перестанет представлять собой угрозу, если все действительно обстояло так, как представлял себе Курт, а именно, что дела, попавшие в отдел Q, не выходили за его пределы. Да, партия получит необходимый покой, чтобы передохнуть, и дело всей жизни, таким образом, принесет свои плоды.
Курт кивнул сам себе. Вот он и продумал всё. В итоге получалось, что особого вреда нанесено вроде бы и не было, скорее наоборот.
Оставалось лишь ждать отчета Лёнберга из больницы, где лежал араб.
Он поднялся на второй этаж и прилег рядом со своей возлюбленной. На вид ее кожа была как снег, на ощупь – еще холоднее.
– Позволь мне немного согреть тебя, милая Беата, – сказал он и прижал к себе тело.
Оно уже утратило податливость. Трупное окоченение произошло, пока он пил кофе с совершенно безразличными ему людьми.
Как он мог?
Зазвонил мобильный.
– Да, Лёнберг. Ты нашел его?
– Нашел. Он лежит в Видовре, и состояние его не очень. Он действительно весьма и весьма плох.
Курт вздохнул с облегчением.
– А кто находится рядом с ним?
– Карл Мёрк.
– Вот как… Ты не в курсе, не вынес ли он, случаем, что-нибудь из архива?
– Вряд ли. По крайней мере, дальше оно точно не пойдет. Наше контактное лицо находится в данный момент в зале ожидания, эта женщина сидит прямо напротив Мёрка. Спрошу у нее по другому телефону, не знает ли она подробностей на эту тему. Минуту…
Он услышал голос Лёнберга где-то на заднем фоне, затем в трубке послышался грохот.
– Сложно определить, она не может придвинуться к нему вплотную. Говорит, Карл держит в руках что-то похожее на список, но это могут быть правила поведения родственников и близких в больнице. По крайней мере, напоминает именно такой документ.
– Список?
– Да, Курт, только успокойся, там явно ничего опасного. Мы выдержали бурю, старина. В историческом плане, конечно, весьма прискорбно, что все наши досье и вся документация, имеющая отношение к основанию «Секретной борьбы» и «Чистых линий», уничтожена, но, быть может, оно и к лучшему, что пламя поглотило наши журналы и все твои архивы обратились в дым. В остальном все нормально, Курт?
– Нет. – Вад глубоко вздохнул. – Беата умерла.
Возникла длительная пауза. Он знал, как Лёнберг и многие другие старейшины организации относятся к Беате. Не только как к талантливому организатору, сплотившему их, но и как к женщине. Она была совершенно особенной.
– Мы чтим ее память, – наконец прервал молчание Лёнберг.
Очевидно, ничего иного произнести он не мог.
С похоронным агентом договорились, что он вместе с помощником приедет и заберет Беату утром около десяти; они утверждали, что откладывать не стоит. Как немилосердна спешка…
Курт с грустью посмотрел на мертвую жену. Вообще-то он решил ночью последовать за нею. Когда наутро явятся гробовщики, то обнаружат, что им придется приезжать повторно.
Но пока что он не мог этого сделать, не теперь. Не раньше, чем убедится, что Карл Мёрк и Хафез эль-Ассад стерты с лица земли, не раньше, чем уверится, что документ, который в данный момент изучает следователь в стерильном помещении больничного отделения, – не тот самый, за какой Курт опасался больше всего.
Он набрал номер Микаэля.
– К сожалению, Хафез эль-Ассад выжил после удара по голове и поджег архив, однако, скорее всего, последствия станут для него фатальными. Мы постараемся быть в курсе происходящего в ближайшие часы и дни посредством надежного и лояльного нам контактного лица из больницы. Эта медсестра оказывала нам помощь уже неоднократно и готова оказать содействие и теперь. А потому я считаю, нам не стоит сильно беспокоиться о нем. Нет, настоящая проблема – Карл Мёрк.
– Ясно, – прозвучало из трубки.