Журнал Двести
Шрифт:
Ах, что это были за положения! Цитировать Столярова легко и приятно — а посмотрите, как великолепно дополняют и раскрывают друг друга отдельные фразы доклада, поставленные в один ряд! Отложите Фрейда и вслушайтесь в эту музыку: "Плохой писатель тем и отличается от хорошего, что он никогда не скажет себе: я не умею писать…" — "…Дистанция между нами и литературой посредственной должна им (читателем В.В.) подсознательно ощущаться." — "Если книги такого писателя не получат признания, значит, виноваты в этом другие. Виновата литературная мафия, захватившая якобы власть в фантастике, виноваты конкретные люди, мешающие писателю, виновата сама фантастика, движущаяся, по мнению автора, не туда." — "Речь, по сути дела, идет о выживании нынешних российских фантастов. Стало совершенно понятным, что конкурировать с англоязычной фантастикой мы просто не в состоянии". (В
Можем ли мы назвать реальную, конкретную цель доклада о "литературных войнах"? По крайней мере, сам Столяров этой цели не раскрыл. Сейчас, когда единственная реальная проблема автора, это проблема публикаций, для большинства писателей "демократические игры" вокруг бронзового сувенира — отнюдь не главное. Я, по крайней мере, не могу назвать ни одного произведения отечественных фантастов, из вышедших в прошлом году, написанного хуже, чем на хорошем среднем профессиональном уровне (см. номинации на "Бронзовую улитку" и "Великое кольцо") — кроме имен совсем уж одиозных. В то же время, из произведений так называемого "реалистического" направления нечитаема (по причине беспросветной убогости) как минимум треть. Другое дело, что реалисты пишут больше и печатаются чаще. Что же касается переводной фантастики, то с ней бороться и вовсе глупо — во-первых, на нынешнем этапе это бесполезно, а во-вторых, конкуренция среди переводной литературы и так уже оттирает на периферию читательского интереса наименее интересные и значительные переводы.
Я далек от мысли, что таким образом Андрей Михайлович пытался свести личные счеты с кем-то из сидящих в зале писателей или читателей (хотя и это, в конечном счете, не исключено). Возможно так же, что его доклад был одним из заранее намеченных неудачных элементов шоу — вроде конферансье в пижаме и с бабочкой. Однако наиболее правдоподобной представляется версия, что доклад этот был призван не столько доказать что-то сидящим в зале, сколько успокоить самого Андрея Михайловича, встревоженного невосторженной реакцией публики на его последние произведения вообще и на вручение "Странника" в частности. Не секрет, что из всех книг издательства "Terra Fantastika", именно второй том Столярова расходится хуже всего — отчасти из-за ужасного оформления, отчасти из-за неудачного дизайна, а в основном — из-за специфичности включенных в него произведений. Такое положение вполне закономерно, ибо из всех вещей Столярова эти — тренировочно-экспериментальные — на мой взгляд наименее гармоничны. Ничего нет странного, что эта книга покупается лишь теми, кого Столяров интересует либо с профессиональной точки зрения — как одно из явлений текущего литературного процесса (что маловероятно), либо как своеобразная творческая личность, еще находящаяся в развитии, а потому имеющая право на отдельные чудачества. Вероятно, подсознательно ощущая некоторую однобокость своих произведений, Столяров и попытался доказать самому себе, что виноваты во всем непонявшие и неоценившие его гениальность читатели. Похоже, что даже ругая американскую фантастику, Столяров отчасти осознавал: хотя последние его вещи в чем-то и превосходят некоторые произведения вышеперечисленных авторов, они значительно уступают им по другим параметрам. И тогда он решил доказать миру, что главное в литературе именно то, что удается ему довольно виртуозно. Отсюда — сумбурность и отсутствие внятных аргументов в докладе.
Я присутствовал в зале, и, сидя на первых рядах, мог лично наблюдать, как мучительно наливаясь кровью и покрываясь испариной читает свой доклад Андрей Михайлович. Я склонен считать, что все его выступление было ни чем иным, как попыткой успокоить расшатавшиеся нервы путем самовнушения, этаким публичным аутотренингом. В таком случае, мы едва ли вправе спорить со Столяровым или пытаться разубедить его. Единственная ошибка докладчика в том, что столь интимный процесс он вынес на всеобщее обозрение. По крайней мере, надеюсь, Столярову удалось убедить себя в том, в чем он и хотел себя убедить. Я всегда завидовал людям, которые на полном серьезе безапелляционно уверены в незаурядности своего таланта.
Третий вариант подхода к данной проблеме я назвал бы подходом здравомыслящего человека. Именно такой взгляд, слегка отстраненный и скептический, кажется мне наиболее рациональным. Самоочевиден факт, что никаких реальных оргвыводов, как в благословенные "брежние" времена из речи Столярова последовать не может — к счастью или к несчастью, но сегодня спрос диктуется потребителем, а не "компетентными органами", которые всегда лучше меня знают, что мне читать, что смотреть, что носить и с кем спать. Больше всего это напоминает мне вычерпывание воды решетом или толчение воды же в ступе. Серьезно к такому толковищу может относиться только тот, у кого, подобно некоторым ведущим фантастам России, отсутствует хотя бы зачаточное, по-армейски непритязательное, чувство юмора и меры. Нормальный, здравомыслящий человек, глядя на сию безобразную свару, случись он ненароком на "Сидорконе", задал бы лишь один вопрос: вы что, ребята, статуэтки не поделили? — и был бы, между прочим, совершенно прав.
Напоследок хотелось бы добавить несколько слов по поводу теологических изысканий Александра Щеголева. Мне нравится его метафора, но должен сказать, что большинство фэнов являются по природе своей все-таки политеистами, язычниками, а не монотеистами. Как один из инициаторов так запомнившегося Александру пожимания рук, я хотел бы заметить, что дело тут скорее не в чьих-то претензиях на место Бога № 2, а в попытке одного из божеств пантеона узурпировать глубоко чуждые ему функции у других богов — не столь, может быть, значимых, но настолько же необходимых и значительно более умелых в своих областях, чем любой превысивший предел своих возможностей нувориш. Так, Б.Н.
– принципиально не вездесущ, не всеведущ и не всемогущ, за что мы его и любим.
"Никому нельзя объять необъятное". Не стоит об этом забывать.
28.06.94
Н.Перумов
Исповедь аутсайдера
"Какой мудак включил в номинацию роман Перумова?!"
Я никогда не получу премии Интерпресскона. И "Странника" не получу тоже, не говоря уж о "Бронзовой улитке". Я не знаю никого из тех, кто был "за" или "против" меня (за исключением Сидоровича и Николаева). И потому мне терять совершенно нечего. И "Ведущие Фантасты России", буде даже у них возникнет такое желание, не смогут подать или не подать мне руку — я никого из них не знаю, не видел, и, Бог даст, никогда не увижу. Я абсолютно свободен. Не принадлежал, не принадлежу и не буду принадлежать ни к какой из группировок (да и какая из них решится-то принять меня — с Каиновой печатью человека, "предавшего" любимого фэндомом Васю Звягинцева?!). Однако, благодаря всему вышеизложенному, я могу писать совершенно открыто, без умолчаний и стыдливых недомолвок. Эдакие "заметки постороннего".
Итак, "Интерпресскон-94" каким он предстает после прочтения посвященного ему "Оберхама". Зрелище печальное. Заранее обречено все, написанное не под влиянием Стругацких. Оставим пока в стороне элитарные "Улитку" и "Странника". Они создавались для "своих" и "своим" вручаются. Это нормально (не понимаю, отчего негодует Щеголев!). Писатели _одного_ направления выбирают из своего неширокого круга лучшего. Имеют полное право — заявляю без всякой иронии.
Поговорим об "Интерпрессконе" — самой демократической на сегодняшний день премии, присуждаемой всеобщим голосованием. Вот только вопрос — _кого_? Насколько я понял — любителей не просто фантастики, science fiction, а лишь ее "социального" крыла, созданного целиком и полностью гением братьев Стругацких. Этот мой умозрительный на первый взгляд вывод подтверждается тем, что в номинации не попали такие крепкие, профессионально сколоченные произведения, как романы Гуляковского, Головачева, или, скажем, "Талисман для Стюардессы" Яцкевича. Можно как угодно относиться к авторам, но оцениваем-то мы не их моральный облик, а их книги!
Замечу также, что в 93 году в номинациях не было вообще _ни одной_ вещи в жанре "Fantasy". И не надо убеждать меня, что конкурировать между собой могут любые произведения, главное-де, мол, их "художественные достоинства". По моему глубокому убеждению, "fantasy" должно оцениваться совершенно отдельно. Хотя бы потому, что построено по принципиально иным, нежели SF, законам, один из которых — повторение четких, устоявшихся в читательском сознании архетипов, перекочевавших из старой доброй волшебной сказки. Пример: что за русская сказка без Бабы-Яги и Кащея Бессмертного, равно как и без Ивана-Царевича?