Журнал Двести
Шрифт:
Так что мой призыв, скажем мягче — моя просьба практикующего психолога к вам, дамы и господа фантасты, проста:
Несите себя в своих Героев, в мир своих произведений, не прикрываясь зонтиками реальных или выдуманных "суперавторитетов". И ваши читатели, мои клиенты, с благодарностью и восхищением примут вас такими, какие вы есть. И ваша храбрость послужит для них примером и уроком самораскрытия, самоанализа и самокоррекции.
Ник. Перумов
Fantasy: Плацдарм? Магистраль? Заповедник?
Fantasy шагает по русской земле. И это замечательно. Наконец-то, спустя почти восемь десятков лет, русские писатели вновь начали работать в этом жанре. Правда, "чистой", "классической" fantasy из них почти никто не пишет (исключение составляют, пожалуй, лишь авторы сериала "Мир Асты" — Мазин и Григорьев). Прекрасный и тонкий автор, Святослав Логинов, из-под чьего пера вышел мощный и чистый "Мед жизни", самый сильный, пожалуй, на сегодняшний день fantasy'ст нашей фантастики, тоже относится к жанру скорее, как к литературному приему. И в этом он не одинок.
Прежде чем начать любое исследование, необходимо договориться о терминах. К сожалению, четкого определения fantasy у нас до сих пор не дано. Вообще жанровые границы очень размыты, это понятно, но когда создана, наконец жанровая премия "Меч в камне", вручаемая, как сказано в положении, "за лучшую fantasy", элементарная научная добросовестность требует договориться о том, что же, собственно говоря, считать этой самой fantasy. Можно — в широком смысле — любое произведение, где присутствует элемент необъяснимого, мистического, не поддающегося рациональному истолкованию в рамках как нынешних научных представлений, так и в русле прогнозируемого развития научного познания. Тогда в разряд fantasy автоматически попадет все, начиная от Мэри Шэлли и Эдгара По до Стивена Кинга или Дина Кунца. По пути подобный бульдозер загребет и "Мастера и Маргариту", и "Вечера на хуторе близ Диканьки", и даже — страшно вымолвить — "Руслана и Людмилу". А из зарубежного — и Майринк, и Дансени, и Эддисон, и Вильямс, и Лавкрафт, и Говард, и Александр Ллойд, и Толкиен, и У. Ле Гуин, и Умберто Эко, и Кендзабуро Оэ, и Кобо Абэ, и даже Гор Видал. Я перечислил первые пришедшие на ум имена, сознательно не делая никакого отбора — ни по времени, ни по оставленному в литературе следу.
Это — один подход. Если же применять его собственно к фантастике, то, очевидно, прав Андрей Николаев, заметивший как-то, что предлагает считать fantasy любое произведение, где вмешиваются божественные силы. В таком случае "Послание к коринфянам" или "Монахи под луной" А.М.Столярова однозначно попадут в этот жанр, вместе с моим "Кольцом Тьмы", "Крыльями Гремящими" С.Иванова и "Черной стеной" Л.Кудрявцева.
Да, такой подход, бесспорно, имеет право на существование. Хотя мне представляется, что объединяя произведения по столь общему, хоть и достаточно четкому критерию (сверхъестественные силы есть/нет) мы получим, на мой взгляд, нечто вроде малопонятной смеси.
В эпиграф статьи я вынес строки великого русского поэта Николая Степановича Гумилева, давшего, на мой взгляд, абсолютно верное объяснение тому, почему литературные сказки остаются популярны по сей день, несмотря на расцвет в ХIХ веке критического реализма, создавшего признанные шедевры, начиная от "Войны и мира" и кончая "Дэвидом Копперфилдом", несмотря на все взлеты литературы нашего столетия ("Архипелаг ГУЛАГ", "Мастер и Маргарита", "Авессалом, авессалом!", "По ком звонит колокол" и т. д. Список можно дополнять беспредельно). При этом под литературной сказкой, или, выражаясь "по-импортному", "fantasy" я называю строго определенный сорт произведений. Это средневековый мир, в ходу мечи и прочее холодное оружие, вовсю колдуют маги, а где-то на горизонте смутно вырисовываются фигуры всесильных (или не очень) властительных богов.
Штампы этого жанра весьма остроумно и совершенно справедливо высмеял в своем "Малом типовом наборе" А.Свиридов, не дав, правда, объяснения, почему же при столь высокой "заорганизованности" литература этого сорта уже десятки лет продолжает находить своего читателя — в основном пока на Западе, но постепенно завоевывая место под солнцем и у нас. Святослав Логинов в телефонном разговоре с автором этих строк предположил, что все дело — в эффекте узнавания, плюс желание слегка пощекотать себе нервы, прекрасно зная, что в конце концов все окончится хорошо. При этом С.Логинов сослался на феномен "женских романов", в которых зачастую варьируется "лишь цвет волос героини".
Таким образом, обсуждению подлежит именно эта, "классическая" fantasy, но никак не бесчисленные ее производные. По моему мнению, существует устойчивый, с достаточно строгими канонами жанр. Все же прочее — "на стыке", "на грани" и т. д. — от лукавого. В западной литературе существует четкое разделение fiction/fantasy; первое — это, так сказать, "твердая" SF (космос, будущее, альтернативная история и т. п.), второе же — в громадном большинстве и есть та самая "твердая" fantasy, о которой шла речь выше. А еще у них есть и horror, и thriller — все со своими четкими жанровыми границами. У нас же в большую корзину с надписью "фантази" (а то и еще как-нибудь извратятся. Мне как-то даже "фентезья" попалась…) валят все, где нет звездолетов. Хотя произведения, построенные на вторжении в нашу повседневную, реальную жизнь чего-то потустороннего, сверхъестественного скорее нужно отнести либо к жанру "mystery", либо — "horror" (при этом в произведениях могут ставиться и решаться сколь угодно сложные философские проблемы).
Наш мир весь прошит железными нитями несвободы. Это касается всех без исключения государств — и Востока и Запада. Современная цивилизация, предоставляя всевозрастающий объем материальных благ, жестко ограничивает проявления личности. И речь идет не о вульгарной проблеме "хлеба насущного". Нет. "В этом безумном мире белых людей человек не может ни странствовать, ни есть, ни пить, ни спать, если у него нет раскрашенных бумажек, которые называются "день-ги".
Но этого мало — ведь, в конце концов, товарно-денежные отношения возникли не сегодня и не вчера. Узкая специализация личности — вторая из причин несвободы. Помните, у Ефремова: "Человек Эры Разобщенного Мира был довольно-таки разносторонней личностью. Мог своими руками построить дом или корабль, мог, если надо, с мечом в руках сражаться в рядах войска…" Мы стали специалистами. Которые, как известно, подобны флюсам.
Но мечта о мире личной свободы осталась. В "идеальном" Средневековье, имевшем, разумеется, весьма мало общего с реальностью, человек мог свободно путешествовать из конца в конец ведомой Ойкумены; мог быть самим собой, не оглядываясь на Закон, который запрещает куда чаще, нежели разрешает. Сам, опираясь только на свои силы, человек мог достичь очень многого — например, сделаться королем…