Журнал «Если», 1993 № 07
Шрифт:
— Кажется, дела у вас идут прекрасно, миссис Перриуинкл, — сказал Фоксбитер
— О, — охотно солгала она, — как всегда. Скажу по секрету, я собиралась заглянуть к вам и вложить часть выручки в акции.
И она заторопилась дальше.
Час спустя он вошел в контору Мортимера Фодера.
— Мортимер, — задумчиво сказал он, — интуиция подсказывает мне, что пора снимать деньги со счетов в Швейцарии и вкладывать их в американский рынок.
Старший партнер поднял голову,
— Вот как? Что ж, отлично. Готов поспорить, что сейчас можно будет заказать яхту почти за бесценок.
Все
— Ты знаешь, — сказала Феб, — мистер Эдварде хочет, чтобы я вернулась на работу. Они уже получили целую кучу новых приборчиков и собираются ими торговать.
— Да? — отозвался Марв. — И каких же?
— О, всякую всячину. Когда все оказались без работы, очень многим техникам и изобретателям не осталось другого занятия, кроме как слоняться по своим мастерским в подвалах, гаражах и лабораториям да придумывать невесть что. Вроде электрической ложки.
— Кстати, — сказал Марв, — у меня тоже хорошие новости. Мой прежний босс собирается строить новую фабрику. Там будут делать роликовые коньки на воздушной подушке.
Старый Сэм простонал.
— Опять начнется эта крысиная гонка, — сказал он. — Так и знал, что на этот раз долго не протянем. Все торопятся, торопятся, прямо-таки неймется. Вот в старые времена депрессия тянулась лет этак восемь-десять.
— Помолчал бы лучше, дед, — буркнул Марв.
Старик поднялся.
— Схожу-ка я припрячу тот плакатик про яблоки. Чует моя левая пятка, он еще пригодится.
— Да, сэр, — с удовлетворением сказал Уэйганд Деннис. — Сработало.
Президент просиял.
— А теперь, — торжествующе произнес он, потирая руки, — мы снова сможем вернуться к моему проекту Общества Будущего. Будем продолжать полицейскую операцию в Антарктиде, Скотт, соедините меня с адмиралом Пеннингтоном. Пора стряхнуть с него нафталин. Да, и передайте Октагону мое распоряжение прекратить переплавку Пятнадцатого флота.
— Да, мистер президент.
— А вот интересно, — задумчиво добавил президент, — как там поживают наши парни на Луне?
Перевел с английского Андрей НОВИКОВ.
Сергей Алексашенко,
кандидат экономических наук
ДЕЙСТВОВАТЬ ЕЩЕ МОЖНО. НО ОЧЕНЬ ОГРАНИЧЕННО
Как камешек вызывает лавину в горах, гак поступок отдельного обывателя становится причиной глобальной катастрофы. Это — фантастике? И что все-таки ждет нас, живущих в нынешнем вполне сюрреалистическом российском сегодня: депрессия, разорение или выход из тупика? Свой прогноз развития экономической ситуации сделал Экспертный институт Российского союза промышленников и предпринимателей. Прогноз представляет исполнительный директор института, один из ведущих специалистов в области финансовой политики государства Сергей Алексашенко.
Беседу ведет наш корреспондент Владимир Губарев.
В прогнозе, подготовленном институтом, действительно предполагалось отразить грядущие реалии нашей жизни или же это был конъюнктурный анализ, отвечающий потребностям значительной части населения заглянуть в будущее?
– Любая наука строится на том, что дает прогнозы. Сила экономической науки в том, что она может попытаться предсказать развитие каких-то процессов, частностей. И, как правило, эти прогнозы даются в количественных оценках: чего, кому, сколько, куда. Но в силу ряда обстоятельств даже точные количественные оценки, а не то что прогнозы, в нашей экономике невозможны Начиная с того, что у нас просто нет единицы измерения… В экономике все должно измеряться деньгами, но трудно сказать, можно ли нашим рублем что-то измерить. Еще пару лет назад было двадцать или двадцать пять сортов рубля — одни на зарплату, другие на инвестиции и т. д., причем одни на другие не обменивались. Ситуация меняется, но далеко не столь решительно, как хотелось бы.
Если упрощенно, то прогноз строится так. Вы берете исходные количественные данные и возможные обстоятельства и на их основе выстраиваете гипотезу. Что-то меняете, и у вас события развиваются таким или иным образом. В нашей ситуации получается, что традиция сломалась. Разрушение административной системы поменяло все пропорции, в народном хозяйстве идет серьезный экономический спад, все рушится. Распались СЭВ и СССР. Давать какой бы то ни было прогноз — вещь очень рискованная. И я не видел ни одного количественного прогноза, сделанного с высокой степенью достоверности.
А вопрос, как будут развиваться события, в общем-то, поставлен. За цифрами спада промышленного производства на 20 процентов могут крыться самые разные причины. И общий спад промышленности. И какой-то структурный сдвиг: скажем, мы просто прекращаем выпускать танки, авианосцы и ракеты. Даже если в то же время мы увеличиваем производство мяса, молока и телевизоров, статистика все равно покажет падение промышленного производства. За этими двадцатью процентами могут крыться и какие-то новые тенденции в политике самих предприятий.
Поэтому в нашей ситуации гораздо важнее отслеживать качественные сдвиги, изменения в экономике.
Наш прогноз строился следующим образом. Был определен круг экспертов, каждый из которых мог выдвигать свою гипотезу развития событий. Это высококвалифицированные экономисты, которые делали свои расчеты, опираясь в том числе и на профессиональную интуицию. И получился многовариативный сводный результат — обобщение. Так всегда бывает, когда вы беретесь рассматривать качественные процессы. Важно понять, что между оптимистическим и пессимистическим вариантами проходит русло, в котором будут развиваться события.
Вы обозначаете границы, «берега» — самое худшее и самое лучшее.
— Извините, Сергей Владимирович, но не напоминает ли ваша ситуация доктора Богомола из «Золотого ключика», который говорит: больной или жив, или мертв?
— Ну нет. У нас и оптимизм и пессимизм в пределах допустимого. Мы же не говорим (в отличие от некоторых), что через год будет подъем. Потому что это нереально. Таких крайностей, что пациент — народное хозяйство — уже жив или уже мертв, у нас нет. Суть этого прогноза — показать, что у любого правительства, каким бы оно ни было, есть определенный набор возможных действий. Очень ограниченный. Чуть-чуть сюда или чуть-чуть обратно.