Журнал Двести
Шрифт:
Мы еще не доросли до Америки. Там "Хьюго" действительно выявляется массовым голосованием солидного по численности читательского электората. У нас "fantasy" делает еще только первые шаги. И, насколько мне известно, корпуса читателей SF и "fantasy" пересекаются лишь частично. На мой взгляд, уместно было бы выделять достойные произведения в жанре "fantasy" в отдельную номинацию. Если же фэны их не читали — то не ставить на голосование вообще. В идеале, конечно, должна быть специальная премия "fantasy" — наподобие "Меча в камне", предложенного оргкомитетом "Странника".
В 1994 году мой несчастный "проклятый всеми четырьмя официальными церквями Империи" роман _абсолютно_ неожиданно для меня, единственный в жанре "fantasy", угодил-таки в списки, да еще и ухитрился
Пишу это не для того, чтобы сказать — мол, не с теми меня сравнивали, вот и оказался в хвосте, а так бы… "Кольцу Тьмы", естественно, присущи очень многие недостатки. Роман сыроват. Получивший же премию "Гравилет "Цесаревич" Рыбакова — произведение просто выдающееся. Не пойму, как могло на равных конкурировать с ним "Иное небо"? По справедливости, на мой взгляд, роман Рыбакова должен был собрать _все_ премии — и "Странника" в том числе, причем с неоспоримым преимуществом, не говоря уж о Беляевской премии!
25.06.1994
Вадим Казаков
Раз, два, три — солнышко, гори?
Говорить об _этом_ необходимо.
Можно понять тех, кто из наилучших побуждений призывает не раздувать скандальчик вокруг вручения премии "Странник" и доклада Андрея Столярова о литературных войнах — хотя бы для того, чтобы не отягощать зловредными миазмами жизнь и здоровье причастных к полемике уважаемых людей, в первую очередь Бориса Натановича. Боюсь, однако, что призывы эти безнадежно запоздали — конфронтация обозначилась четко, позиции сторон непримиримы, а значение происходящего далеко выходит за рамки мелкой окололитературной разборки. От сокрытия конфликта не станет лучше никому. Нужно не замалчивать ситуацию, а хотя бы обсудить ее откровенно. Посему — позвольте высказаться.
Начать придется с доклада уважаемого Андрея Михайловича. Замечу сразу же, что на обсуждении в Репино не присутствовал, из возражений докладчику располагаю только текстом Александра Щеголева (с которым практически во всем согласен), так что ежели по незнанию кого-то повторю — прошу извинить.
Число погрешностей докладчика против истины и логики неприятно удивляет. Возражать хочется с первых же строк и безостановочно. Разумеется, нынешнее право каждого литератора "издавать все, что хочет" отнюдь не _возможность_ издаваться. ("Я духов вызывать могу из бездны! — И я могу, и каждый это может. Вопрос лишь, явятся ль они на зов?"). Разумеется, Великое Противостояние литературной фантастики и функционеров "Молодой гвардии" продолжалось не "почти тридцать лет", а менее двадцати (с 1974 года по 1991) и завершилось не творческим разгромом, а тем, что редакцию В.Щербакова попросту выставили за ворота свои же при внутрииздательской дележке комсомольского наследства (лишенное же благодатной пуповины ВТО МПФ к самостоятельному существованию оказалось неспособно). Разумеется, результаты нашествия англоязычного "цунами" коснулись ВСЕХ отечественных фантастов, а вот выплыть на рыночную поверхность первыми смогли именно специалисты по примитиву, либо отладившие новые механизмы "самсебяиздата", либо прижившиеся в книжных сериях, составители которых не могли или не желали отличать, пардон, незабудку от дерьма.
Столь же уязвим и анализ нынешней ситуации. Заявляется, допустим, что "конкурировать с англоязычной фантастикой мы просто не в состоянии". Кто это "мы", с какой именно фантастикой? А неважно — кто. Понятие же "англоязычной фантастики" тут же подменяется совсем иным "массовая фантастика США", после чего утверждается, что конкурировать с каким-то там Гаррисоном российскому писателю нечего и пытаться: во-первых, невозможно технически, во-вторых, срамно. А если не с Гаррисоном? А если с Брэдбери, Боллардом, Воннегутом, Ле Гуин? Ах, виноват, с Ле Гуин нельзя: это же "дребедень", это же та, у которой "некий инопланетянин попеременно является то мужчиной, то женщиной". О том ли роман "Левая рука Тьмы" — вопрос отдельный. Но категоричность! Но самомнение! Но методология — оценка художественной книги по ее тематике! "Нет повода для художественного высказывания" — и все тут. А ежели у кого есть? Но слово уже сказано, единичное мнение возведено в абсолют, обжалование программой мероприятия не предусмотрено. (В "Правде о Бармалеевке" было еще круче. Это где про "Сагу о Тимофееве" Е.Филенко: "Столяров сказал, что читать книгу с таким названием не может. И не читал." И по сей день, кстати, не собирается. Впрочем, здесь перед нами, кажется, юмористический жанр.)
Какие из всего этого делаются выводы? Российским писателям-фантастам (разумеется, только _настоящим_!) следует организованно и без паники покинуть массовый книжный рынок, отдав его на растерзание американским халтурщикам, и двинуться прямой дорогой в Большую Литературу. Это где читателей будет не в пример меньше, но зато можешь считать, что конкурируешь с Маркесом. С заграницей на скорую руку разобрались, пора теперь в собственном доме навести порядок. А для начала — прочувствовать разницу между талантом и бездарью.
"Если мы сохраним эту разницу, если море посредственной литературы не растворит нас одного за другим, если мы, как ныне говорят, дистанцируемся — по крайней мере, в сознании квалифицированного читателя от бурды, которой сейчас завалены лотки и прилавки, то мы выживем и вместе и по отдельности". Поправьте меня, если чего не понял, но какой к свиньям может быть квалифицированный читатель, если он уже сейчас, сам, без принятия специальных мер не способен дистанцировать Столярова с Лазарчуком от Гуляковского с Головачевым? А если он способен это сделать — тогда к чему весь набор императивов: "он должен знать… выбирать он должен… дистанция должна им подсознательно ощущаться"? Ну так он вроде бы и так ощущает и выбирает. Потому что читает и думает. Читает — по возможности литературно доброкачественную с его точки зрения продукцию (а для ее увеличения надо осваивать рынок, а не шарахаться от него). Думает — по возможности своей головой и без директивных усилий извне. Или я не прав?
Теперь о механизме дистанцирования. "Это соответствующие критические статьи…, это выступления и интервью… и, конечно, это, в первую очередь (! — В.К.), литературные премии, выделяющие того или иного автора из безликой среды". Вообще-то с расстановкой приоритетов здесь можно было бы и поспорить. А некий молодогвардейский деятель как-то изрек, что Брэдбери-де посредственный писателишка именно потому, что ни разу не получал всяких там "Хьюго" С "Небьюлами". Но нам заграница с "МГ" не указ, так что продолжим.
Очень важно, говорится в докладе, кто конкретно, при какой авторитетности жюри, каким способом и по каким критериям вручает что-нибудь почетное. Ошибка недопустима, ибо, "присуждая премию, мы как бы говорим своим читателям: это хорошо. Это — лучшее, что есть в российской фантастике". Здесь Андрей Михайлович завершил фразу, между тем как хочется уточнить после запятой: "с точки зрения нас — людей, присуждающих именно эту премию". Это, господа мои, очень принципиальная поправка, иначе мы имеем дело с претензиями на почти божественную непогрешимость. Иначе придется дистанцироваться также (уж извините!) от логики известных киплинговских персонажей: "Мы велики! Мы свободны! Мы достойны восхищения! Достойны восхищения, как ни один народ в джунглях! Мы все так говорим, значит, это правда!"
И вновь докладчик призывает к ответственности. Конечно, с неквалифицированным читателем проще: ежели он не смог с ходу осилить что-нибудь из лучших образцов российской фантастики — не беда, пусть продолжает развиваться духовно, а пока читает "Анжелику". А вот квалифицированного (видимо, способного прочесть текст любой сложности без ущерба для здоровья) читателя подводить нельзя. Жуткая картина: он открывает сочинение какого-нибудь лауреата и обнаруживает, что оно "вторично, серо, затянуто….пережевано не то чтобы даже Стругацкими, а еще Биленкиным и Днепровым, я уже не говорю про англоязычных фантастов". (А хорош этот регрессивный ряд!) И вот чтобы с читателем такой конфуз не вышел, надо разобраться с существующими фантастическими премиями, дополнив их еще всего одной — но зато окончательной и единственно верной.